Ким Иванцов
"Знать и помнить"

28 марта текущего года я услышал по областному радио прискорбную весть: в Луганском сквере имени 30-летия ВЛКСМ украли бюст командира подпольной комсомольской организации "Молодая гвардия", Героя Советского Союза Ивана Туркенича. Теперь уже три постамента стоят "голыми". Преступный акт вандализма совершен в самом центре Луганска, недалеко от губернаторского дома, почти рядом с милицией. К тому же, если не ошибаюсь, это пятое по счету надругательство над нашей святыней в сквере 30-летия ВЛКСМ.

Подобные акты варварства на Луганщине давно уже стали привычным явлением. Потому лишь две-три газеты сообщили о новом злодействе. Никто не поднял голос в защиту оскорбленной памяти. Молчали официальные власти. Молчали многочисленные партии и общественные организации, учреждения образования и культуры. Молчали здравствующие лауреаты областной и республиканской премий имени "Молодой гвардии" (когда-то были такие премии), которые клялись в верности подвигу молодогвардейцев. И уверяли нас, что память о юных подпольщиках Краснодона и их подвиге священна и вечна. Молчали заслуженные, народные, почетные и прочие необыкновенные граждане. Какое-то всеобщее равнодушие. У нас что, память отшибло? Страшно обо всем этом говорить. Еще страшнее представить, что ждет народ и державу в будущем при таком отношении к своему прошлому.

Глумление над нашей историей вообще началось не с образованием независимой Украины, как утверждают некоторые. В самостийной державе оно лишь усугубилось. Вспомним: после окончания Великой Отечественной войны День Победы мы отмечали один-единственный раз. Потом на долгие двадцать лет 9 мая стало обычным рабочим днем. Наконец опомнились и стали праздновать. Но как?

Помню увешанных многочисленными орденами и медалями партийных боссов, вообще не нюхавших пороху; с не меньшим наличием правительственных наград генералов, в большинстве штабных и тыловых служб. (Как тут было не вспомнить: "Города сдают солдаты, генералы их берут".); рядовых ветеранов в основном из третьего эшелона (не умаляя роли в войне этого боевого порядка, все-таки будем помнить, что впереди его располагались войска второго и первого эшелонов", к тому же вступившие в войну в так называемый "год десяти сталинских ударов", когда власти не скупились на награды, подчас были даже неоправданно щедры.

Оглушительно гремели оркестры. Повсюду слышались разухабистые песни и бравурные марши: "Гром победы, раздавайся, веселися, храбрый росс!" В сторонке от всех робко жались ветераны сорок первого и сорок второго годов - о каждом из них можно было сказать словами одного поэта-остряка: "И на груди его широкой блестел полтинник одинокий".

Выпивая фронтовые сто граммов, победители чокались, поздравляли друг друга с Великой Победой. И совершенно забывали при этом, что первый тост, к тому же не чокаясь, следовало бы поднять за тех, кто не вернулся с полей сражений, кто не удостоился ни одной награды - даже медали "За победу"... Вся эта пышность и ходульность были оскорбительны для настоящих тружеников фронта и тыла. Воистину пророком оказался Валентин Овечкин, когда еще в 1944 году в повести "С фронтовым приветом" писал: "После войны о своем вкладе в Победу громче всех будет кричать третий эшелон. Лично мне надевать боевые награды даже в День Победы стыдно перед павшими. Герои-то они, а не мы, забывшие о них. Потому всегда обхожусь орденскими планками".

А сколько их, наших побратимов, легло в землю... Не было и все еще нет подлинной истории Великой Отечественной войны. А без правдивой истории - нет Отечества.

Верховный главнокомандующий И. В. Сталин наобум определил цифру наших общих потерь в семь миллионов. Такой она и была целых двадцать лет. Затем с благословения нового генсека, и тоже вслепую, обнародовали цифру - двадцать миллионов. Еще через двадцать лет, к сорокалетию Победы, очередной генсек, также с потолка, увеличил наши потери до 27 миллионов. Вскоре назвали цифру 28 миллионов.

Обратите внимание: при подсчетах власти оперировали миллионами. Миллион (десять миллионов) сюда, миллион (десять миллионов) туда - какая разница. Но ведь так нормальный хозяин даже дрова не считает. А в данном случае речь идет о людях. И не просто о людях, а о погибших защитниках Отечества. Выходит, у нас человек ничего не стоил.

После развала СССР назывались другие цифры наших потерь во Второй мировой войне: 40, 50, 60 миллионов. Лично я считаю близким к истине 40 миллионов. Это последние данные совместно работавших в архивах советских и немецких ученых. Из тех 40 миллионов 22 миллиона погибли на полях сражений, 18 миллионов - гражданское население и жертвы сталинских чисток.

Но и это, думается, не предел. Кто, скажите на милость, хотя бы прикидывал потери истребительных батальонов, народного ополчения, партизан и подпольщиков? Да никто. Ни в войну, ни после ее окончания. Власть предержащих это не интересовало. Сошлюсь на пример из истории родного края. Краснодонский истребительный батальон в боях на Дону летом 1942 года понес большие потери. И практически перестал существовать как боевая единица. После войны я десятки раз обращался в партийные и советские органы, просил, умолял восстановить историю нашего истреббата. Никто и ухом не повел.

Такая же судьба постигла и Краснодонский партизанский отряд - зимой 1941-1942 гг. он действовал в оккупированном фашистами Орджоникидзевском районе Сталинской области. Подобных формирований в стране было несколько сот.

Кстати, замечу, в краснодонском музее <Молодая гвардия> наряду с экспонатами, рассказывающими о юных подпольщиках, есть информация о других горожанах - участниках войны. Но напрасно вы будете искать хоть что-нибудь, хоть небольшую статью из газеты или журнала (а их было немало) о партизанском отряде и истребительном батальоне. Город напрочь выбросил из своей истории эти боевые патриотические формирования.

Летом 1942 года мне довелось пройти с боями весь горестный путь Красной Армии от Краснодона до Махачкалы. Волею судьбы я оказался в числе тех, кто вопреки мудрым указаниям будущего генералиссимуса отступал и сдавал врагу города и села. Наши полуразбитые полки и дивизии пополнялись тогда остатками разгромленных частей и соединений. Из-за сложности обстановки они нередко вступали в бой, не имея даже списков личного состава. А бои шли жестокие. Мы цеплялись за каждую мало-мальски удобную для обороны речушку или высотку. Однако силы были неравными, потери наши огромными, - как правило, мы контратаковали фашистов без артиллерийской и авиационной поддержки. Но кто тогда считал убитых? По правде говоря, их даже не хоронили.

Те наскоро переформированные полки и дивизии считались неустойчивыми. Потому сзади, метрах в 300-500 шли заградительные отряды, созданные по бесчеловечному приказу Сталина № 227 от 28 июля 1942 года (в народе этот приказ известен больше под названием <ни шагу назад"). Стоило кому-то замешкаться или, не дай Бог, попятиться, как тут же в спину летела пулеметная очередь заградителя. Кто считал те потери? Кто отправлял родственникам похоронки и что в них было написано? Все тот же НИКТО.

И еще об одном.

Отец мой, Михаил Ефимович Иванцов, коммунист ленинского призыва, член Краснодонского райкома партии, до войны работал помощником по кадрам и быту заведующего шахтой № 1-бис треста "Краснодонуголь". В 1940 году его судили показательным судом, как говорилось в обвинительном заключении, "за укрытие прогульщиков". Группа рабочих шахты из-за отсутствия крепежного леса выехала на-гора за 40 минут до окончания смены. Согласно рабовладельческому указу президиума Верховного Совета СССР от 26 июня 1940 года они причислялись к прогульщикам и подлежали суду. Отец не передал на них материал в народный суд - вины рабочих ведь не было. За что и получил два года лагерей.

Весной 1941 года в числе таких же "указников" отец разрушал "Линию Сталина" - неприступные для врага укрепления, протянувшиеся вдоль всей западной границы СССР от моря до моря. Работа эта, как теперь известно, велась по личному указанию "вождя всех времен и народов".

Уже в первые дни Великой Отечественной войны у исправительно-трудовой колонии, где сидел отец, появились танки и мотопехота немцев. Охранники тут же приступили к уничтожению архива и... расстрелу заключенных. Отец чудом уцелел и вырвался из того ада. Будучи неисправимым коммунистом, оставил на совести Сталина постигшее его беззаконие, добровольно ушел на фронт. Хотя ни по возрасту, ни по состоянию здоровья не подлежал мобилизации в РККА. Вскоре он погиб в боях под Смоленском.

Расстрел заключенных в той колонии не был исключением. Так НКВД поступал при приближении фронта и с некоторыми другими ИТК и тюрьмами. Не жалели даже видных военных и государственных деятелей, оказавшихся за решеткой по воле великого кормчего. В середине октября 1941 года, когда немцы подошли к Москве, правительство СССР эвакуировалось в Куйбышев. Уезжая из столицы, сотрудники центрального аппарата НКВД прихватили с собой важных подследственных. Занятый какими-то другими делами Л. П. Берия проморгал их эвакуацию. Однако, узнав об этом, тут же вдогонку послал курьера для специальных поручений с письмом: следствие прекратить, суду не предавать, немедленно расстрелять. К письму был приложен список двадцати пяти человек. В их числе были: М. С. Кедров, видный государственный деятель, член КПСС с 1901 года, старейший и честнейший чекист, ближайший сподвижник Дзержинского, незадолго до этого оправданный (!) военной коллегией Верховного Суда СССР; Г. М. Штерн, генерал-полковник, Герой Советского Союза, командующий 1-й Дальневосточной армией, А. Д. Локтионов, генерал-полковник, зам. наркома обороны; Я. В. Смушкевич, генерал-лейтенант, дважды Герой Советского Союза, помощник начальника Генштаба; П. В. Рычагов, генерал-лейтенант, зам. наркома обороны и многие другие.

Ни в чем не повинных военачальников, героев, создателей оружия 28 октября 1941 года по-бандитски расстреляли. Разумеется, без согласия И. В. Сталина пойти на такое злодеяние Берия никогда бы не решился. Тем более, что перед этим верховный главнокомандующий освободил из заключения, поверив в их преданность, зам. наркома обороны, генерала армии К. А. Мерецкова, наркома вооружений Б. Л. Ванникова и некоторых других.

И снова вопрос: кто включал тех расстрелянных узников сталинских концлагерей и тюрем в число наших общих потерь в войне? Ответ ясен. Выходит, 40 миллионов тоже неполные, их еще предстоит уточнить. Хотя, по всему видно, этого уже никто не сделает.

Во Второй мировой войне Герм ания потеряла восемь миллионов человек. СССР, по самым скромным подсчетам, - сорок миллионов. Соотношение 1:5. На каждого убитого немца приходится пять советских граждан. Такова цена Победы. Прямо скажем, дорогая цена. Но, как поется в известной песне: "... нам нужна одна победа. Одна на всех. Мы за ценой не постоим". И не постояли.

А теперь несколько слов о наших военнопленных.

Что мы знаем о них, точнее - о массовых пленениях? Ровным счетом ничего. В 1941 году о них вообще не говорили, хотя тогда всего лишь в первые пять-семь дней войны около миллиона наших красноармейцев и командиров, самых отборных, попали в плен. А за первый месяц войны в немецком плену оказались уже два миллиона наших воинов. Это примерные цифры, потому что советское командование не вело специального учета военнопленных.

С 1942 года военнопленных стали называть "без вести пропавшими". Помню майское сообщение Совинформбюро об окончании боев под Харьковом. Привожу его по публикации в газете родной 18-й армии "Знамя Родины" за 31 мая: <Харьковская операция приостановлена. Части Красной Армии с тяжелыми боями прорвали фронт окружения. Наши потери: убито до пяти тысяч, пропали без вести семьдесят тысяч человек> (как заметит читатель, здесь власти уже оперируют тысячами). Я тогда задумался: как могли семьдесят тысяч наших воинов неизвестно куда деться? Ну, один, два, ну десяток человек. А тут семьдесят тысяч! И никто ничего не знает об их судьбе?

Эта информация была рассчитана на дураков. Но, думаю, и им было ясно: "пропал без вести" - значит, угодил в плен. Однако слово "плен" кому-то резало слух. Вот и решили писать и говорить "пропал без вести", даже если речь шла о десятках тысяч человек. Вроде бы не так постыдно (впоследствии стало известно, что под Харьковом, западнее Северного (теперь Северского) Донца, было окружены 20 стрелковых и семь кавалерийских дивизий, 14 танковых бригад. Немцы взяли в плен, по одним данным, 240 тысяч красноармейцев, командиров и генералов, по другим - 277).

Между тем приказ Сталина № 270 от 16 августа 1941 года (более известен красноармейцам под названием <Смерть предателям>) действовал все годы войны. Естественно, он распространялся и на харьковское пленение. А в том приказе четко говорилось: "Красноармейцы, оказавшиеся в плену, должны уничтожаться всеми силами и средствами. Они изменники Родины. Семьи их - репрессировать..." Уже в 1942 году по приказу Берии было построено 22 лагеря для наших военнопленных. Но ведь предатель - это тот, кто сам ушел в плен, кто поступил на службу к врагу. А тут - бездарность и просчеты командования Красной Армии.

Однако верховный рассуждал иначе. Потому и приказал: живыми в плен не сдаваться, последнюю пулю приберегать для себя. Поскольку Сталин непосредственно в боях не участвовал, да и вообще в армии никогда не служил (а в семинарии изучал совсем другое), он не знал, что в азарте боя определить ту последнюю пулю невозможно. К тому же многие красноармейцы мыслили не так, как приказывал Сталин. Они считали: если останутся живыми, принесут больше пользы Родине. Потому последнюю пулю посылали в фашиста.

В сорок первом и сорок втором годах я служил в разведке: Краснодонского партизанского отряда, 8-го отделения политотдела 18-й армии, 388-й отдельной разведроты 328-й стрелковой дивизии. Как и все разведчики, свою пулю берег отдельно. И, думаю, пустил бы ее в свой висок или сердце, когда б тот момент наступил. Однако разведчики - это совсем другие солдаты. Мы в полной мере сознавали, что ждет нас в плену. Потому были готовы при угрозе пленения выполнить приказ верховного.

По данным немецких историков, в годы Великой Отечественной войны попали в плен 5 миллионов 700 тысяч солдат и офицеров Красной Армии. Погибли в плену 3 миллиона 300 тысяч. Никогда прежде мировая история не знала ничего подобного! После войны в СССР прибыли по репатриации 1569572 военнопленных (тут уже точность до одного человека - видать, Берия неплохо знал арифметику и аккуратно вел учет). Юридически все они считались преступниками. Однако в соответствии с объявленной 7 июля 1945 года амнистией военнопленные рядового и сержантского составов демобилизуемых возрастов (исключая служивших в изменнических воинских формированиях, полиции и т. п.) были отпущены по домам. Между тем клеймо плена оставалось на них пожизненно и определяло их дальнейшее существование. А недемобилизуемых возрастов - зачислялись в рабочие батальоны наркомата обороны. Судьба же 123464 репатриантов-офицеров сложилась трагически. После многомесячной проверки в фильтрационных лагерях они направлялись в лагеря ГУЛАГа или на спецпоселения НКВД- МВД СССР.

Несколько слов о последнем приюте наших воинов в Германии. Он ухожен, как того требует закон этой страны. "Могилы иностранных граждан, - говорится в нем, - погибших в результате двух мировых войн и захороненных на территории Германии, подлежат уходу на вечные времена". Чтобы эти слова не были пустым звуком, закон подкрепляется необходимыми ассигнованиями. Их вполне хватает на то, чтобы захоронения наших солдат и офицеров содержались не просто в хорошем, а в безукоризненном состоянии. Так относятся к могилам наших воинов побежденные. А мы, победители, как охраняем погребения и памятники боевых побратимов, захороненных к тому же в родной земле? У нас, как известно, могилы и памятники разрушаются и оскверняются. Разворовываются мемориальные доски и надгробия. О вечном покое погибших и умерших героев не приходится даже заикаться. Стыд и срам на всю Европу, в которую мы стремимся. Да нас уже за одно пренебрежение к умершим и погибшим соотечественникам на порог той Европы не пустят.

И еще об одном дополнении к цифре наших общих потерь.

За годы войны через ревтрибуналы прошли 994270 человек. 157593 были приговорены к расстрелу. Остальные пополнили штрафные роты и батальоны, а также лагеря НКВД. Кто скажет, отправляли ли похоронки на тех расстрелянных и замученных в лагерях? То, что их могилы непременно сравнивались с землей и маскировались дерном, видел не один раз. А вот насчет похоронок на расстрелянных, как и на погибших штрафников, ни в одном архиве никаких документов не встречал. Хотя не раз и не два работал и в местных, и в республиканских, и в центральных, в том числе десяток раз в ЦАМО (Центральном архиве Министерства обороны СССР). Потому лично для меня вопрос о том, включены ли в 40 миллионов те, кто прошел через ревтрибуналы, остается открытым.

Вновь возвращаюсь к "Молодой гвардии".

В феврале сорок третьего года, после ранения и лечения в госпитале, мне установили на шесть месяцев 2 группу инвалидности (это в 16,5 лет!). Я приехал в недавно освобожденный Краснодон. По настоянию райкома комсомола и направлению райвоенкомата стал работать военруком СШ N 6. Подписывая приказ о моем назначении, зав. районо Д. А. Саплин сказал: "Помни также о военно-патриотическом воспитании учащихся. Сегодня это архиважно. Что касается примеров патриотизма наших людей в битве с фашистами, то, думаю, прежде всего стоит говорить о подвиге молодогвардейцев. Тем более ты знал многих из них, с некоторыми учился в одной школе и классе, дружил!"

Над чем-то раздумывая, Данила Алексеевич помолчал. Затем с гордостью добавил:

- Обыкновенные мальчишки и дев чонки, а как серьезно понимали свой долг перед Родиной!

Я прислушался к совету известного и уважаемого в Краснодоне учителя, исполнил важный долг перед памятью молодогвардейцев. Об этом говорит не только моя работа в СШ № 6, но и несколько сот публикаций о юных подпольщиках в местной, республиканской и центральной печати, "толстых" и "тонких" литературно-художественных журналах, коллективных сборниках. И, конечно же, посвященные их жизни и подвигу книги - "О друзьях-товарищах", "Краснодонские мальчишки", "Старшая сестра", "Молодая гвардия": правда, вымысел, клевета". 58 лет отданы увековечиванию памяти и пропаганде подвига моих земляков, друзей, товарищей, опаленной войной юности. Без ложной скромности, с сознанием исполненного долга повторяю крылатую фразу, пришедшую к нам из Древнего Рима: "Я сделал все, что мог, пусть другие сделают лучше, если смогут". И если на самом деле существует загробная жизнь, мне не стыдно будет предстать перед сестрой Ниной Иванцовой, Сергеем Тюлениным, Любой Шевцовой, Олегом Кошевым, Виктором Третьякевичем, Али Дадашевым...

Непонятно только, сколько нужно еще надругательств над памятью о краснодонских подпольщиках, бесспорных доказательств их героизма, неопровержимых реальностей их патриотизма, чтобы мы раскрыли глаза, осмыслили совершенное молодогвардейцами? И поняли наконец, от какого наследства отказываемся. Ведь "Молодая гвардия" - это пример единства народа в борьбе с чужеземными захватчиками. Единства, не зависящего от возраста и общественного положения, цвета кожи и разреза глаз. Подвиг юных подпольщиков Краснодона учит молодежь беззаветно любить Родину, во имя ее независимости и процветания биться с врагом, не жалея собственной жизни. Наше завтра испытывается отношением к прошлому. Пока что этого испытания мы не выдержали.

Перечитал написанное и снова задумался. Бедные мы бедные. И телом, и духом. Благоговеем перед каждым мазуриком, нуворишем, жуликом и хапугой. Ходим по миру с протянутой рукой. Получив унижающую национальное и воина-победителя достоинство заграничную посылку с залежалыми продуктами или поношенными промтоварами, в знак благодарности умиленно склоняем головы. И, наверное, нас не покоробила бы надпись на тех заморских подаяниях, вроде: "Победителям от побежденных".

Наглотавшись испорченных лекарств, поступивших в виде гуманитарной помощи, подкрепившись заграничной шамовкой, приодевшись в иностранное тряпье, вспоминаем, что дети - будущее Украины - должны усваивать нравственный опыт дедов. И спешим в учебные заведения - рассказать внукам о массовом героизме и самопожертвовании нашего народа в битве с фашизмом. Улавливая косой взгляд учителя, всматриваясь в недоуменные лица ребят, вдруг осознаем: никому те воспоминания не нужны. Они ведь противоречат политизированным, грубо извращающим события Великой Отечественной войны школьным учебникам истории Украины. В тех книгах все перевернуто с ног на голову. Патриотизм же, о котором хлопочем, на неправде не возникает.

Вместе с тем причина слабого патриотического воспитания школьников заключается не только в никудышных учебниках и методиках, низкой активности ветеранов войны и труда. Она в образовании и культуре учителя, в его любви к Отечеству и избранной профессии. Среди учителей области немало выпускников Луганского педагогического института (не путать с ЛПУ, работу которого не знаю и судить не могу). О том, кто и как преподносил им историю Украины и Великой Отечественной войны в том вузе, что принесли они в школы, я уже писал в книге "Молодая гвардия": правда, вымысел, клевета". Потому повторяться не стану.

К великому сожалению, забвение героев Краснодона продолжается. Мы дошли уже до того, что не посчитали нужным сообщить о смерти 13 июля текущего года Василия Ивановича Левашова, одного из двух здравствовавших до недавнего времени молодогвардейцев. Во всяком случае я не слышал об этом ни в передачах радио и телевидения, не читал ни в одной луганской городской или областной газете.

Так у нынешнего поколения молодежи родилась историческая глухота, незнание ни рыцарей без страха и упрека, ни лиходеев. Сегодня молодые люди поклоняются разве что лишь западной масскультуре. Иной раз кто-то из них даже упрекает нас, ветеранов войны, что в свое время мы не догадались воткнуть штыки в землю и уйти скопом в "остарбайтеры". Так теперешние мальчишки и девчонки превращаются в рабов духа. Завтра они станут рабами физически.

Что же касается нас, ветеранов войны, то страна нас бросила. Мы - лишние люди. Сегодня никому не нужны. Были нужны те четыре года, когда кровь играла в жилах, когда мерзли и мокли в окопах, изнывали от жары, леденели на снегу, шли, не оглядываясь на убийственный огонь пулеметов и орудий, жертвовали собой, защищая Родину.

Победу над фашистами завоевали одни. Ее плодами бессовестно пользуются другие.

И все-таки сердце согревается сознанием того, что именно наше огненное поколение спасло Украину, единое Отечество да и весь цивилизованный мир от коричневой чумы; что общим памятником нам будет добытая в жестоких сражениях Победа.

Одна на всех!

За ее ценой мы не постояли!