3. Политов
ЖИЛ КОММУНИСТОМ И УМЕР КОММУНИСТОМ

   Благодарные потомки в дни двадцатилетия победы над фашистской Германией высекли на глыбе гранита, что стоит на берегу Днепра, на Набережной Днепропетровска, замечательные слова:
   
   "Жил коммунистом
   и умер коммунистом.
   Аллея имени Сташкова
   Николая Ивановича,
   Героя Советского Союза,
   секретаря Днепропетровского
   подпольного обкома партии.
   Замучен гестапо
   в январе 1943 года".
   
   * * *
   
   Николай Иванович Сташков принадлежал к тому поколению комсомольцев двадцатых годов, которые грудью отстаивали молодое Советское государство, своими руками строили социализм, служили народу верой и правдой до последнего дыхания, и когда жестокая война с коварным врагом потребовала жизнь, он принес ее в жертву Отечеству.
   Детство и юность Николая Сташкова прошли в рядах прославленной дивизии Красной Армии под командованием Василия Константиновича Блюхера. Юный Сташков был воспитанником одного из полков этой дивизии, прошел с боями против колчаковских войск сотни километров по сибирским дорогам, затем вместе с дивизией участвовал в битвах под Каховкой и Перекопом, шагал по освобожденным улицам Одессы, и здесь после трехлетней разлуки снова встретился с отцом, братьями и сестрами. На четырнадцатом году своей жизни он вступил в комсомол.
   Николаю Сташкову было двадцать лет, когда он приехал в Екатеринослав и там стал учиться на слесаря. Его учителями были кадровые рабочие завода "Спартак". От них он воспринял славные революционные традиции рабочих Днепропетровска, стал активным комсомольцем города, неоднократно избирался в комитет комсомола. В 1931 году Н. И. Сташков был принят в ряды ленинской партии.
   Когда Коммунистическая партия бросила клич "Лицом к деревне", Сташков одним из первых отозвался на этот клич. В 1933 году он - помощник начальника политотдела МТС по комсомолу Коларовского района Днепропетровской области, затем - секретарь парткома в Ротфронтовском и Новомосковском районах. Здесь Николай прошел закалку в классовых битвах во время коллективизации и ликвидации кулачества.
   В 1935 году Сташков становится студентом вновь созданного Института стали. Он выделяется своей усидчивостью, работоспособностью. Вскоре его избирают председателем профкома института. Но не суждено ему было стать инженером-металлургом. Николая послали на партийную работу, не дав закончить учебу. На этот раз Сташков возглавляет коммунистов большого речного порта, потом работает в Кировском райкоме партии Днепропетровска.
   Всюду Николай Иванович работал с молодым задором, с большой инициативой, вызывая уважение товарищей.
   В душе Сташкова всегда горел огонек романтика. Вслед за своим земляком днепропетровчанином Михаилом Светловым он любил повторять:
   
   Он хату покинул,
   Пошел воевать,
   Чтоб землю в Гренаде
   Крестьянам отдать...
   
   И Сташков действительно рвался в Испанию, когда разгорелась там гражданская война в 1936 году, но ему тогда не удалось поехать. Зато вскоре, когда японские самураи затеяли провокации на Дальнем Востоке, он пошел добровольцем в Красную Армию. Ехал туда Сташков с огромным желанием. Ведь Особой Дальневосточной армией командовал его военный крестный отец Маршал Советского Союза Василий Константинович Блюхер.
   Несмотря на большую занятость, маршал Блюхер принял Сташкова. Сначала он не узнал своего воспитанника, с которым расстался 18 лет назад. Но Сташков напомнил, как на станции Зима мальчишкой предстал перед легендарным начдивом, как отплясывал гопака в дивизионном клубе, пел частушки перед бойцами в Каховке, и маршал вспомнил былые походы.
   - Каким же стал молодцом, Сташков. Рад, очень рад видеть ветерана 51-й дивизии.
   Сташков коротко рассказал о своей жизни, о партийной работе в Днепропетровске, о рабочих коллективах, в которых трудился.
   Окрыленный напутствием маршала, Сташков уехал в часть. Солдаты и командиры скоро полюбили своего комиссара, как звали его в батальоне. Он часами рассказывал бойцам о военных походах в гражданскую войну, читал лекции о русско-японской войне 1904-1905 годов, по истории трех русских революций, вел семинар командиров по истории партии. Николай быстро изучил оружие, отлично стрелял, совершал дальние походы пешком и на лыжах. В свободное время ходил на охоту, рыбачил. Любил ездить к шефам - рабочим Комсомольска-на-Амуре, всегда был у них желанным гостем.
   Однако туберкулез прервал военную службу Сташкова. Сырой климат, тяжелая походная жизнь в Приамурье в течение трех лет подтачивали его здоровье. Пришлось лечь в госпиталь. Потом медицинская комиссия, и снова увольнение в запас. Но, хотя Николай и ушел из армии, в душе он остался солдатом.
   
   * * *
   
   Врачи советовали Сташкову лечиться под южным солнцем, дышать степным воздухом. И вот 20 июня 1941 года он вместе с семьей снова в родном Днепропетровске.
   А уже через день черный диск репродуктора известил: война! Николай Иванович побежал на почту. И в Москву на имя наркома обороны и начальника Политического управления Красной Армии полетела телеграмма:
   "Работал зам. командира 14 отдельного стрелкового батальона. Вашим приказом двенадцатого апреля уволен по болезни снятием с учета. Считаю своим долгом защищать Родину. Прошу назначить действующую армию.
   Здоровье восстановил, семью устроил. Назначение телеграфируйте Днепропетровск...
   Сташков".
    После второй телеграммы пришел ответ из Москвы: "Восстанавливайте здоровье в гражданских условиях, потом рассмотрим вашу просьбу".
   Николай Иванович начал работать в обкоме партии, сначала инструктором, потом заведующим сектором отдела кадров. Целый месяц ездил он по рудникам, железнодорожным станциям Криворожья, помогал партийным организациям отправлять рабочих и оборудование на Урал.
   В середине августа его попросили срочно приехать в обком партии. В беседе с ним секретарь обкома К. С. Грушевой сказал:
   - Фронт неумолимо приближается к границам нашей области. Нужно готовиться к партизанским и подпольным методам борьбы. Мы рекомендовали вас секретарем подпольного обкома партии. ЦК КП(б)У одобрил вашу кандидатуру. Если вы согласны остаться на этой опасной и трудной работе, приступайте к делу.
   Сташков немедленно приступил к делу.
   Начались хлопотливые дни и бессонные ночи. В течение недели Николай Иванович обстоятельно знакомился, как формируются партизанские отряды, подпольные горкомы и райкомы партии, встречался с людьми, с которыми предстояло работать во время оккупации, подобрал несколько надежных явочных квартир.
   В двадцатых числах августа части Красной Армии начали отходить на левый берег Днепра. 25 августа в город вошли гитлеровцы. На центральных улицах появились танки, пушки, машины. С грохотом и беспорядочной стрельбой проносились по окраинам мотоциклисты. И хотя по-прежнему сияло яркое солнце, распускались розы, наливались в садах яблоки, жителей это не радовало, город замер в ожидании...
   Николай Иванович сидел на ступеньках недостроенного маленького домика на окраине города, ждал возвращения отца, ушедшего на разведку. Наконец отворилась калитка, и отец быстро прошел к дому.
   - Ну, сынок, принес я тебе печальные вести. Петро Новичук просил передать: начались аресты коммунистов. И зачем ты, сынок, согласился остаться здесь,- шепотом проговорил отец,- ведь тебя даже от службы в армии освободили. Мог бы спокойно уехать в тыл с семьей, куда- нибудь в Россию. Оставили больного человека на такое рисковое дело. Что же сами-то секретари не остались в городе?
   - Подожди, отец,- тихо проговорил Николай Иванович.- Можно ли паниковать при первой же неудаче? Мне оказали большое доверие, поставили во главе подполья области. Мы с тобой, отец, не имеем права хныкать. Нам верят, от нас ждут многого. А секретарям обкома и горкома нельзя было оставаться в городе. Ведь пока они перешли только на левый берег Днепра, где стоит наш фронт. Половина области находится еще в руках советских войск, а там вовсю идет уборка урожая и вывоз хлеба в глубинные районы. Поэтому секретарям обкома забот хватает и там. Ну, а некоторые секретари и зав. отделами обкома, как тебе известно ушли на фронт еще в июле. Кроме того, старых секретарей обкома знал почти каждый житель города. Окажись здесь предатель, он тут же выдаст их фашистам. А меня знают сравнительно немногие. Зато я имею довольно много знакомых среди рабочих поселков Кайдаки, Чечеловки, речного порта, да и в сельских районах области у меня много друзей.
   Решения приходилось принимать Сташкову быстро, потому что от этого зависели судьбы близких людей - товарищей по борьбе, судьбы сотен партизан, оставшихся на оккупированной территории.
   От секретаря подпольного обкома требовались не только талант организатора, личная храбрость, но и оперативность, решительность. Николай Иванович Сташков обладал всеми этими необходимыми качествами руководителя.
   В одежде простого рабочего, ничем не выделяясь среди людей, бредущих по разбитым дорогам в поисках работы и хлеба, Николай Иванович шел в Синельниково и Павлоград. Здесь он установил личный контакт со своим заместителем - Д. Г. Садовниченко, с секретарями подпольных горкомов и райкомов партии, с руководителями комсомольско-молодежных организаций. От имени партии и народа он потребовал от них действий, конкретных дел, убеждал, что только ясное понимание высоких целей даст подпольщикам силы довести борьбу до победного конца.
   Сам он ни минуты не сомневался в конечной победе.
   "Остаюсь работать без страха, без принуждения,- писал Николай Иванович жене и детям в сентябре 1941 года.- Буду живой, встретимся - расскажу. Если погибну, пусть дети знают, что их отец не был трусом и отдал жизнь за дело партии.
   ...Знайте, что вас я любил так же, как свою Родину-мать. Умру за Родину - значит умру за ваше счастье.
   ...Мои родненькие! Иду на очень опасное дело, но иду смело, без хныканья, потому что знаю, что наше дело правое, победа рано ли, поздно ли будет за нами. Лучше погибнуть героем, чем стать рабом..."
   Подпольный обком держал постоянную связь с партизанскими отрядами и подпольными организациями.
   13 октября Совинформбюро сообщило, что вокруг Днепропетровска идет партизанская война против немецких за- хватчиков, наши отряды неутомимо преследуют небольшие гарнизоны и группы гитлеровцев.
   Перед 24-й годовщиной Октября Сташков появился в Новомосковских лесах. Была созвана "лесная" партийная кон- ференция, одна из первых на оккупированной территории. В землянке командира Новомосковского отряда собралось свыше 40 делегатов от всех отрядов, базировавшихся в этом лесу. Прибыли делегаты из павлоградских и других отрядов, действовавших в городах, рабочих поселках и крупных селах области. Доклад Сташкова "О задачах коммунистов, партизан и подпольщиков в связи с подготовкой к годовщине Октября" был предельно кратким и ясным.
   - Нам, коммунистам, партия поручила особенно трудную задачу - подрывать оккупационный режим изнутри, не давать врагу устанавливать свой подлый "новый порядок", быть верными помощниками Красной Армии.
   Военный совет партизанских отрядов, куда вошли П. Я. Жученко и другие, под руководством секретаря подпольного обкома разработал единый план действий партизанских отрядов, находившихся в Новомосковских лесах.
   И уже в ноябре - декабре 1941 года оккупанты почувствовали силу партизанских ударов. Было взорвано несколько крупных мостов на железных и шоссейных дорогах, освобождены военнопленные из ряда лагерей, разгромлены вражеские гарнизоны в селах и рабочих поселках. Тогда, видимо, и родилась легенда, бытовавшая в период оккупации: в Днепропетровской области действует крупное соединение Красной Армии во главе с генералом.
   Гитлеровское командование сняло с фронта целую дивизию и направило ее против днепропетровских партизан. Началась многодневная ожесточенная битва. Немцы понесли во время боев с партизанами серьезные потери. Но силы были слишком неравны. Две сотни бойцов - против целой дивизии, оснащенной танками, пушками, минометами. Партизаны оказались в окружении.
   В начале января Военный совет партизан, как было условлено еще со Сташковым, принял решение прорваться из окружения и мелкими группами разойтись по городам и селам, чтоб продолжать борьбу иными методами.
   Как только стало известно об окружении партизан, Николай Иванович направился в Новомосковские леса, под Днепропетровском, чтобы приободрить своих товарищей и принять личное участие в боях.
   - За ночь,- рассказывает связной обкома Тихон Маслов,- отмахали мы с Николаем Ивановичем тридцать километров. Подходим к селу Николаевке. Слышим, идет перестрелка. Давай вернемся, пока не поздно, предложил я. "А что, страшно? - спрашивает Сташков.- Нет, мы должны идти. Мы там нужны". Около леса нас схватили. Привели в штаб немецкой части. Хорошо, что у нас были документы. Николай Иванович предъявил паспорт и удостоверение на имя Василия Ивановича Мысова, слесаря водокачки Павлоградской железнодорожной станции, возвращавшегося из областной больницы. А я - пропуск полиции с разрешением пойти в села, чтобы обменять вещи на продукты. Продержали нас в холодном подвале школы ночь, а затем выпустили. Счастливо отделались.
   Когда после этого случая боевые друзья говорили Николаю Ивановичу, чтобы он действовал осторожнее, не лез в пекло, Сташков обычно отвечал:
   - Разве ЦК оставляло меня на оккупированной территории для того, чтобы я где-то прятался, сторонился людей, сидел как крот в своей норке? А что касается опасности, то ведь каждый из нас, подпольщиков, рискует ежечасно, ходит на острие ножа. До сих пор советские люди укрывали, кормили, одевали нас. В этом наша сила.
   Сташков повсюду находил смелых людей, вдохновлял их на подвиги, учил конспирации. Руководители подпольных организаций, близко знавшие Николая Ивановича, любили и уважали его. Смелый и сильный человек, говорили о нем соратники. С таким можно идти на битву и на смерть.
   Подпольный обком продолжал действовать: если в начале оккупации подпольщиков насчитывалось несколько десятков, затем сотен, то к весне 1942 года обком во главе со Сташковым на борьбу с оккупантами поднял тысячи и тысячи бесстрашных бойцов. Партия была тесно связана с народом.
   На заводах и рудниках создавались сильные подпольные группы. Немецкие фирмы не сумели восстановить и пустить в ход ни одной домны и мартена, ни одного крупного предприятия. Лозунг подпольного обкома "Ни одной тонны стали, ни одной тонны металлургического сырья для немецкой промышленности!" стал боевым призывом к действию во всех промышленных центрах области. И саботаж проводился повсеместно. Гитлеровское командование вынуждено было отправлять подбитые танки, пушки, самолеты, машины, паровозы на ремонт в Германию, и на фронт они возвращались только через несколько месяцев.
   На областных совещаниях руководителей подпольных организаций в январе и апреле 1942 года, проведенных подпольным обкомом, неизбежно возникали споры по тактическим вопросам. Некоторые руководители возражали против посылки коммунистов и беспартийных патриотов на работу в оккупационные учреждения. Николай Иванович убедительно доказывал ошибочность этих взглядов.
   В первые дни оккупации Днепропетровска к Сташкову пришел посоветоваться Лука Берестов. Голова управы предложил ему пост директора мясо-молочного завода. Как быть?
   - Как же буду глядеть в глаза рабочим, как покажусь соседям? - спрашивал он.- Да ведь каждый честный человек вправе сказать про меня: вот идет гитлеровский холуй.
   Обком посоветовал Берестову принять пост директора завода, чтобы активней бороться против оккупантов. Он пошел на этот пост и использовал его в интересах подполья.
   В днепропетровской, павлоградской, синельниковской и других управах тоже работали советские патриоты, благодаря которым обком своевременно узнавал, что собираются предпринять оккупационные власти против населения.
   Центральный Комитет Коммунистической партии Украины принял ряд организационных мер для укрепления большевистского подполья на Украине, в частности оказал большую помощь Днепропетровскому подпольному обкому партии. Для установления связи с подпольным обкомом и горкомами в оккупированную Днепропетровщину были направлены связные ЦК КП(б)У В. Я. Портянко, Н. А. Сарана, Н. И. Гурова и другие.
   - Незабываема первая встреча с Н. И. Сташковым в Днепропетровске в мае 1942 года,- рассказывает Н. А. Сарана.- Николая Ивановича интересовали последние решения партии и правительства, положение на фронтах, новые образцы танков и самолетов, появившиеся в Красной Армии, настроения в тылу и на фронте.
   К маю 1942 года подпольная организация области имела в своем активе взрывы складов боеприпасов, с горючим, подрывы эшелонов на железнодорожных станциях. Главным же итогом ее деятельности был саботаж рабочих и служащих: ни один большой завод области не работал на фашистов, несмотря на все их усилия.
   Подпольщики имели радиоприемники, пишущие машинки, на которых печатались листовки и воззвания к населению. Но этого было мало. Надо было создать нелегальную типографию. Для этого решили приобрести дом в Днепропетровске и поселить там "молодоженов".
   И вот в июне 1942 года в оккупированном Днепропетровске состоялась "свадьба". Подпольщица Вера Хитько выходила замуж за подпольщика Николая Токмакова.
   Среди приглашенных на свадьбе оказался провокатор. На следующий же день он доложил начальнику СД (фашистская служба безопасности) о людях, присутствовавших на свадьбе, о тайном совещании подпольщиков, об их ближайших планах.
   Начались аресты городских подпольщиков. Сташкову удалось уйти из Днепропетровска в Павлоград, где постоянно находился подпольный обком партии.
   В июне 1942 года была арестована первая группа подпольщиков Днепропетровска, а в начале июля - вторая, более значительная. Подпольщики держались мужественно, стойко переносили все пытки и побои.
   Гестаповцы рыскали по всему городу в поисках Н. И. Сташкова и его соратника по Днепропетровску, секретаря подпольного горкома Г. П. Савченко. Но они были неуловимы. Агенты гестапо во второй половине июля приехали в Павлоград. Целую неделю выслеживали они подпольщиков. И вот однажды почти столкнулись со Сташковым на базаре, куда он пришел для встречи с товарищами. Николай Иванович почувствовал недоброе и начал увлекать агентов в безлюдный переулок. Как только они отошли от базара, Сташков выбил оружие из рук гестаповца и побежал в сторону детского парка. Но он был болен и не мог долго бежать. Гестаповец пришел в себя, сделал несколько выстрелов и ранил Сташкова в бедро и руку. У ограды парка Николай Иванович был схвачен агентами гестапо.
   Во дворе павлоградской полиции его, раненого, сильно избили. Затем спустили овчарок. Они рвали окровавленное тело Сташкова. Через несколько часов после ареста в Павлоград приехал начальник СД штурмбанфюрер Мульде и под сильной охраной увез Николая Ивановича в Днепропетровск, в гестаповскую тюрьму. Это было 28 июля 1942 года.
   Фашистские власти решили подлечить Н. И. Сташкова и попытаться переманить его на свою сторону. Им рисовалась заманчивая картина перехода секретаря подпольного обкома Коммунистической партии в их лагерь.
   Двадцатую камеру стали посещать высшие чины гестапо, представители оккупационных властей не только Днепропетровска, но и Киева и Ровно, вплоть до генералов рейхскомиссариата Украины. Всем им хотелось посмотреть на мужественного секретаря обкома, отвергавшего всякие предложения о сотрудничестве, и в то же время попытать счастья: может быть, именно он сумеет уговорить непокорного большевика, именно он получит за это награды от фюрера.
   Однажды в камеру пожаловал генерал Клостерман - глава военной администрации города и области. Он отругал сопровождавших его офицеров и начальника полиции за то, что такого пленника держат в ужасных условиях, а затем без лишних слов предложил Сташкову условия капитуляции: пленнику сохраняется жизнь и предоставляется работа, "достойная умного человека", а Сташков взамен этого призовет своих сторонников прекратить бессмысленное сопротивление оккупационным властям. "Ведь все равно германские войска уже одержали решающую победу, вышли на берега Волги и захватили донскую и кубанскую земли. Война проиграна Красной Армией, выиграна немецкой армией. Устанавливается тысячелетнее господство немецкой расы над Европой..."
   Николай Иванович усмехнулся, выслушав перевод речи генерала.
   - Если война выиграна гитлеровской армией, господин генерал, зачем же вам нужен еще один предатель, которому к тому же надо платить немецкие марки? А если вы не можете обойтись без предателей, значит, не так уж прочно ваше положение.
   После возвращения из камеры Сташкова Клостерман сказал своим приближенным, что секретарь большевистского обкома - смертельный враг фашизма. Его голос опаснее пуль. Попробуйте обработать его, а если не удастся...
   После этого к Николаю Ивановичу в камеру начали подсаживать "наседок" - провокаторов. Эти "наседки" представляли большую опасность. Н. И. Сташков написал записку арестованным подпольщикам. Через женщину, разносившую пайки хлеба по камерам, ему удалось передать подпольщикам эту записку. Он предупреждал товарищей о провокаторах, призывал к бдительности, раскрывал методы допросов и пыток. И здесь, в тюрьме, Николай Иванович чувствовал себя руководителем, отвечающим за судьбы подпольщиков. Он делал все, чтобы подбодрить друзей, влить в них новые силы для борьбы.
   "Прощайте, товарищи! - заканчивал свою записку Сташков.- Будет возможность вынести или передать на волю эту записку, передайте или сохраните до прихода Советской власти.
   24.IX.42 года. Ваш Сташков"
   Это была последняя директива секретаря подпольного обкома.
   Начавшееся окружение немецко-фашистских войск на Волге и на Северном Кавказе всполошило оккупационные власти в Донбассе и Приднепровье. Клостерман, генерал полиции Бассовиц и Мульде по указанию Коха и Гиммлера решили расправиться с арестованными подпольщиками.
   10 декабря 1942 года рано утром эсэсовцы начали вытаскивать подпольщиков из камер и закручивать им руки проволокой.
   Перекрывая шум в коридоре, Сташков в камере громко запел песню, сложенную им на мотив старой матросской песни. Его поддержали заключенные.
   
   Спокойно, товарищи! Все по местам,
   Последний этап наступает,
   Врагу не сдается советский народ.
   Пощады врага не желает.
   Не скажет ни ганс и ни фриц, где легли
   Во славу мы Родины нашей,
   Прославим мы честное имя свое
   И имя партии нашей.
   
   Героев Днепропетровска увезли на казнь.
   Боевой партийный руководитель днепропетровских подпольщиков Николай Иванович Сташков был расстрелян позже, в конце января 1943 года. Перед расстрелом Н. И. Сташков говорил врагам: "Стреляйте в грудь, я хочу умереть как коммунист, смотря прямо в лицо врагу. Впрочем, у вас ведь не хватит смелости, вы все равно будете стрелять в затылок. Вы даже мертвых боитесь!"
   
   * * *
   
   После гибели Н. И. Сташкова и многих активных участников подполья Днепропетровска патриотическое движение в области продолжало развиваться. Подпольный обком, который возглавил заместитель секретаря обкома Д. Г. Садовниченко, сплачивал силы для новых боев.
   17 февраля 1943 года, как бы в ответ на расправу со Сташковым, подпольщики Павлограда и Петропавловки подняли вооруженное восстание и изгнали оккупантов из этих важных опорных пунктов. Пять дней развевалось Красное знамя над городом. Это героическое восстание в тылу врага, как набатный колокол, поднимало к активной борьбе новые и новые тысячи бойцов Днепропетровска, Днепродзер- жинска, Кривого Рога, других городов и сел области.
   В сентябре - октябре 1943 года бойцы Красной Армии вместе с партизанами и подпольщиками освободили города и села Днепропетровщины. Взошла новая заря над широким и могучим Днепром.