В. Воробьев
Знаете, каким он парнем был.

    Виктору Третьякевичу было бы сейчас пятьдесят лет. Не верится. Хочу представить его в таком возрасте и не могу. Для меня он так и остался восемнадцатилетним. Герои не стареют.
    Понедельник - обычно выходной в музее "Молодая Гвардия", но в этот день в залах многолюдно. Идет экскурсия для учащихся Ясенковской средней школы Курской области. Приехали пионеры из Ворошиловграда. Одну за другой приносят телеграммы. Их прислали коллективы, зачислившие Виктора в свои ряды. Обратные адреса - Северодвинск, Орел, Москва, Свердловск и даже далёкий Оймякон из Якутии.
    В музее и состоялся вечер, посвящённый памяти Виктора Третьякевича. Он прошел как урок для молодого поколения. Никто не забыт и ничто не забыто. Когда в зале появились родственники и друзья Виктора, собравшиеся дружно встали и долго-долго аплодировали им. И особенно матери героя - Анне Иосифовне. Ей восемьдесят пять лет. Приехала из Ворошиловграда, вместе с сыновьями, братьями Виктора, Михаилом и Владимиром. Из Днепропетровска приехал молодогвардеец Анатолий Владимирович Лопухов. На сцене учительница Виктора - Елизавета Хоритоновна Овчарова и одноклассница Августа Карповна Сафонова, учительница школы им. Горького гор. Краснодона, Герой Социалистического труда.
    В зале учащиеся Ясеновской средней школы из Горшечного района, родины Третьякевича, школьники и рабочие Краснодона и Ворошиловграда.
    Вечер прошёл торжественно и трогательно. Звучали "Реквием" Р. Рождественского и песня "С чего начинается Родина". На экране отрывки из кинофильмов и фотографии Виктора. На сцену выходили юноши и девушки с букетами цветов и дарили их родным и близким героя.
    Вечер начался с урока... Учительница (в правом углу сцены стояли две парты) делает перекличку:
    - Третьякевич Виктор.
    Встает ученик:
    - Виктор Третьякевич погиб, защищая Советскую Родину от немецко- фашистских захватчиков.
   
    Из воспоминаний учительницы Анны Ивановны Киреевой:
    "Случилось это на большой перемене. Возле школы проходила железная дорога, и ученики подкладывали под поезд гвоздики и бегали смотреть как паровоз расплющивал их. И вот однажды, когда звонок позвал ребят в класс, и они нехотя пошли, раздался гудок паровоза, вдруг я увидела как из толпы, прямо-таки снарядом вылетел Виктор и молнией метнулся к железной дороге. Я очень удивилась, Виктора эти шалости не привлекали. Взглянула я на линию и обмерла. Какой-то первачок полез подкладывать под поезд очередной гвоздик, но очень испугался поезда и съежился. Ему бы бежать, а он оцепенел... Но тут Виктор вскочил на полотно, схватил мальчишку, прижал его к себе и кубарем скатился из-под колес. Паровоз, угрожающе сигналя, проехал немного и остановился. Мы побежали к Вите и увидели, как он вытирает слезы испугавшемуся до полусмерти малышу".
    Рассказывает Михаил Иосифович Третьякевич:
    "Виктор на последние мирные каникулы поехал в Суходольский пионерлагерь вожатым. Приехал оттуда, ничего нам не рассказал, а оказалось, что он спас тонувшего малыша".
    Да, не многие могут похвастаться, что к восемнадцати годам они спасли две человеческие жизни.
    "Когда мы формировали партизанский отряд, - продолжает М.И. Третьякевич, - пришел ко мне Виктор. Он последние месяцы прямо-таки не давал мне проходу. Позвони в военкомат, чтобы взяли в армию. Я чувствовал, что воевать ему ещё придётся и не звонил. И вот он приходит ко мне в горком партии. Возьми меня в отряд. Я же немецкий два раза на курсах учил. Я водой обливаюсь холодной. Я все готов вытерпеть. Возьми в отряд. Не могу, понимаешь, не могу. Взял бы я Виктора, значит, по-родственному пришлось бы посылать на самые трудные задания. Володя был в армии, я уходил в партизанский отряд комиссаром. Через год и Виктор бы пошёл на фронт... Но он опередил события и пошёл к будущему командиру отряда, первому секретарю горкома партии И.М. Яковенко. Тот его взял в отряд".
    В отряде их было семеро, комсомольцев. Надя Фесенко, секретарь подпольного обкома комсомола, её подружка Галя Серикова, Виктор, Забелин и ещё трое ребят. Они ходили в разведку, устраивали диверсии, отражали атаки карателей. Но силы были не равны. Донбасс не брянские земли. Леса в овражках и балках, местность открытая. Партизанить трудно. Отряд понес большие потери. Оставшиеся в живых вернулись в город и продолжали подпольную деятельность. Виктор пришёл в "Молодую гвардию" уже бойцом, понюхавшим порох, видавшим героизм советских людей, смерть близких. То, что он оказался одним из организаторов "Молодой гвардии" не случайно.
    Из воспоминаний одноклассницы Виктора Августы Карповны Сафоновой:
    "Мы любили Виктора. За его доброту, чуткость, принципиальность. Он казался намного старше нас. То, что мы не понимали, он мог нам разъяснить. Его ответы запомнились до сих пор. Виктор не любил общие слова. Часто говорил: "Почему я так думаю?" и приводил доводы. Нас удивляло, когда он так успевал готовиться к урокам. Ведь Виктор был секретарем комсомольской организации школы, членом учкома, редактором общешкольной стенной газеты, руководителем струнного кружка школы. Космомольские собрания, помню, готовил он очень тщательно, и они проходили интересно, по деловому, очень заботился Виктор о правильном подборе пионервожатых в младшие классы.
    О Викторе можно говорить много хорошего. Не потому, что сегодня его день рождения. Вот пробую вспомнить хоть одну отрицательную черту его характера и не могу. Был он очень хорошим человеком. Талантливым и добрым. Из него вышел бы хороший инженер. Виктор мечтал поступить в Московское высшее техническое училище имени Баумана. Вышел бы из него и не плохой учитель".
    Из воспоминаний учительницы Анны Алексеевны Буткевич:
    "Мы работали вместе с Витей. Да, я не оговорилась. Виктор Третьякевич очень мне помогал. Ученик учительнице... Я могла поручить ему провести урок, и он проведет. Знание его были прочные, авторитет у ребят огромный. Помню, ушла я на открытый урок, оставила Виктора за себя. Выходим с урока, подзывает меня пионервожатая. Подводит к двери: посмотрите. Глянула я и чуть не расхохоталась. Удивительно, задачи класс решает и тишина мертвая".
    Мог Виктор стать и журналистом. В архивах города Киева обнаружено около десятка опубликованных в "Социалистической Родине" (городской газете Краснодона) статей Виктора Третьякевича. Ни у кого из молодогвардейцев (даже у поэта Земнухова) не было ни одной публикации. О чем писал Виктор в газете? Призыв - каждому дому скворечник, каждый ученик должен посадить хотя бы одно деревце, о первом дне в школе, о летних каникулах, призыв хорошо учиться и другое. Текст листовок писал он сам. Вот отрывок одной из них:
    "Взгляните на небо. Появилось много фашистских самолетов. Они везут питание окруженной в Сталинграде армии Но не накормить 330000 человек из самолетов. Скоро начнут есть кошек и собак, а потом друг друга".
    Встречи молодогвардейцев часто проходили в хатенке Третьякевичей. Она была очень неказиста, и немцы обходили её стороной.
    Вспоминает Анатолий Владимирович Лопухов:
    "Однажды мы решали вопрос, где достать оружие. И тут как раз появляется Сережа Тюленин и говорит: "Я узрел машину одну, можно взять оружие". Виктор был не очень разговорчив. Каждое слово у него было взвешено: "Раз Тюленин говорит, - сказал он, - пошли". Метров за двести до машины Сергей и Виктор дали знак, чтобы мы подождали. А потом позвал нас. Увидели шофера. Руки у него связаны, кляп во рту. А глазищи! В них ужас! В центре города, не в лесу его связали и, стало быть, прикончат. Операцию по обезвреживанию шофёра Сергей и Виктор провели безукоризненно. Взяли мы тогда и оружие.
    Виктора ребята любили. Уж на что Сергей Тюленин отчаянный парень, а очень дорожил дружбой с Третьякевичем. Я и сейчас беру пример с Виктора".
   
    Из тюрьмы Виктор прислал три записки. Сначала бодрую: "Обо мне не беспокойтесь, скоро свидимся". Потом грустную: "Если можно передайте цинковой мази и белой материи". От пыток у него не заживали раны и нечем их перевязать, так как одежда была в крови. И последняя записка: "Дорогие и любимые мамочка и папочка. По всему видно, что нам отсюда не выйти. Но вы мужайтесь. Сегодня мне приснился сон, что я дома. Но это только сон. Ещё раз прощайте. Я умираю за нашу Родину, за наш народ... Вечно любящий Вас Виктор".
    Вечно. Любящий Виктор... Он не стеснялся в отличие от многих сверстников, проявлять к отцу и матери нежность, не прятал её под внешней грубостью. Когда отец приходил в отряд и оставался в нем ночевать, Виктор ложился рядом с ним и долго-долго говорил, говорил. Был он в семье любимцем. Самый младший. Но никогда не пользовался этим.
    В застенках Виктора подвергли особенно жестоким пыткам. Как и всех молодогвардейцев, его били двужильным проводом (стены камеры были красны от крови), душили этим проводом, дважды выворачивали руки, загоняли под ногти иглы, подвешивали за ноги. Теперь известно (из показаний фашистских прихвостней), как мужественно вел себя Виктор в застенках.
    Но пришлось испить ему тяжелую чашу ещё при жизни. Однажды на допрос приехал кто-то в штатском. Вытянулись полицаи и даже начальник жандармерии Зонс. И Виктор приготовился к самому худшему. Но что может быть хуже, если каждая частица тела избита и болит. Тело словно чужое.
    Но враги дьявольски изобретательны в своем подлом деле. Они меньше всего хотели, чтобы кто-то умер под пытками. Они знали этот миг, когда человек находится на грани и жизни, и смерти. Кончали избивать, отливали водой, чтобы продолжить мучения. Гестаповец прибыл не один. Привез приспособления для пыток, каких ещё не было.
    Пытка нумер айн, цвай, драй. Во время пытки "айн" Третьякевич дважды терял сознание. Немец спокойно (надо же спокойно) объяснил:
    - Эта пытка длится секунды. А нумер цвай - долго. Десять минут. И ты пожалеешь, что народился на свет. Ты хочешь быстро умереть. Нет. Ты хочешь сделать меня злым, чтобы я быстро прикончил тебя. Нет. Я есть спокойный.
    Что же добавились гестаповцы от Виктора? Ведь почти все члены "Молодой гвардии" были арестованы по доносу подонка Почепцова. Гестаповцы хотели напасть на след Ворошиловградского подполья. На свободе был и комиссар отряда Михаил Третьякевич, брат Виктора. Виктор ничего не сказал.
    Между прочим Виктору и Почепцову устроили однажды очную ставку. Виктор пытался выгородить подлеца. А в списке, который Почепцов выдал жандармерии, первой значилась фамилия Третьякевича. Это Виктор видел на допросе сам. Соликовский потрясал списком. Он злорадствовал. Девушек и юношей избивали до полусмерти, отливали водой и показывали список. Мол зря страдаете.
    "Кто же выдал" - мучительно думал Виктор.
    И когда Соликовский (начальник полиции) положил список на край стола, Виктор упал грудью на стол. Якобы потерял сознание.
    Несколько секунд лежал Виктор на столе. Но успел кое-что запомнить. Почерк знакомый. Фамилий двадцать, не больше, но все самые главные. Первым стоял он, Виктор Третьякевич.
    Почепцов выдал организацию не сразу, а по частям. Чтобы выгородить предателя, фашисты оклеветали Третьякевича. Был в этом дьявольски коварный план. Уходя фашисты минировали дома, заводы, города и села, чтобы потом все это полетело в воздух. Но они оставляли после себя мины другого рода. Оклеветав Третьякевича, фашисты рассчитывали, что его семью уничтожат сами русские как семью предателя.
    Когда молодогвардейцев подвели к шурфу, Виктор бросился на полицая, крепко схватил его и сам кинулся к шурфу. Он хотел его столкнуть вниз. Но Виктора ударили прикладом по голове и живым столкнули в восьмидесятиметровый колодец. Так оборвалась короткая жизнь славного парня Виктора Третьякевича.
   
    На вечере выступили члены бригады строителей, зачисливших Виктора в свои ряды.
    - Он хотел увидеть город красивым и благоустроенным, - сказала председатель бригады. - Сейчас Виктор трудится в нашей бригаде. Строителем. В Суходольске мы построили улицу, которая носит его имя.
    Виктор наш земляк. В нашей же области пока нет коллективов, зачисливших Третьякевича в свои ряды. Но у нас есть движение "В труде, как в бою!" по зачислению Героев наших земляков и участников Курской битвы. Виктор Третьякевич должен трудиться и в своем родном Горшеченском районе, на Всесоюзных ударных стройках в Курске.
    Приятно было увидеть на вечере пионеров из Ясенков - родины Виктора:
    - Мы привезли с родины Виктора запах хлеба и трав с лугов и полей, по которым бегал Виктор, - сказала Наташа Нестерова, - каждое утро когда мы идём в школу, мы здороваемся с Виктором у памятника и клянемся ему, что будем похожи на него.
    Он был верным сыном Родины.
    "Пускай ты умер, но в песне смелых и сильных духом всегда ты будешь живым примером, призывом гордым к свободе, к свету".
    Будто о нем писал Горький.
   
    В. Воробьев
    наш спец. корр.
    Краснодон-Курск
   
    Курская областная газета "Молодая гвардия". 24 сентября 1974 года.