Молодогвардейцы
Иванихина Антонина Александровна
и Иванихина Лилия Александровна


Антонина:

   1923 года рождения. С детства росла быстрой девчонкой, любила драться с мальчишками и не кому не уступала. Семья была большая, отец часто болел, часто приходилось переносить трудности. В учёбе она отставала, не было у ней большой способности и охоты.
    С малых лет Тося любила перевязки, бинты. С трудом окончив семилетку, пошла учиться в школу медсестер, любила это дело и не отставала от других. Окончив двухгодичные курсы медсестер, её послали работать в Краснодонскую госбольницу в качестве медсестры гинекологического отделения. Работая в больнице, она очень добросовестно относилась к работе, любили её все больные и сотрудники. С подругой Любой Максимцевой зародилась у них мечта уехать на Запад.
    О их мечте никто не знал, пока они не получили пропуска - Западная Украина, Станиславская область, г. Надворная.
    20-го мая 1941 года они выехали из дому. Прибыв на место, устроились на работу в больнице, но проработав 2 недели вспыхнула Отечественная война и они как медсестры были зачислены в ряды Р.К.К.А.
    5 августа 1941 года Тося была забрана в плен, село Терновка близ речки Сенюзи, недалеко от Умани-Скучное, голодные лагеря.
    Сидя в загородке, как рассказывала Тося, возле разрушенного завода на цементном полу, вспоминала родных, свою верную подругу Лиду Максимцеву, с которой пришлось расстаться, - всплакнула. Вдруг в лагерь пленных подъезжает машина - сгружают пленных, где была Люба.
    "Люба закричала:
    - Ты, Тонька, тут, и я тут, значит вместе.
    Схватились и начали плакать.
    Пробыли в лагере 28 дней - кормили просом, каждый день партии пленных куда-то отправляли. Кто из плена бежал и его ловили - заставляли рыть себе могилу, стреляли, а другие пленные закапывали. Мы с подругой Любой решались бежать с плена - что будет пан или пропал, все равно смерть.
    Тёмная дождливая ночь. Днём мы обдумывали план ухода, и каждый раз подходя к месту перелаза осматривали его. Ночью охрана собралась курить. Первая забор перелазила я, за мной Люба, а за нею ещё две палтовчанки. Изодранные о забор колючей проволоки, несмотря на свои раны, бежали и эту ночь мы прошли 60 км. от лагеря.
    Дошли до Полтавы, где оставили своих попутчиков, а сами пошли по направлению к дому.
    Три раза подходили к линии фронта Дебальцево-Красный луч, но фронт перейти не удалось. Раздетые, голодные, решили вновь вернуться назад и как-либо существовать.
    Пройдя много населённый пунктов, пришли в Днепропетровскую область, село Саксогань, здесь нам одна старушка посоветовала остаться работать в общине. Мы остались, где работали пока наш город Краснодон оккупировали и тогда быстрей направились домой".
    Когда Тося пришла домой, после того как она перекусила - говорит:
    - Заготавливайте как можно больше хлеба. Хлеба немец не даст. Земли даст 2 метра длиной и 1 м. глубиной...
    Много рассказывала об издевательствах над людьми.
    Антонина часто высказывала своё негодование. Мы ей часто говорили:
    - Тося, будь осторожней.
    А она отвечала:
    - Вы меньше видели, а я сколько пережила. Я готова их рвать на куски.
    Дружила Тося больше с Ниной Минаевой. Подруга Тоси Люба Максимцева как только пришла домой, вместе со своей семьей уехала в Воронежскую область.
    Один раз вечером лежат Тося и Лиля на кровати, Лилия и говорит:
    - Знаешь, Тося, я сегодня сопровождала немцев с Суходола, так у них много патронов.
    Тося и говорит:
    - Чего же ты не украла?
    А она отвечает:
    - Я две ленты сбросила, сбоку дороги.
    И рассмеялись.
    Появлялись патроны в столе, мы их выбрасывали, боясь, что дети бросят в печь, а Тося ругалась, говоря:
    - Мы их крадём, а они выбрасывают.
    А когда мама спрашивала:
    - Зачем они вам нужны?
    Она говорила:
    - На зажигалки.
    Часто у матери просилась днём на два часа и возвращалась в положенное время. Вечером Тоня никогда не была дома, а когда приходила домой, часто рассказывала сводку Информбюро. Работать при оккупации Тося нигде не работала - ездила с отцом менять хлеб за 200 км. на коровах или с Лилей и ещё сестренкой Любой собирали колос по степи.
    Тося говорила:
    - Разве мы для того росли и учились, чтобы так жить. Красные все равно вернуться, - уверяла она. - Как мы воспитывались, так мы должны жить и умереть.

Лилия

   1925 года рождения. Своим характером она не подходила под Антонину - она была тихая, скромная девчонка, послушная, училась хорошо.
   Большое количество времени она проводила за книгой. Мечта была окончить институт. Перед оккупацией нашего района она окончила десятый класс. Эвакуироваться не удалось, и вот вступили немецкие войска. Лиля больше старалась не показываться им на глаза. Передовые части прошли, пришла Тоня домой. Началась мобилизация в Германию. Лиля и Нина Герасимова пошли к Шкребе И.А., чтобы он их устроил на работу. Он им сказал:
   - Крепитесь, девчата, наши всё равно вернуться.
   И их разослал работать по хуторам преподавателями немецкого языка. Лишь бы избавить их от Германии. Как врезались в голову эти слова девчонкам. Нина Герасимова, приходя к нам, говорит:
   - Какой Иван Арсеньевич человек - он наш, он советский.
   Лилия была направлена на работу в Большой Суходол.
   Ходила она туда на работу, а в выходные дни приходила домой. Собирались они с Ниной Герасимовой, не знаем откуда у них появлялась масса листовок, они переводили их - сообщали сводку Информбюро. Мать говорила им:
   - Девчата, доноситесь с листовками. Надо ведь осторожней.
   Они её успокаивали:
   - Мы их сейчас пожгём.
   С Суходола приходила она и всегда говорила матери:
   - Мама, я не могу там жить, там живут одни паразиты - немецкие приспешники.
   Но все боясь отправки в Германию, она продолжала там работать. Однажды, приходя домой, говорит мне:
   - Нина! Я заберу бинты и пакеты, у моей хозяйки болит нога.
   Я ей разрешила взять один бинт, а когда ушла, я посмотрела - то были забраны все бинты, пакеты и вата.
   Когда приходила она домой, к ней приходили девчонки: Уля Громова, Мая Пегливанова, Ангелина Самошина, быстро о чём-то поговорив, расходились. Приходит она на зимние каникулы, вынула все из мешка, что-то осталось там, она свернула мешок, вошла в другую комнату, положила сверток под этажерку, ничего не подозревая вышла, и пошла к подругам. Когда я посмотрела этот сверток, там было две ленты патронов, она подобрала те патроны, которые сбросили, когда сопровождали немцев.
   Вечером к Лили и Тосе пришли подруги Уля Громова, Нина Герасимова, Нина Минаева, забрали эти патроны и куда-то унесли.
   Лила всегда говорила:
   - Эти злодеи не дали нам учиться, жизнь оборвана на полпути. "Чем жить на коленях, лучше умереть стоя". "Лучше погибнуть со славой, чем бесславных дней позор".
   Я вспоминаю последний вечер, их было много: девушек и ребят, среди них Мошков Е., особенно пели и веселились Тося и Нина Минаева, вырывались у них революционные песни. Как "Девушка с винтовкой" и др. Крупнее они говорили, когда оставались одни, т.е. молодогвардейцы.
   "Ветер дует с востока" - это, как после я узнала, был их пароль. Произнеся эти слова, они разрешали себе говорить что угодно.
   После этого вечера, вскорости был арестован Машков и другие товарищи. Аресты сильно волновали Тоню и Лилю. 10/I - 1943 года вечером, сидя за столом, Лиля и говорит:
   - Паразиты немцы, сгубили нашу жизнь.
   У нас были посторонние люди. Отец и говорит:
   - Лилия, осторожней. Узнают отсекут.
   Она отвечает:
   - Пусть секут.
   Отец говорит:
   - А если застрелят?
   - Пусть гады стреляют и пьют нашу кровь.
   И этой же ночью в 12 часов стук.
   - Иванихина Лилия дома? Собирайся.
   Полицейский уже вел Маю Пегливанову и Шуру Дубровину. Итак троих подруг повели в полицию. Утром мама понесла ей передачу. Отец был на улице. Мы с Тосей остались одни в квартире, я стала её умолять уходить с Ниной Минаевой, куда глаза глядят.
   - Берите вещи, как будто менять, а сами пробирайтесь к красным.
   Она мне отвечает:
   - Уходить нам нельзя, мы должны быть вместе с Лилей.
   И что-то начала кидать в печь.
   Тогда я вспросила:
   - А где вы дели патроны, что Лиля принесла с Суходола?
   Она мне сказала:
   - Ты знаешь хорошо, но их дома нет, не беспокойся.
   Входит полицейский:
   - Иванихина Антонина, собирайся.
   Уходила Антонина весёлая и говорила нам с отцом:
   - Не волнуйтесь - нас допросят и мы придём.
   Мама и не видела, как забирали Тосю.
   Остались мы с отцом да маленькими детьми. Отец и говорит:
   - Проговорились видно где-то девчата. Высекут за это и придут домой.
   А когда я ему сказала:
   - За патроны и листовки.
   Он развёл руками и сказал, что, значит, они связаны видно с большим делом. Теперь нам их видать.
   Начались тяжёлые дни их заключения. Каждый день носили им передачу. 4 дня не принимали ничего, и все писали они нам: "Не волнуйтесь". Записки находили в каше и др. продуктах.
   17/I - 1943 года решили их судьбу, расстреляли, и бросили в ствол шахты N5. О их смерти мы узнали сразу, нам сказала жена одного полицейского, но она не сказала, где их расстреливали.
   Соседи покинули нас, никто к нам не стал ходить, боялись нас как зверей. Говорили:
   - Они и в революцию партизанили и сейчас партизаны.
   Трудно было переживать это время.
   Каждый день нас навещала полиция, а за чем они приходили, мы не знаем. Каждую минуту мы ждали ареста отца или меня. Однажды я пошла к знакомым, по дороге встретился знакомый полицейский. Он и говорит, что ваших девчат заставили итти в партизаны. Говорит, их пороли в полиции, ничего не признаются, а как выведут на прогулку, Громова Ульяна поет "За Родину, за Сталина!", а Лилия и Антонина танцуют. Потом и говорит:
   - И на чертей им сдалась эта родина и чего им хорошего дала Советская власть.
   Ничего ему не ответив, я вернулась домой.
   28/I - 1943 г. подъехала подвода, входят следователь Захаров и полицейский.
   - Давайте партизанскую одежду.
   Нагрузив подводу одежды и обуви, поехали к Минаевым.
   Сколько мы пережили, пока дождались своих, уже и надежды рухнули. Потом утром 14/II были порваны мосты, но ещё ехали остатки немецких войск. В обед на горе показалась разведка - три всадника.
   Мы плакали от радости, бежали им навстречу, обнимали их, и каждый рассказывал своё горе. К вечеру уже вступили регулярные войска Красной армии.
   Через два дня после вступления наших войск, начали доставать трупы из шахты. Тосю и Лилю достали через 10 дней, т.е. 27/II - 43 г. У Лили был сплющен череп, не было правой кисти, глаза завязаны платком.
   У Тоси связаны руки телефонной проволокой назад - переломана правая голень. Прострелов не было видно. Трупы были не узнаваемы, представляли собой ужасное чудовище. Узнали мы их по одежде, и 71 труп хоронили в парке им. Ленина.
   Такая ужасная смерть дочерей сильно ослабила здоровье отца - он слег и проболев 9 месяцев, 1 ноября умер. Спите дорогие сестры и дорогой любимый отец непробудным сном.
   У гробы их мы поклялись с сестрами и матерью мстить немецким приспешникам и в свою очередь призываем мстить и бить врага всю молодежь Советского Союза.
   Смерть немецким оккупантам

Пишет сестра Нина Иванихина 1919 г.р.
    РГАСПИ Фонд М-1, опись 53, ед. хр. 329