С. Зорин
"Его руки в крови!"

    Тысячи людей со всех концов нашей необъятной страны, а также зарубежные друзья приезжают в донецкий город Краснодон поклониться праху героев легендарной "Молодой гвардии", свершивших беспримерный подвиг в борьбе с немецко-фашистскими захватчиками в тяжёлых условиях оккупации. У памятника молодогвардейцам, возвышающегося в самом центре города, всегда живые цветы.
    В Краснодоне, как и во всех других районах Советского Союза, оккупированных немецко-фашистскими войсками в годы минувшей войны, патриоты вели самоотверженную борьбу против захватчиков. Карательные органы гитлеровцев, осуществляя политику постепенного уничтожения населения оккупированных территорий, массовыми казнями и зверствами рассчитывали подавить героическое сопротивление советских людей. Но ничто не могло сломить сынов и дочерей Родины. С каждым днём они наращивали силы, наносили удары по немецким тылам. На смену павшим бойцам поднимались тысячи и тысячи подлинных героев священной народной войны. Оккупанты, жалкая кучка их пособников чувствовали себя, как на пороховой бочке.
    Когда предатели, сыгравшие зловещую роль в учинённой гитлеровцами расправе над молодогвардейцами, предстали перед судом, зал заседания не мог вместить всех желающих. Собравшиеся на площади тысячи людей слушали процесс по трансляции. Перед народом держали ответ истязатели и непосредственные участники расправы над членами "Молодой гвардии" - заместитель начальника краснодонской полиции Подтынный со своими сообщниками, а позже полицейский Мельников, который более 20 лет скрывался от заслуженного возмездия.
    На суде подсудимых не было главного фашистского пособника - бывшего начальника краснодонских "полицаев" - Соликовского Василия Александровича. Ему удалось убежать с обозом отступающих немецких войск и скрыться на западе. Бывший петлюровец Соликовский сумел настолько замаскироваться, что о его прошлом никто не знал до начала войны. Уволенный за допущенную аварию с должности заведующего шахты в Нижней Шевыревки, Ростовской области, он пристроился на работу в селе Власовка, Краснодонского района, а когда началась война, при первой возможности перебежал к врагу.
    В Краснодоне Соликовский появился вместе с немецкими частями. С первых же дней оккупации города гитлеровцы использовали его в массовых расстрелах советских граждан. Имущество расстрелянных свозилось в райуправу, где делилось между гитлеровцами и их пособниками. Так поощряли немцы наемных убийц, связывая их с собой круговой порукой как соучастников чудовищных преступлений.
    Соликовский лично участвовал в расстреле 394 человек, вся округа говорила о нём, как о страшном немецком палаче. Люди с ужасом передавали друг другу рассказы о зверствах, творившихся в гестапо и штабе "полицаев" при личном участии Соликовского.
    Вечно пьяный, с налитыми кровью глазами, с плеткой, которую он никогда не выпускал, Соликовский разгуливал по улицам города, выискивая новые жертвы.
    Представьте себе человека в то время в возрасте 37-38 лет высокого роста, с грубыми чертами лица, поджатыми толстыми губами, большими злыми прищуренными глазами, тёмно-русыми волосами, с толстыми пальцами на широких лапах, который смотрит на вас исподлобья и говорит громким голосом, и вы поймете, почему все шарахались от него в сторону.
    Стремясь перещеголять садистов из гестапо, уничтоживших тысячи людей, Соликовский находил в убийствах какое-то дьявольское наслаждение. Ни какого суда и следствия он не признавал. "По- моему, - любил говорить Соликовский, - поймал и кончай на месте".
    По установленными немцами порядку, все арестованные Соликовским и его "полицаями" лица сразу доставлялись на допрос к нему лично. Вечерами в кабинете Соликовского устраивались попойки с участием представителей гестапо и других немецких властей. При этом хозяйски развлекал гостей сценами пыток. Арестованных приводили из камер и бросали на пол перед веселившейся компанией. Начиналось истязание, раздавались крики и стоны, порой заглушавшиеся гомерическим голосом и хохотом садистов. Часто такие кровавые оргии продолжались до утра. Следователям жертвы передавались уже полуживыми для оформления краткого протокола; "чтобы, - как говорил Соликовский, - эта писанина не отнимала много времени".
    Все, с кем мне довелось беседовать в Краснодоне, подчеркивают, что этот человек питал лютую, зверскую ненависть ко всем и всему на нашей земле. Получив от гитлеровцев почти неограниченную власть в наемной полиции, он истязал и убивал не только за неуважение к немцам /такие обвинения часто придумывались им как предлог для расправы/, но и за то, что кто-то, когда-то и чем-то не угодил ему лично или нелестно отзывался о нём, такие люди если они попадались ему, были обречены на смерть.
    Мне рассказали, как Соликовский арестовал и избил до смерти бывшего музыканта оркестра при городском клубе Мухина только за то, что ещё задолго до войны тот повздорил с ним в клубном буфете. По личным мотивам разделался он и с жителями Краснодона Карповым, Точилиным, Пересунько. Соликовский донёс немцам о их принадлежности к партии, хотя все в городе знали, что они были беспартийные.
    Когда в Краснодоне начала действовать "Молодая гвардия", немецкая контрразведка все поставила на ноги, чтобы попасть на следы подпольщиков, которые не давали оккупантам покоя ни днём ни ночью. Начальник немецкой окружной комиссии Ренатус каждый день вызывал Соликовского и его заместителей и требовал от них во что бы ни стало выявить членов "Молодой гвардии". Назначил сроки, грозил за невыполнение приказа отправить на работу в Германию.
    Долго выслеживало гестапо молодогвардейцев, а когда им с помощью Почепцова удалось раскрыть организацию патриотов и арестовать почти всех её участников - 90 человек, они набросились на них, как голодные звери на добычу.
    Начальник немецкой городской жандармерии Зонс привлек Соликовского к следствию по этому делу. Они вместе вели допросы. К каким только изуверским пыткам не прибегали они: накинув петлю на шею, арестованного, подвешивали к ручке оконной рамы и избивали раскалёнными железными прутьями и немецкими тесаками; юношам и девушкам ломали руки и ноги, закладывая их в дверные косяки. Не выдержав гордого, полного ненависти взгляда 16-летней комсомолки Тони Иванихиной, Соликовский выжег ей глаза. Ещё живую, ослеплённую Тоню бросили в шахту. Стойко мужественно вел себя на допросе руководитель первомайской группы молодогвардейцев Анатолий Попов. Когда были испробованы все мыслимые средства пыток, Соликовский наклонился к Толе, надеясь, что тот заговорит. Ослабевший юноша, с перетянутым верёвкой горлом, с раздробленными кистями и обожженной до костей раскалённым железом спиной, нашёл в себе силы сказать: "Гад! Жаль, что не убили тебя раньше!" И ударил Соликовского ногой. Взбешенный изверг схватил со стола немецкий тесак и стал им рубить умирающего героя.
    Ещё в начале проводимого гестапо следствия по делу "Молодой гвардии" Соликовский отобрал по списку, представленному следователем Усачёвым и утверждённому немцами 15 арестованных. Их загрузили вместе с личными вещами на автомашину, стоявшую во дворе полиции.
    Этот грузовик выехал из Краснодона в неизвестном направлении в сопровождении другой автомашины. В ней кроме немцев и Соликовского находились ещё заместитель Захаров, следователь Дидык и переводчик Бургард. Возвратившись из поездки, Соликовский приказал вывесить в приемной полиции список увезённых. В списке указывалось, что все 15 человек отправлены в Ворошиловград. Было приказано передачу от их родственников не принимать. Соликовский сказал цинично своим подчинённым: "Мы всех пустили в расход. Пусть теперь их ищут в Ворошиловграде".
    Оставшихся в живых, изувеченных пытками молодогвардейцев Соликовский и его полицаи раздевали и подтаскивали к шурфу шахты N5. Немецкие жандармы стреляли им в затылок, а некоторых бросали в шахту живыми.
    На другой день после этой расправы с санкции немцев и по указанию Соликовского, полицейские Дывыденко, Савастьянов и Бондаренко поехали к семьям молодогвардейцев "побарахлиться". Матери молодогвардейца Николаева они заявили, что её сына немцы якобы отправляют на работу в Германию и взяли "для передачи ему" несколько вещей. Там, где о казни уже знали, полицейские под угрозой оружия брали все, что могли унести.
    В Краснодоне, где боролись и погибали герои "Молодой гвардии", да и не только в этом городе, советские люди не могут забыть преступлений, совершенных немецко-фашистскими оккупантами и того, что их наёмник Соликовский укрывается где-то на Западе.
    От вернувшихся из фашистского плена соотечественников Краснодонцы узнали, что Соликовский после бегства из города некоторое время жил в Польше и Австрии, а потом в Италии. Там он служил в карательном отряде изменника Родины Доманова. После разгрома фашистской Германии он был направлен англичанами обратно в Австрию, где находился в лагерях "перемещённых", близ города Филах и в других местах под фамилией Масс Василий. В начале 1948 года жил около города Зальцбурга уже под другой фамилией - Гринкевич Владимир. В Луганской областной прокуратуре мне показали трофейный немецкий документ на имя сына В.А. Соликовского - Соликовского Алексея Васильевича, 1929 года рождения, уроженца села Яишевцы, Винницкой области, служившего вспомогательным полицейским в Зальцбурге. Но как выяснилось у В.А. Соликовского сына 1929 года рождения не было, а вместе с семьей преступника, бежал на Запад племянник Шевчук Алексей Филиппович, родившийся в 1929 году в селе Яишевцы. Его В.А. Соликовский, видимо, и представил немцам как своего сына. В настоящее время Шевчук проживает в Англии.
    А где сейчас сам убийца сотен жителей Краснодона, фашистский палач Соликовский? Может быть он, как и многие другие преступники живёт под видом обычного эмигранта или "перемещенца" и люди здороваясь, пожимают ему руку, не зная, что она по локоть в крови!
   
   
   

С. Зорин
   Краснодон-Луганск- Москва.
   
   Статья из газеты "Голос Родины" 14 апреля 1968 года.
   N31 /1188/ Издание Советского Комитета по культурным связям с соотечественниками за рубежом.