И СНОВА - В РАЗВЕДКУ

   Весна прорвалась как-то сразу - теплыми дождями. И быстро вошла в полную силу.
   Ларин ходит довольный, словно бы это он со своими напарниками помог солнцу нащупать уязвимые позиции зимы и сокрушить ее. Теперь, когда разведчики возвращаются с какого-нибудь задания, то перво-наперво сообщают о таких "важнейших" событиях: "В лугах трава выглянула на свет!", "У ручья вербный куст расцвел!"
   Все эти своеобразные донесения принимает в основном Марат. Только ему-то пока не до весны. Не такое настроение, чтобы радоваться траве, ручьям или лопнувшим почкам. Пусть себе лопаются! Какое до них Марату дело, если в разведку его все равно не посылают? Ларин, правда, уверяет: теперь уже осталось немного подождать, командир бригады - человек правильный. Все понимает.
   Марат же такого "правильного человека" понять не может.
   - Ну, чего ему, спрашивается, жалко? - донимал он вопросами Ларина.- Что я, маленький? Пускай Михаил Павлович скажет, отстал я от них, когда на железку ходили? Жаловался на что-нибудь? Пусть скажет!..
   - Докладывали уже про тебя подрывники,- отвечал Ларин.- Послушал бы, как расписывали твои заслуги. Да неужели ты и в самом деле думаешь, что Баранову ничего про тебя не известно?
   - Он меня еще не знает! - горячился Марат.- И вы не знаете. Я сидеть так в лагере не буду... Жалко, Орлик немного захромал. А как заживет у него нога, мы с ним такую разведку проведем!..
   Ларин захохотал.
   - Вот так отчебучил! Да какой же ты будешь боец, если без позволения командиров самолично на коне черт знает куда поскачешь? В таком случае и я скажу: "Нет, дорогие товарищи, это был не наш мальчишка. Про него, скажу, вы стихи складываете, гордитесь им. А тот, что самовольничает и командиров не признает,- это товарищи, не Марат!.."
   - А что же мне все время в лесу сидеть, да? - У мальчика запершило, защипало в горле.- Ну, ошибся я, когда с Мишей ездил. Ну, не стерпел. Командир мне этого простить не может. Знаю!..
   - В этом ли дело?! - Ларин почему-то перешел на шепот, словно сообщал тайну.- Подумай, что ты болтаешь. За одно только то, что ты нас в бою под Румком выручил, тебе все промахи можно списать. Неужели не видишь - бережет тебя товарищ Баранов. У него вот такой же, как ты, сынишка погиб. Командир тебя, дуралея, как сына родного, жалеет, а ты...
   Видя, что Марат не знает, куда глаза девать, Лариц неожиданно попросил:
   - Налей-ка воды в банку. Мы букет поставим...- Начальник разведки бережно достал из-за пазухи пушистый пучок вербы, погладил бархатистые почки. - Видал? Да ладно уж, ладно. Не гляди ты на меня так. Тащи лучше воды!
   Хотя у Марата было скверно на душе, он все же не утерпел и тоже погладил нежные почки, когда вставлял красные прутики в банку с водой.
   По сути, он еще не видел весенних примет. Партизанская база в такой чащобе, куда и летом с трудом пробиваются солнечные лучи. Повсюду еще снежные сугробы. Кажется, никогда не уплывет из леса надоедливая стужа. И не верится Марату, что где-то совсем недалеко по-весеннему светит солнце, блестят лужи и цветет вот такая верба.
   Ларин понимает: несладко приходится парнишке.
   - Э-э! Да ты, я гляжу, совсем скис.- Разведчик подошел к сидящему на нарах мальчику.- Пойдем-ка лучше со мной. К командиру. А то один уйду.
   Разведчик вышел из землянки. Не оборачиваясь, медленно зашагал к штабу. На поляне кучками сидели партизаны. Кое-где горели небольшие костры. На разостланных плащ-палатках лежали мешочки с сухарями, котелки - нехитрое партизанское добро.
   Ларин миновал кухню, землянку подрывников. И когда уже приблизился к штабу, посмотрел назад. Марат шел следом. Движением головы Ларин дал ему понять: подожди, мол, у входа...
   Он не пробыл в штабной землянке и пяти минут.
   - Беги за Мишкой, за Калечицем беги! - велел он Марату, выскочив из штаба.- Давай во все лопатки, Марат Иванович!
   Когда запыхавшийся Михаил вместе с Маратом предстали перед командиром, Баранов уставшим голосом сказал:
   - На Слуцком шоссе предполагается передвижение крупных сил противника. Вы - разведчики, вам про то известно не хуже нас. Но кто нам доложит - куда, в какое время пойдут по дороге автомашины? Сколько их? Под какой охраной?..
   - Разрешите, такие сведения мы вам доставим, товарищ командир бригады! - Михаил лихо щелкнул каблучками.
   - Вот за этим-то я вас и вызвал! Прошу ваши соображения.
   Соображения выкладывал в основном Ларин. Однако Михаил не удержался, когда речь зашла о том, чтобы доставить в штаб "языка".
   - Мы его тепленьким приволокем! - поспешил заверить он Баранова.
   Марат все время молчал, ему хотелось только одного - узнать, пошлют ли его в разведку? Несколько раз порырвался спросить - и не хватало духу. А ну как - отказ! [Выручил Ларин. Перед тем как уйти, он попросил командира бригады уточнить, сколько человек он намерен отправить на задание и кого именно. Баранов чуть заметно улыбнулся.
   - Командование считает, вы неплохо справитесь и втроем. Ларин, Калечиц, Марат...
   - Справимся! - не помня себя от радости, крикнул Марат.
   - Ну, а коли так, присядем на дорогу.
   - Что я говорил?! - торжествовал Ларин, когда разведчики, покинув партизанскую стоянку, взяли направление па Слуцкий большак.- Говорил, ходить Марату Ивановичу с нами опять? Миша, а ты как на это дело смотришь?
   - Мне не привыкать с ним...- Михаил перемахнул через поваленную ветром осину.- А тебе советую зарубить на носу: Марат Иванович фрицев не переносит. Жарит из автомата по первому попавшемуся...
   Михаил явно намекал на ту операцию, в которой он действовал в роли попа. Ларин же сделал вид, будто не понял намека.
   - Ерунду городишь, Миша! - притворно удивился разведчик.- Какой это осел, извиняюсь за выражение, будет садить из автомата куда попало и без разбору?
   - Осел, может, и не станет...- бросил Михаил.
   - Ладно уж вам!..- раздался обиженный голос Марата.- Скажите лучше прямо: боитесь, что я подведу. Не бойтесь. Не такой я... дурак.
   Разведчики умолкли. Да и пора уж: партизанские посты, дозоры остались далеко позади, а впереди - одни неожиданности, тревоги.
   Все трое ступают осторожно. Со стороны посмотреть,- кажется, разведчики все время переходят речку по узенькой кладке.
   Впереди - Ларин. Смотрит только под ноги, чтобы не наскочить на что-нибудь. Михаилу велено высматривать все по сторонам и впереди. Марату - держать "уши на макушке". У него, молодого, слух острее.
   Когда зашло солнце, лес стал совсем темным, загадочным. Марат часто останавливался, шептал идущим впереди: "Подождите..." Мальчику казалось, что кто-то крадется за разведчиками по пятам. Жутко все-таки в чаще впотьмах. Все время чудится, будто вот-вот выскочит на тропу то ли зверь, то ли, еще хуже, вражеский солдат. Постоят, прислушаются все трое. Напрасная тревога. И так - всю ночь.
   Светало, когда разведчики добрались до шоссейной дороги. Залегли в зарослях лозняка.
   Марат не раз встречал рассвет - в ночном с дедом Алесем. Кажется, давным-давно это было. И ничего как будто не изменилось с той поры. Так же звенел жаворонок. Точно так же летели стаи скворцов. Вот они и сейчас спешат с юга на свои обжитые места. Может, которые поселятся в скворечнике, над опустевшим домом Марата, в Станькове? Над опустевшим... Нет, многое изменилось, стало не таким, как три года назад.
   Шоссе, влажное после ночи, казалось темно-серой неподвижной рекой. Оно хорошо просматривалось в обоих направлениях. Так что нежданно-негаданно гитлеровцы появиться не могли.
   Ларин улегся поудобнее в ложбине.
   - Что ж, хлопцы, подождем еще...
   С каким удовольствием Марат вздремнул бы сейчас немного! Так и клонит ко сну под солнцем. Но нельзя спать разведчику! И мальчик отчаянно мотает головой, чтобы хоть как-то разогнать утреннюю дрему.
   Тихо, тихо. Вот только проехал на телеге сухонький, но, видимо, еще крепкий старичок. Примерно через час показался пеший старик. Шел босой, в длинной сермяге, очень тощий. Молча проводили глазами разведчики и того, и другого путника. Каждому партизану известно: магистральные пути тщательно оберегаются вражеской охраной, она не пропускает ни одного пешехода, чтобы не остановить, не проверить. А тут без задержки проехала даже телега! Выходит, охраны поблизости нет.
   Так думалось разведчикам. И все-таки Ларин хотел лишний раз удостовериться.
   - Миша! - тихо позвал он.- Двигай сейчас вдоль дороги метров на двести. Выстрели раз. Если что,- немедленно в лес!
   Не говоря ни слова, Михаил пополз сквозь заросли в сторону. Марат с Лариным ждали. Выстрел прозвучал как хлопок большого пастушьего кнута.
   Дождавшись Михаила, Ларин вытащил из кармана куртки свернутый в кольцо тонкий стальной трос: его разведчики прихватили в мастерской дяди Никанора. Передавая трос Михаилу, Ларин предупредил:
   - Только смотри, не горячись! - и легонько подтолкнул товарища в спину.- И попроворней!
   Марат уже постиг многие партизанские хитрости. Потому-то он с пониманием наблюдал теперь за Михаилом. А тот перемахнул через шоссе, залег в противоположной канаве. "Правильно! - отметил про себя Марат.- Теперь надо выжидать". Когда же, по расчетам мальчика, срок выжидания прошел, Михаил выполз из кювета и, пригнувшись, бегом направился к одинокой сосне. "Ложись!" - командовал Марат, и Михаил падал камнем.- "Пошел дальше!" - Калечиц вскакивал и снова, пригнувшись еще больше, мчался к дереву. У Марата в это время сердце колотилось, как у птенца, которого вытаскивают из гнезда. Будто не Михаил, а сам он полз, бежал, падал на землю, пробираясь к старой сосне неподалеку от дороги.
   Несколькими ловкими движениями Михаил приладил трос к дереву и потянул свободный конец назад, через шоссе.
   И вот железная "веревка" переброшена через крепкий сук придорожной березы. Трос лег поперек шоссе в том месте, где оно было сильно выбито. Михаил сумел его хорошенько запрятать в песке и щебне.
   Разведчики условились, кто за что в этой операции отвечает. Потом наскоро, всухомятку, пообедали.
   Издали послышался гул моторов. Постепенно он становился все явственнее.
   И вот по шоссе с бешеной скоростью несутся тяжелые машины. Одна, другая, третья... В кузовах - фашистские автоматчики. Каждый грузовик сопровождают несколько мотоциклистов. Марата так и подмывало швырнуть на дорогу хотя бы пару гранат!
   Один из мотоциклистов поотстал от колонны. Машины скрылись за поворотом, а он еще только приближается к тому месту, где лежит стальной трос. И тут-то трос мгновенно поднялся, натянулся струной до уровня седока. На полном ходу мотоциклист налетел на преграду и вверх тормашками полетел, вышибленный из седла. Марат так залюбовался работой Михаила и Ларина, что едва не забыл про свои обязанности. Вовремя спохватился, выскочил на дорогу и схватил конец троса. Затем побежал к сосне.
   Тем временем Михаил укротил все еще рычавший мотоцикл, увел его подальше в кусты. А Ларин обезоружил и уволок в гущу кустарника мотоциклиста
   Пролетели считанные минуты, и новая колонна машин показалась на шоссейной дороге.
   - Прячься, Марат! - крикнул Ларин мальчику, который все еще находился по ту сторону дороги.
   Зажмурив глаза, Марат вплотную прижался к огромному придорожному камню. Рядом, в пяти метрах, проносились громоздкие семитонки. Дрожала земля.
   Внезапный треск автоматов заглушил рев машин. Несколько пуль ударилось о камень. Марат еще теснее прижался к спасительному валуну. Как-никак, ему известны были не только хитрости партизанские, но и вражеские повадки. Немцы частенько, двигаясь по дорогам, стреляют от страха по кустам просто так, на авось. Может, в кого и попадет.
   Марат глянул из-за камня вслед уходящим машинам: так и есть - автоматчики стоят в кузовах вплотную и палят безо всякой цели и смысла.
   - Сюда! К нам! - услышал Марат в наступившей тишине. Он птицей перемахнул опустевшее шоссе.
   Разведчики осмотрели мальчишку.
   - Ничего не случилось?
   - А что со мной может сделаться? - искренне удивился Марат. Посмотрел на лежащего рядом пленного.- Убился?!
   Мотоциклист упал слишком неловко. Его пришлось приводить в чувство. Марат зачерпнул из ближней лужи котелок воды, выплеснул ее на голову немцу. Тот открыл глаза и смешно захлопал ими.
   Очевидно хотел, чтобы рассеялось "видение": перед ним было веселое лицо мальчугана! Марата и в самом деле разобрал смех при виде обалдевшего немца. - Гутен морген! На, пей!
   Дрожащими руками пленный принял от мальчика котелок. Пил с прихлебом, обливался. Свесившиеся рыжие усы его напоминали мокрую тряпку.
   Однако главный разговор с гитлеровцем вел уже Ларин: он немного знал немецкий.
   Мотоциклист оказался первосортным "языком": боясь за свою шкуру, рассказал о многих планах гитлеровского командования. Сообщил и о том, что завтра во второй половине дня по Слуцкому большаку в сторону Мипска будет двигаться на машинах батальон немецкой пехоты. Такие сведения только и нужны были командованию бригады! Марат тут же прикинул: а сколько времени понадобиться, чтобы доложить обо всем в штаб? "Арифметика" получилась не совсем веселая.
   От лагеря до шоссе разведчики шли всю ночь. Обратный путь, как ни крути, короче не станет. Можно, конечно, прибавить шагу, да гитлеровец сильно ушибся: хромает. "Тащить такого верзилу в лагерь?! Нет уж, спасибочки! - раздумывал Марат.- Но что же тогда делать?" Мальчик вопрошающе смотрел на Ларина: может, он что-нибудь придумает?
   ...Близился вечер. В глубине леса, куда перетащили разведчики пленного,- полумрак. Под ногами - сырой мох. Прохладно. Марата знобит. А Ларин все чего-то медлит.
   - Отправить бы этого фрица ко всем чертям в пекло! - зло ворчит Михаил.
   Пленный стоит со связанными руками. Покорно опустил голову. Он потерял пилотку, и волосы свисают ему на лицо. Лицо землистое, круглое и дряблое, как плохой кочан капусты. Совсем не похоже на лица тех гитлеровцев, что довелось уже повидать Марату.
   Михаил щелкнул затвором автомата, приблизился к пленному. Тот поднял голову, и Марат увидел: по лицу старого немца протянулись от глаз мокрые тропки.
   - Не смей, Миша!- окликнул товарища Ларин.- Послушайте меня, хлопцы. '"
   Начальник разведки выложил свой план: он ускоренным маршем направится на базу и доложит о полученных сведениях командованию. Марат же с Михаилом останутся в лесу, будут охранять "языка" и ждать возвращения своего друга. Услышав это, Михаил сморщился, точно у него заныли вдруг зубы, еще злее глянул на пленного. Возражать, однако, не стал.
   Ларин предупредил:
   - Не вздумайте только его... Он нам нужен. Может, набрехал с три короба? Проверим...
   Ушел Ларин - и сразу стало как-то мрачнее в чаще.
   - Прикончить бы этого гада! - ругался Михаил, косясь на жалкую, сгорбленную фигуру у дерева.
   Пленный стоял согнувшись и вздыхал. Вздохи его, хриплые, старческие, напоминали звук пилы, которая режет трухлявую, мягкую гнилушку. По всей вероятности, он, упав на спину, отшиб себе "все печенки".
   - Оставь ты его, Миша! - заступился за пленного Марат.- Давай лучше спустимся в лощину, огонек маленький разведем. Погреемся. Ладно?
   - Ладно,- проворчал Михаил.
   Развести огонь для "лесного человека" - плевое дело.
   Подожженные ветки затрещали, и в лощине посветлело, потеплело. Немец, сидящий далеко от костра, щурил глаза.
   - Ишь, тихоня! - кивнул в сторону пленного Михаил. Он развязал походный мешок, достал два больших сухаря. Угостил Марата.
   Мальчик грыз сухарь и думал о другой встрече с гитлеровцем, когда ходил в Дзержинск и когда попался "на удочку" фашистского шпиона. "Если бы не тот очкастый немец..."
   - Они разные бывают, Миша! - после долгого раздумья сказал Марат.- И дед Алесь говорит: немец немцу рознь. Есть такие - они и воевать не хотят. Они и Гитлера ненавидят.
   Михаил молча подбрасывал в костер валежник. Огонек то долго блуждал где-то внутри костра, то вдруг вырывался между сучьев. И снова прятался. Можно подумать, разведчики специально сложили костер с таким блуждающим огоньком, чтобы он не был приметен постороннему глазу.
   - Спать не хочешь? - окликнул притихшего Марата Михаил.
   - Нет, я потом... А ты спи, если хочется.- Куда девался сон? Утром глаза у Марата сами закрывались, а сейчас сон слетел.- Верно, поспи, Миша. Я подежурю.
   Калечиц озирается на гитлеровца. Тот сидит смирно, привалился к дереву, свесил голову на грудь. Руки у него скручены.
   - Гляди за ним, слышишь? - предупреждает Михаил.
   Мальчик берет на колени автомат, стирает рукавом прилипшие к стволу комочки земли.
   - Спи. Не бойся.
   Кругом - ночная глухомань. И ручеек вроде бы уснул. И хворост не потрескивает на огне. Костер почти совсем погас. Угли подернулись пеплом, и лишь одна-единственная головешка чадит едким дымом. "Почему так быстро, так сразу все прогорело? - Марат удивлен.- Ведь только что подкинул... Может, проспал?! - он вскочил на ноги.- Проспал! Конечно же, проспал!"
   Марат кинулся к дереву, где должен был находиться пленный. Тот на месте. Михаил - тоже. Судя по всему оба крепко спят.
   Когда мальчик снова развел огонь, немец поднял голову, открыл глаза.
   - Чего смотришь? - Марат решил поговорить с немцем.- Не надо было тебе соваться...- Мальчик достал из кармана недоеденный сухарь, погрыз его немного. Когда он аппетитно похрустывал, у пленного разгорелись глаза.- Хочешь, да? - Мальчик протянул ему свой кусок и вспомнил: "У него же связаны руки".
   Минуту-другую Марат стоял в нерешительности: "Может, развязать. Съест сухарь, тогда опять закручу". Приблизился к пленному. "Нет, мне не закрутить так, как Ларин. Пусть ест из моих рук, если хочет".
   Марат поднес сухарь немцу.
   - На! Я подержу, а ты...
   Тяжелым сапожищем гитлеровец со страшной силой отшвырнул мальчика от себя. Марат не успел даже крикнуть, как пленный оказался у места, где лежал автомат. Оказывается, сумел развязать руки!
   Короткая очередь!.. Фашист дернулся, сделал два шага и упал ничком прямо в костер.
   Не подозревал фашистский вояка, что Михаил спит по-особому, если рядом с ним враг. Что же касается меткости, с которой стрелял Калечиц, то с такого расстояния он и с закрытыми глазами вряд ли промахнулся бы.
   Разведчики выбрались из лощинки и блуждали по лесу, чтобы хоть как-нибудь согреться и скоротать время.
   Марат спрашивал себя: "А ну, как немец набрехал Ларину и никакого батальона на шоссе не появится? Допросить пленного второй раз уже не удастся. Узнает командир бригады!"
   Возвратившись перед рассветом в лощину, Марат упал, споткнувшись о что-то громоздкое, мягкое. Вскрикнул. Михаилу подумалось: сломал, сорванец, ногу! Подбежал - пустая тревога: просто-напросто они с Маратом набрели на старое место, и мальчишка наткнулся впотьмах на убитого.
   - Под ноги поглядывай!..- проворчал Михаил.