Т.Яковлева
    "На весах правды"

"КОМСОМОЛЬСКАЯ ПРАВДА" 5 января 1989 г.
   
    БЕСЕДА С ЖУРНАЛИСТОМ КИМОМ КОСТЕНКО О ТОМ, КАК БЫЛО ВОССТАНОВЛЕНО ЧЕСТНОЕ ИМЯ МОЛОДОГВАРДЕЙЦА ВИКТОРА ТРЕТЬЯКЕВИЧА
   
   
   - Ким Прокофьевич, редакция получила письмо, которое мы не могли вам не показать. Письмо из музея "Молодая гвардия", созданного в московской школе № 312. Вот уже много лет, говорится в нем, несмотря на Указ Президиума Верховного Совета СССР от 1960 года о награждении Виктора Третьякевича, продолжаются споры о нем...
   Вы - тот человек, который, по сути, в свое время "открыл" Третьякевича. До этого в общественном сознании просто не было такого молодогвардейца.
   - Но еще до моей поездки в Краснодон Ворошиловградский обком партии создал комиссию по доследованию дела Третьякевича. Комиссия пришла к выводу: подозрение в предательстве необоснованно, имя Виктора замалчивается незаслуженно.
   - И тем не менее именно в ваших статьях, напечатанных в "Комсомольской правде" летом 1959 года - спустя 16 лет после того, как стало известно о "Молодой гвардии", - впервые во всеуслышание было сказано: Виктор Третьякевич - не предатель. Впервые была напечатана его фотография. В вашей книге "Это было в Краснодоне", которая вышла следом и теперь библиографическая редкость, впервые были названы имена и напечатаны фотографии всех членов "Молодой гвардии", включая Третьякевича.
   Но вот прошло почти тридцать лет - и такое письмо. Насколько неожиданно оно для вас?
   - Ну не так уж неожиданно... О судьбе Виктора писать бы не мне - Шекспиру. После своей поистине мученической смерти побывал он и в национальных героях, и в подлых предателях, и снова в героях. Крутые зигзаги нашего общественного бытия прошлись по нему бульдозером, и каждый оставлял свой след. Отметилась тяжкой печатью пора сталинщины, когда одни творили историю, а другие ее сотворяли в угоду кому-то или чему-то. Согрел первыми лучами правды короткий период оттепели. Потом снова придавила долгая зима застоя... Слухи, о которых пишут ребята,- отголоски этой трагедии.
   - Как вышло, что вы стали заниматься историей "Молодой гвардии" и, в частности, судьбой Третьякевича?
   - О "Молодой гвардии" впервые я узнал не из романа Фадеева и не из публикаций в центральных газетах, а сразу же "по горячим следам". Часть, в которой я воевал, освобождала Краснодон, и мы услышали рассказы о патриотической молодежной группе, которая здесь действовала, о зверской расправе с нею.
   Что касается Виктора Третьякевича, то о нем впервые услыхал в 1959 году, когда побывал на судебном процессе В. Подтынного, бывшего заместителя начальника краснодонской полиции. Хотя, как потом установил, в самых первых, еще в войну, публикациях в центральных газетах Третьякевич упоминался, был и в первых списках подпольной организации, в списке замученных, извлеченных из шурфа молодогвардейцев. Потом на долгие годы имя его исчезло. В музее в Краснодоне, куда я приехал по заданию "Комсомольской правды", мне под большим секретом показали его единственную карточку. Выдам теперь тайну: потихоньку от работников музея взял ее, авиапочтой выслал в Москву в редакцию, там срочно пересняли и тут же вернули. Этот снимок напечатан в "Комсомольской правде" вместе с моей корреспонденцией "Он не стал на колени". Показал мне директор музея и чудом сохранившийся листок из подпольного блокнота Виктора, но все это тоже под большим секретом. Через несколько лет, в пору застоя, его сняли с работы за то, что он раскапывал материалы о Третьякевиче...
   - Как же удалось вам доказать, что Виктор Третьякевич- не предатель?
   - Доказывать, в общем-то, как выяснилось, и нечего было. Вскоре после освобождения Краснодона военным трибуналом были приговорены к смерти люди, виновные в расправе над молодогвардейцами: старший следователь полиции М. Кулешов, ее тайный агент Громов и человек, выдавший "Молодую гвардию", бывший член организации Геннадий Почепцов. Все они по законам военного времени были публично казнены на городской площади. Об этом тогда же сообщили местные газеты, и мне не стоило большого труда разыскать подшивку. Куда труднее было извлечь из архивов КГБ следственное дело № 10399 Геннадия Почепцова, но в конце концов удалось и это. В признаниях Почепцова следствию перечислены все, кого он выдал полиции, после чего и начались массовые аресты. Там названы почти все члены "Молодой гвардии". После него, по сути, и выдавать уже было некого.
   - Почему же возникла версия с Третьякевичем?
   - Прошло совсем немного времени, и имя подлинного предателя ушло в тень, а появился предатель вымышленный. Была организована специальная комиссия "по расследованию причин гибели молодогвардейцев" во главе с ответственным работником КГБ А. Торицыным. В составленной ею, справке Виктор Третьякевич был назван предателем: дескать, не выдержал он побоев и выдал своих товарищей... Откуда извлечена такая версия, догадаться можно. М. Кулешов, с показаниями которого, конечно, знакомилась комиссия - читал их много лет спустя и я,- заявил военному трибуналу, что арестованные полицией мальчишки и девчонки вели себя на допросах отнюдь не геройски. Бывший белогвардеец, ярый враг Советской власти, он обливал грязью всех патриотов... Сложнее понять другое: почему из длинного списка фамилий, названных Кулешовым, выбрали только одну - Третьякевича? И почему безропотно была принята эта версия, хотя совсем недавно люди читали газеты, своими глазами видели казнь настоящего предателя? Надо хорошо знать ту атмосферу сталинского режима, когда верхи объявляли списки "кулаков и подкулачников", "врагов народа", "врачей-убийц" и т. п., а многотысячные митинги низов требовали предать их смерти. Правила этой страшной игры блюлись жестко... В этой игре на долю Третьякевича выпала проигрышная карта. Кому, зачем это понадобилось? Высокие чины завинчивали гайки того механизма, который перемолол его судьбу. Обрадованный светом первой дозволенной оттепелью правды, я, каюсь, не стал тогда докапываться до глубинных корней. Мог только догадываться...
   - Неужели оставшиеся в живых молодогвардейцы не пытались отстоять честь товарища?
   - Это не так. Когда вышел в свет роман А. Фадеева "Молодая гвардия", он сразу приобрел чрезвычайную популярность. По роману ставились спектакли, была написана опера, создан кинофильм. В конце книги перечислялись имена всех активных членов "Молодой гвардии". Третьякевич там не упоминался. Больше того, в выведенном в романе предателе Стаховиче без труда угадывались черты Виктора. Вскоре после войны на встрече в ЦК ВЛКСМ наиболее активные члены "Молодой гвардии", вернувшиеся с фронта, выражали возмущение, что Фадеев бросил тень на Третьякевича.
   - А Фадеев знал о Почепцове?
   - Знал, не мог не знать, ведь он был в Краснодоне вскоре после его освобождения жил там. Литературоведы мне потом говорили, что находят определенную преемственность в фадеевских образах: Мечик в "Разгроме" и Стахович в "Молодой гвардии". Может быть, Фадеев отринул линию реального предателя Почепцова потому, что "благополучная" биография Третьякевича больше соответствовала типу предателя, который занимал Фадеева как писателя? Трагическая кончина Фадеева унесла с собой ключ к этой тайне. Возможно, какие-то подступы к ней можно найти в письме Александра Александровича, которое, говорили тогда, написал он перед роковым выстрелом и которое Суслов приказал захоронить навсегда и никогда не обнародовать? Вообще вся история "Молодой гвардии" и то, что с нею связано, полна еще тайн и белых пятен, и тут я согласен с членом организации Валерией Борц, выступившей недавно в центральной печати,- эта история еще ждет своих беспристрастных и компетентных исследователей.
   - И им, наверное, придется нелегко - ведь столько лет прошло!
   - Нелегко. Но она есть - одна правда и через десять, через двадцать и через сто лет останется правдой. Слухи и домыслы, один нелепее другого, носились в воздухе и тогда, когда я собирал материалы о Третьякевиче. Еще тогда рассказывали, например, легенды о "живом Олеге" в разных вариантах. Это, конечно, чушь. Она была придумана теми, кому хотелось принизить героику партизанского подполья, поставить под сомнение патриотизм нашего народа в годы войны. А устойчивость этих сплетен, их завидная живучесть объясняется долголетним табу на истину. Слухи процветают там, где господствует запрет.
   - Один из вопросов, который, вероятно, постараются выяснить будущие историки организации: кто же был ее комиссаром? Тут, я слышала, до сих пор нет единодушия.
   - Да, страсти вокруг этого не утихают до сих пор. Никаких протоколов подпольных собраний не сохранилось, их скорее всего и не было. Можно опираться лишь на рассказы живых участников и свидетелей событий той поры, а они во многом путаны, противоречивы.
   Один пример. Когда в "Комсомольской правде" опубликовали вторую корреспонденцию о В. Третьякевиче в связи с его посмертным награждением, бывший член штаба "Молодой гвардии" В. Левашов прислал из Ленинграда такое письмо: "14 декабря 1960 года в газете "Комсомольская правда" в связи с награждением комиссара "Молодой гвардии" Виктора Третьякевича опубликована статья т. Костенко под названием "Первый комиссар "Молодой гвардии". По содержанию статья написана правильно. Но название статьи вызывает удивление... Я еще раз утверждаю, что комиссаром "Молодой гвардии" был только один человек - Виктор Третьякевич". Тогда же в редакцию пришел другой молодогвардеец - Георгий Арутюнянц и учинил настоящий скандал по тому же поводу. Сравните это со столь же категоричным заявлением Валерии Борц: "Кто же был комиссаром? Олег Кошевой!"
   Что здесь - память кого-то подводит, или строгая конспирация не позволяла все знать друг о друге, или обособленность действий различных подпольных групп давала неверное представление о вожаках. Не знаю...
   Пытаясь разобраться этом, я вместе с ответственным сотрудником Ворошиловградского облотдела КГБ И. Пугачевым с особой тщательностью изучал показания Почепцова и Кулешова - ведь ко времени суда над ним еще не было никаких печатных выступлений, статей, тем более книг о "Молодой гвардии", и трудно предположить, что их свидетельства в этой части давались под воздействием каких-то побочных источников информации или фальсифицировались по каким-то соображениям. Вот выписка из показаний Почепцова в моем сохранившемся блокноте: "Мне известно, что руководили всей организацией: 1. Третьякевич Виктор - руководитель организации (с декабря 1942 г. он якобы уже не был в руководстве)". На вопрос следователя как он вступил в организацию, Почепцов подробно рассказал о собрании подпольщиков, которое проводил Третьякевич. В показаниях Кулешова не только указывается, что Виктор был руководителем организации но и приводится ряд фактов, подтверждающих это.
   Скажете: нельзя безоговорочно, на веру принимать показания предателей и палачей. Да, наверное. Но ведь и В. Левашов, Г. Арутюнянц, Р. Юркин, другие оставшиеся в живых молодогвардейцы говорили о том же, называли Третьякевича комиссаром Может, запутались ребята в словах - командир, комиссар, руководитель...
   Дотошным историкам, по-видимому, еще предстоит разобраться, кто был сначала комиссаром, кто потом и кто как назывался в отряде. По-человечески же, по большому счету, на мой взгляд, важнее другое. И Виктор Третьякевич, и Олег Кошевой - два прекрасных честных парня, сделали в лихую годину все что могли, для Родины, отдали свои жизни, когда она этого потребовала от них. И если после этого в угоду каким-то - идеологическим ли, конъюнктурным ли или каким бы то ни было другим соображениям мы позволили память кого-то из них незаслуженно оскорбить - как же может оставаться спокойной наша совесть?
   Для меня лично самым важным было тогда и важно сейчас - уберечь честь человека. Не говорю уж о том, что у каждого есть родные и каково им было жить под бременем того, что их сын или брат оказался малодушным, струсил, выдал товарищей. Каково было матери Виктора Третьякевича Анне Иосифовне шестнадцать лет жить, с мыслью, что на ее сыне - клеймо предателя?
   - Вы встречались с ней?
   - Да, помню, какими трудными были наши беседы. Худенькая, изможденная, немногословная женщина. До сих пор перед глазами она, вся в черном: черное платье, черный платок... Вся в черном - только воротничок белый - стояла она потом и перед президиумом торжественного собрания в Ворошиловграде, когда вручалась ей посмертная награда сына, переполненный до отказа зал стоя аплодировал ей, а она, кажется, уже и не радовалась...
   - А отец?..
   - Он не дожил до этого дня, умер вскоре после войны: не выдержало сердце. Кроме моральных страданий, тяжкое клеймо в те времена давило и по-житейски: родители Третьякевича были лишены даже того скудного пайка, который получали родители других молодогвардейцев. Старший брат Виктора Михаил в начале войны был секретарем Ворошиловградского горкома партии, оставлен в подполье комиссаром партизанского отряда, после освобождения области - один из первых кандидатов на пост секретаря обкома партии. Я застал его заведующим мельницей...
   - Сейчас само время возвращает нам имена забытые, незаслуженно оболганные. В те годы, когда появились ваши публикации, оно было иным. Такие материалы были редкостью, сенсацией, и думаю, что тогда требовалось немалое мужество и от журналиста, и от газеты, чтобы вопреки распространенному мнению снять с человека клеймо предателя. Интересно, как читатели восприняли ваши статьи о Третьякевиче?
   - В "Комсомолку" пришло семь с половиной тысяч откликов. Более двух тысяч получил я после выхода в свет книги - многие из них хранятся в моем архиве. И ни в одном письме - повторяю, ни в одном - не было вопроса: как же теперь относиться к Олегу Кошевому? Никого не обеспокоила "табель о рангах". Никому не приходило в голову, что восстановление честного имени и правды об одном герое бросает тень или лишает уважения другого, плечом к плечу прошедшего с ним все тяготы и вместе мужественно принявшего смерть.
   Но полистайте газеты семидесятых годов. Как быстро сворачивались знамена гласности, открытости, правды... Помните горькую шутку тех времен: "Пока иные отсиживались в окопах Сталинграда, судьбы войны решались на Малой земле, генералиссимус советовался с полковником Брежневым". Тогда снова стали перелицовываться страницы истории - каждый на свой лад, себе в угоду. Дошла очередь и до "Молодой гвардии". Тогдашний секретарь Ворошиловградского обкома партии В. Шевченко написал докладную записку (через пять лет после публикаций), что упоминание рядом двух имен - Кошевого и Третьякевича - наносит вред идейному воспитанию молодежи, "разрушает в сознании миллионов молодых людей уже сложившееся представление о "Молодой гвардии". Вот так - разрушает уже сложившееся представление... Сегодня это звучит по-иному: "Не могу поступиться принципами".
   Кончилось тем, что в музее "Молодой гвардии" снова убрали в укромное место портрет Третьякевича, а на стендах появилось имя новоявленного "партийного подпольщика" - первого секретаря обкома В. Шевченко. Гулять так гулять...
   Все это - лишь маленький штрих к картине того времени, которое называлось "стабилизацией", "развитым социализмом". Сталинский терpop безвинно губил миллионы людей. Но вопреки всему оставалась вера. Пора брежневщины - рашидовщины, щелоковщины, медуновщины- и т. д. и т. п.-растлевала души, выжигала из них все человеческое и - что может; быть страшнее? - окончательно разрушала веру. Нет уж, не дай нам бог вернуться в те времена.
   - И последний вопрос: после тех публикаций в "Комсомольской правде" прошло почти тридцать лет. Многое пересматривается теперь в истории. Ваш сегодняшний взгляд на "Молодую гвардию"?
   - Никакие катаклизмы, сотрясающие наше общественно-политическое сознание не должны затмить в нашей памяти имена славных людей и их деяния.
   Мне довелось перечитать несколько десятков томов архивно-следственных дел, связанных с "Молодой гвардией",- от рядовых полицаев до высоких чинов гитлеровского гестапо. Жуткие, уму непостижимые картины истязаний и пыток, которым подвергались шестнадцати-восемнадцатилетние парни и девушки, описаны там. Подвиг молодогвардейцев - образец стойкости духа, высокого понимания долга и чести.
   Комсомольская организации "Молодая гвардия", действовавшая в Краснодоне в годы войны,- Красная строка многострадальной истории нашего народа. И сколько бы ни было в нашей истории страниц другого цвета, такой она останется навсегда.
   
   
    Беседу вела Т. ЯКОВЛЕВА