Период 1938-1939 годов, накануне второй мировой войны, стал для группы «Рамзай» временем генеральной репетиции. Ряд событий в общественной жизни Японии, а также анализ добытых секретных документов привели Зорге к выводу, что японская Квантунская армия планирует ряд вооруженных вылазок против СССР и всесторонне к ним готовится. Провозвестниками этой агрессии стали два крупных конфликта, спровоцированные японской военщиной.

29 июля 1938 года три японских пехотных дивизии вторглись на дальневосточную территорию Советского Союза в районе озера Хасан, к юго-западу от Владивостока. Спустя две недели этот район был очищен от агрессоров.

В мае 1939 года две японских пехотных дивизии при поддержке кавалерийской бригады проникли на территорию Монгольской Народной Республики в районе реки Халхин-Гол и продолжали продвигаться в направлении государственной границы СССР. Четыре месяца части советских и монгольских войск вели бои с захватчиками, пока не выбили их с захваченных территорий.

С конца 1936 года японцы наращивали ударную силу своей Квантунской армии, выдвинули ее еще дальше в направлении советской границы и форсированными темпами вели обучение шпионов, диверсантов и саботажников. Все эти приготовления недолго оставались тайной для группы «Рамзай». Как показывают исторические факты, д-р Зорге, например, получил от Потоку Мияги «уже в первой половине 1937 года информацию о дислокации войск на японо-советской границе неподалеку от острова Сахалин вместе с картой с нанесенными на ней местами расположения японских складов и казарм ... Кроме того, он передал точное описание нового легкого бомбардировщика ... Летом того же года ему удалось раздобыть для Зорге структурную схему аппарата тайной полиции (токуму кикан) ... Особый интерес представляло описание Мияги отдела тайной полиции в Харбине и Маньчжоу-Го. В нем содержались сведения и о системе подготовки агентов: в течение первого года велось обучение русскому языку на продвинутой ступени, подрывному делу и искусству переодевания. По прошествии первого года обучения подходящие шпионы и диверсанты распределялись по небольшим - три-четыре человека - группам для дальнейшей подготовки».

Уже в ходе первой агрессивной вылазки японский генштаб учел определенные пространственные и временные условия. Объектом нападения стал район на стыке границ трех государств: оккупированной японцами Кореи, марионеточного государства Маньчжоу-Го и Советского Союза. Приграничные территории СССР здесь были мало населены и практически не освоены ни промышленностью, ни транспортом. К тому же заболоченная местность осложняла концентрацию войск. Время нападения тоже было выбрано не случайно: в июне 1938 года японская разведка получила от своего агента Люшкова сведения о новейшей системе охраны государственной границы СССР в этом районе.

Туманным утром 29 июля 1938 года части японской Квантунской армии после проведения разведки боем вторглись на территорию СССР и захватили две важные высоты. В ожесточенных боях с обеих сторон участвовали пехотные и артиллерийские войска, танки, истребительная и бомбардировочная авиация. Войска японских агрессоров встретили упорное сопротивление советских частей, усиливавшееся с каждым днем.

Тем временем доктор Зорге известил Центр о том, что оборонная мощь Красной Армии ошеломила японское правительство, строившее планы на основе неверных анализов своего генералитета и что оно считает стратегически невозможным для Японии допустить перерастание расширяющегося пограничного конфликта в войну против СССР. Впоследствии это подтвердили историки: «Однако, исходя из информации, полученной от Одзаки, который теперь стал (японским - Ю. М.) правительственным советником, и от Мияги, который ... делал все, чтобы получить максимум сведений о передислокации войск, Зорге мог заверить московский Центр, что ни правительство, ни японская армия более не намерены расширять конфликт до настоящей войны». Этот акт агрессии закончился поражением японцев. Японские дипломаты запросили переговоров, и 11 августа 1938 года военные действия были прекращены.

Между тем Зорге узнал о готовности японцев передать нацистам - на основе только что подписанного соглашения между разведслужбами Японии и Германии - материалы донесений своего шпиона Люшкова, действовавшего в Советском Союзе. Майор Шолль, помощник военного атташе Германии в Токио, в июле 1939 года вернулся в Берлин, имея при себе полную копию всех этих материалов объемом более чем в сто страниц. Зорге удалось сфотографировать в германском посольстве этот документ и тотчас же с курьером отправить пленки в Москву. Как будет показано ниже, Москва свое-временно приняла все необходимые меры.

В начале 1939 года Одзаки обратил внимание Рихарда Зорге на интенсивные работы, проводившиеся японцами на железнодорожной линии Харбин-Цици-кар-Хайлар, а также на прокладываемую ускоренными темпами железнодорожную ветку Ганьчжур-Солон. Эти железнодорожные линии, приспособленные для быстрой переброски войск, пролегали в направлении границы Монгольской Народной Республики и заканчивались вблизи ее. К тому же дополнительные сведения о движении японских военных эшелонов, полученные Зорге из других источников, позволяли заключить, что японцы намереваются через Монголию вторгнуться в советское Забайкалье. Первый удар агрессоры нанесли 11 мая 1939 года: японский кавалерийский отряд в 300 сабель проник на территорию МНР на глубину 15 километров. Части монгольских и советских войск, находившихся в МНР в соответствии с договором о взаимопомощи между двумя странами, отбили эту атаку. После этого японцы стянули к монгольской границе крупные контингенты своих войск. Пограничная провокация быстро переросла в локальную войну, в которой семидесятипятитысячной армии агрессоров противостояли монгольско-советские войска численностью в 57 тысяч человек. С обеих сторон в боевых действиях временами участвовало свыше 1000 орудий и минометов, более 1000 танков и броневиков и около 900 самолетов. Здесь Красная Армия впервые ввела в бой воздушно-десантную бригаду и танки, оснащенные огнеметами. Химические войска Квантунской армии, готовившие к применению в боевых действиях бактериологическое оружие в своих лабораториях № 11 и № 731 в Маньчжурии, провели даже заражение вод Халхин-Гола бациллами тифа, паратифа и дизентерии.

Разведчики группы «Рамзай» не жалея себя делали все возможное, чтобы помочь монгольско-советским войскам одержать победу, отстоять территорию социалистических государств. Одзаки составлял списки военных эшелонов, отправляемых по Южно-Маньчжурской железной дороге, Мияги добывал сведения о новых видах оружия и военного снаряжения, передаваемых для испытаний в японские сухопутные войска и ВВС, а также сообщал о настроениях среди различных слоев населения. Бранко Вукелич, приглашенный японским генштабом в числе других журналистов в период с 3 по 15 июля посе-тить район военных действий, дабы лицезреть «победу» японских войск, привез из этой поездки важные данные о японских аэродромах, их оборудовании, о количестве и типах базировавшихся на них самолетов, а также о складах военного снаряжения.

Центр в Москве постоянно интересовали сообщения о японских транспортах с войсками и амуницией. На этот счет у Зорге имелись относительно благоприятные сведения: министерство обороны Японии отозвало с фронта дивизию «Суд-зуки», а генерал-губернатор Кореи - две корейские бригады, с единственной целью уберечь их от уничтожения. Масад-зане Ямана сообщал с острова Хоккайдо об отсутствии каких-либо военных транспортов сверх обычных. Мияги разведал обстановку на японских военных базах в Хайларе, Цицикаре, Харбине и Синцине, подсчитал количество танков и самолетов на базе снабжения в Куньчулине близ Мукдена.

Сиге Мидзуно информировал из своего родного Киото о том, что дислоцировавшаяся там дивизия сухопутных войск в июле-августе отправлена не на монгольскую границу, а в провинцию Аньхой в Центральном Китае, где ее присутствие было явно, более необходимым.

Незадолго до начала решающего сражения на Халхин-Голе командующий 6-ой японской армией генерал Риппо Огису пригласил делегацию германского посольства в Токио, в которую на% правах представителя прессы входил и доктор Зорге, осмотреть участок фронта. В этом пограничном районе Зорге уже побывал в 1936 году в составе германской исследовательской экспедиции, подробно изучил его как возможный театр военных действий в случае японской агрессии и уже в 1937 году опубликовал следующий точный вывод, звучавший как предостережение: «Трудности большого военного похода сегодня еще технически непреодолимы. Контингент моторизованных войск, необходимый для осуществления военной экспедиции через территорию Монголии, намного превосходит имеющиеся в настоящее время .... технические средства».

Бригадный генерал польской армии в отставке Леон Дубицкий, в 1939 году сражавшийся в рядах' Красной Армии на Халхин-Голе, а впоследствии исследовавший эти события и их подоплеку, пишет об этом: «Они (японское руководство -Ю. М.) пригласили некоторых военных атташе и иностранных корреспондентов посетить район военных действий ... В числе приглашенных был и Рихард Зорге, пользовавшийся большим доверием как японцев, так и германского военного атташе. Он воспользовался этой уникальной возможностью и шаг за шагом собирал информацию о тех роскошных условиях, в которых жили на фронте японские генералы и офицеры; о структуре, бое-готовности, дислокаций и возможных перегруппировках японских войск в Монголии, а также о планируемых ими операциях; о наиболее слабых участках и «нервных центрах» их оперативных группировок; о запланированной готовности к выступлению 6-ой полевой армии. Я полагаю, Зорге незамедлительно передавал полученную информацию советскому руководству. Последнее сумело провести успешное контрнаступление, опередить японцев на четыре дня и тем самым их полностью обескуражить».

Германский военный атташе полковник Матцки в разговорах с Зорге проговорился о том, что императорскому генштабу, по его сведениям, запрещено использовать сражение на Халхин-Голе для дальнейшего расширения агрессии против Советского Союза.

К 23-му августа войска японских агрессоров были окружены на территории в 60 квадратных километров, а 31 августа Монгольская Народная Республика была окончательно освобождена от захватчиков.

В ходе этой милитаристской авантюры японцы потеряли около 61 000 солдат и офицеров, из них около 25 000 убитыми; кроме того, 600 самолетов, 100 автомобилей, 200 орудий, около 400 пулеметов и 12 000 винтовок.

Управление разведки и контрразведки при главном командовании вермахта тоже отрядило в Маньчжурию наблюдателя - своего агента д-ра Ивара Лисснера. В своих мемуарах он, исходя из собственной точки зрения, резюмировал: «В то время в Маньчжурии происходили странные вещи ... Молодым и горячим офицерам Квантунской армии не терпелось после стольких лет бездействия снискать себе кое-какие лавры на поле боя ... Токио, стремившийся любой ценой предотвратить конфликт, отдал приказ снять с позиций в отдаленном монгольском районе, где шли бои, две корейских бригады и знаменитую дивизию «Судзуки». Однако, каким-то непостижимым образом Советы узнали об этом приказе задолго до начала его исполнения. Они увидели для себя уникальную возможность преподать урок японской Квантунской армии ... Инцидент в районе Номон-хана четыре месяца спустя завершился сокрушительным поражением японцев. Офицеры и солдаты писали Тэнно (императору.-Прим. перев.) прощальные стихотворения и посреди вытоптанной монгольской степи делали себе харакири. Генерал Изо-гай, начальник генерального штаба Квантунской армии, был настолько взбешен тем, что на его армию легло такое пятно, ... что в его военном мозгу начали зарождаться планы укрепления позиций своих войск и продолжения боев с помощью нанесения первого удара по Чите, отомстив таким образом русским».

Такие неспособные реально мыслить японские генералы получили от Советского Союза на Халхин-Голе памятный урок, который впоследствии долго оказывал отрезвляющее воздействие на определенные круги в токийском правительстве. Последнему пришлось 15 сентября 1939 года, через две недели после нападения гитлеровской Германии на Польшу, ознаменовавшего собой начало второй мировой войны, подписать с Советским Союзом и Монгольской Народной Республикой государственное соглашение об урегулировании конфликта на Халхин-Голе. Оно, без сомнения, послужило в будущем существенным фактором сдерживания чрезмерной политической активности некоторых горячих голов при разработке стратегии Японии.во время второй мировой войны.

Что касается доктора Зорге, то он использовал события на Халхин-Голе - известные в истории также и как инцидент на Номон-хане - для того, чтобы попытаться оказать косвенное воздействие на посла Отта, чье внимание он обратил «на то, что высказывания Люшкова и других, уверявших в слабости Красной Армии, оказались ложными. Если японская армия собиралась выбить Красную Армию с занимаемых ею (там - Ю. М.) в настоящее время позиций, ей понадобилось бы 400-500 танков, что превысило бы возможности промышленного потенциала

Японии. Германии следовало бы тщательнее проанализировать весь инцидент на Номон-хане и оставить отжившую идею, будто Красная Армия неспособна оказать серьезное сопротивление».

Однако, «сверхчеловеки» в германском посольстве остались глухи к этому предостережению.