ВЕЛИКОЕ НЕ УМИРАЕТ

С именем Героя Советского Союза генерал-майора Ивана Васильевича Панфилова связываются воинская храбрость, мужество, беспримерная стойкость и самопожертвование советских воинов, проявленные в один из самых драматических периодов Великой Отечественной войны - период героической обороны Москвы. Высоким нравственным содержанием наполнены его письма семье. Они раскрывают глубину чувств и благородство души этого человека.
   
    "Здравствуй, дорогая Мура! - обращался он к жене Марии Ивановне в письме, посланном из Подмосковья в Киргизию в октябре 1941 года.- Как вы живете, как моя Маечка, очень соскучился. Пока здоровы, Валюшка (старшая дочь генерала, служившая в дивизии медсестрой.- Ред.) себя чувствует прекрасно, очень поправилась, даже больше того - растолстела, ее не узнать, ведет себя прекрасно, как полагается патриоту. Скоро вступит кандидатом в ВКП(б), как достойный боец. Немцев бьем, скоро фашистской гадине будет конец, пощады ему не будет.
   За слезы отцов, матерей, жен и детей настал жестокий час расплаты. Хотя (враг) и имеет кой-где успех, но это,- Мурочка, последние его силы и издыхание... А ведь наступает зима, суровая русская зима! И проклятому врагу смерть, беспощадная смерть. Бойцы бьются как львы, ни одной капли пощады.
   Мурочка, сегодня мы получили из Москвы шесть машин подарков. Если бы ты знала, какая радость, что о нас здесь на фронте, не забывают. Чувствуешь заботу всего народа, наше необъятной Родины. Вместе с тем разгорается все большая и большая ненависть к врагу, скорее бы гаду конец, и зажил бы наш могучий народ.
   Мурочка, началась артиллерийская стрельба, сейчас пойду выяснить положение. Пока, до скорого свидания, целую крепко- крепко тебя, моя дорогая, деток: Женю, Вивусю, Галочку и мою Маечку. Пиши все, бегу на командный пункт. Целую, моя Мурочка.
   Как, Мурочка, хочется жить, эх..."
   
   "Здравствуй, дорогая Мурочка! Во-первых, спешу вместе с тобой разделить радость.
   Мура, ты, вероятно, не раз слышала по радио, да очень много пишут в газетах о героических делах бойцов, командиров и в целом (про) мою часть. То доверие, которое оказано мне - защита нашей родной столицы,- оно оправдывается. Ты, Мурочка, себе представить не можешь, какие у меня хорошие бойцы и командиры, это истинные патриоты, бьются как львы, в сердца каждого одно - не допускать врага к родной столице, беспощадно уничтожать гадов. Смерть фашизму!
   Мура, сегодня приказом фронта сотни бойцов и командире дивизии награждены орденами Союза. Два дня тому назад я награжден третьим орденом Красного Знамени. Это еще, Мура, только начало. Я думаю, скоро моя дивизия должна быть гвардейской. Есть уже три героя, наш девиз - быть всем героями. Мура, пока все. Следи за газетами, ты увидишь о делах большевиков.
   Теперь, Мурочка, как там вы живете, как дела в Киргизии? Как учатся ребята и, наконец, как живет моя Макуточка? Очень о вас соскучился, но, думаю, скоро будет конец фашизму...
   Валя себя чувствует хорошо, я думаю, что скоро и она будет орденоноска, приняли ее в партию, работой ее очень довольны...
   ...Пиши чаще, ты знаешь, как хорошо, когда получаешь весточку из дома. Пиши, целую крепко тебя и детей: Женю, Витю, Галочку и мою дорогую Макочку. Передай привет всем...
   Целую, твой И. Панфилов.
   Привет от Валюши.
   13 ноября 1941 г."
   
   О боях, которые в те дни вела дивизия под командование" генерал-майора И. В. Панфилова, "Правда" писала 12 ноябр 1941 года:
   "За время двадцатидневных боев на Волоколамском направлении часть тов. Панфилова нанесла большой урон противнику - гитлеровские дивизии в боях за Волоколамск недосчитались многих танков и автомашин, солдат и офицеров. В последние дни во всех подразделениях проходили митинги. Они превратились в могучую демонстрацию любви и преданности бойцов, командиров и политработников нашей Родине, славной партии. После митинга подразделение тов. Курганова открыло уничтожающий огонь по противнику из всех орудий. В результате уничтожены были одна пушка, две пулеметных и четыре минометных точки, кухня и штаб противника..."
   В этом же номере "Правды" приводились слова наводчика одной из батарей панфиловца Кемашева, с которыми он перед боем обратился к бойцам орудийного расчета:
   "Врага к Москве мы не пустим, он найдет себе могилу на подступах к Москве. Я предлагаю взять такие обязательства: еще выше поднять воинскую дисциплину, бдительность, свою материальную часть всегда держать в боевой готовности и метко разить врага".
   Дивизия являла собой яркий пример дружбы, скрепленной кровью сынов всех народов великой Советской Родины. Были в дивизии русские, казахи, украинцы, белорусы, татары, киргизы, узбеки, азербайджанцы.
   За образцовое выполнение боевых заданий легендарное соединение было награждено орденом Красного Знамени и преобразовано в гвардейское. Комиссар дивизии Сергей Александрович Егоров вспоминает, что Панфилов, когда прочли Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении, вытер слезы и сказал: "Не стыжусь. Большое дело. Это партия всем нам руку пожала - и живым и мертвым. Пойдите да так и скажите людям".
   18 ноября 1941 года бойцы и командиры дивизии пережили огромное горе. В этот день погиб генерал-майор Панфилов...
   Через день в далекую Киргизию ушло письмо Валентины Ивановны:
   "Знаю, что очень тяжело будет узнать о смерти любимого отца, но я все же решила написать обо всем случившемся подробней.
   Восемнадцатого числа в центральной газете было сообщено о присвоении 316-й дивизии, которой командовал отец, звания гвардейской и о награждении 8-й гвардейской дивизии орденом Красного Знамени. Это было великой радостью для всей дивизии. Отцу было очень приятно, что труды его не пропали даром.
   В эти дни шли жестокие бои. Подошло крупное подкрепление танков противника, авиации и пехоты, завязался неравный бой. Отец был повсюду, где грозила наибольшая опасность, там он принимал командование на себя, воодушевляя своей смелостью и решимостью бойцов и командиров.
   И вот на одном из участков, где враг особенно начал теснить танками, появился отец. Он начал командовать сам, принимая быстрое решение.
   Начался обстрел деревни из минометов, (не умолкали) и танки. Осыпая свинцовым дождем деревню, мины ложились по ту сторону дома, трассирующие пули ложились у ног, путь был отрезан к отступлению.
   Отдав боевой приказ, он вышел из дому посмотреть, где и откуда ложатся мины, и вот его настиг... Минный осколок пробил грудь нашего славного командира, нашего отца - отца дивизии. Был тут армейский врач, но спасти его жизнь не удалось, осколок пробил сердечные крупные сосуды.
   Я в это время работала на передовом пункте медсанбата, был поток раненых, от которых и услышала случайно. Было очень тяжело, а особенно перевязывать раны, но, несмотря на это, я работы не бросила, я крепилась до последнего.
   Спустя некоторое время мы получили известие, что отец находится у нас в госпитале, и я с командиром батальона отправилась туда, к отцу. В живых его уже не было. Но он лежал с улыбкой на лице, и долго мне не верилось, что он скончался.
   Трудно описать картину эту...
   Мама и ребята, окрепните духом ненависти к заклятому врагу. Ваша месть за отца будет выражаться в хорошей работе, в отличной учебе. Эта месть будет самой жестокой, а меня все зовут дочерью гвардейской дивизии им. Панфилова.
   Не беспокойтесь за меня, я и вся дивизия жестоко отомстим за смерть тов. Панфилова.
   Ничего, крепитесь и гордитесь, что у вас был такой отец, гордитесь, что у вас такая дочь!
   Крепко-крепко целую. Валя.
   20 ноября 1941 г."
   
   По просьбе редакции дочь генерала Панфилова рассказывает об отце и комментирует его письма.
   "Я часто перечитываю письма отцовские с фронта. Да что там перечитываю - все их знаю наизусть. Сколько в них веры в советского воина, в народ, в Коммунистическую партию, в Победу. А сколько в этих письмах в семью было послано любви, заботы, тревоги!
   И сейчас, спустя 49 лет, эти дорогие листочки, написанные отцом, заставили вновь все вспомнить и пережить, снова прикоснуться к страницам нашей семейной жизни. С той же силой чувства, что и в самые первые дни.
   В канун Великой Отечественной войны мы жили в г. Фрунзе. Папа, Панфилов Иван Васильевич, служил военным комиссаром Киргизии. Был он депутатом Верховного Совета республики, имел звание генерал-майора, член партии с 1920 года.
   Мама, Мария Ивановна, никогда не расставалась с отцом, была ему верной подругой и надежной помощницей в его нелегкой армейской службе. И она постоянно, где бы только ни жили, находилась в центре общественной жизни гарнизонов, как к женоргу к ней тянулись жены командиров. Они вместе учились, занимались самодеятельностью, в кружках рукоделия, участвовали в спортивных соревнованиях, особенно по стрельбе.
   Помню, особенно интересной была жизнь в Чарджоу, когда папа был командиром полка. Уже в то время на его груди сияли два ордена Красного Знамени. Первым он был награжден, когда сражался под командованием прославленного полководца гражданской войны Василия Ивановича Чапаева, вторым - за храбрость, проявленную в боях с бандами басмачей в Туркестане.
   Жили мы очень дружно, без нянек и бабушек, делали все сообща. И беззаветная любовь к Родине, уважение к старшим, дисциплина, чувство взаимовыручки впитывались, можно сказать, с молоком матери. За это мы, дети, через всю свою сознательную жизнь пронесли чувство глубокой благодарности к своим родителям.
   Служба у папы была трудной, изобиловала частыми переездами. Мы исколесили всю Среднюю Азию. Жили на Памире - на границе, в Кушке, Мары, Андижане, Термезе, Мерве, Оше, Ташкенте... Но больше всего нам, детям, нравилось жить в палаточных городках, когда полк выезжал в летние лагеря. Наша палатка размещалась почти всегда на окраине лагерного городка. Ночами частенько совсем близко подходили шакалы (в развалинах их водилось бесчисленное множество). Они поднимали вой на разные голоса - то как будто плакали, то смеялись, то просто завывали, их даже собаки побаивались.
   Мы, дети, любили лазать над обрывами, наблюдать за орлиными гнездами, ловили для коллекции каракуртов, скорпионов, фаланг и прочую опасную живность. В самую жару бегали купаться на Амударью. Гостеприимные сторожа бахчи угощали нас арбузами и дынями. Иногда выезжали купаться на Амударью всей семьей и уж там восхищались папиным искусством плавать. Но все-таки побаивались, когда он очень далеко заплывал. А папа успокаивал нас - ведь он родился на Волге!
   Подлинным счастьем для нас были переезды в теплушках. Вот уж где папа был в нашем распоряжении, в нашем плену. Всю дорогу! Он без устали рассказывал о мужестве своих друзей, особенно о боевом командире Чапаеве. О себе же очень скупо и не совсем охотно.
   Для нас, детей, папа был человеком из легенды, чутким, добрым, мудрым старшим товарищем. Я была старшей среди детей и доверяла ему самые сокровенные тайны, всегда получая его добрые советы.
   В Чарджоу - это были 1935-1937 годы - я уже ходила в школу. До нас, детей, доходили непонятные нам слухи о чистке партии, о врагах народа, но тревога родителей и старших передавалась и малышам.
   В тридцать седьмом и у нас случилась большая неприятность. После инспекторской проверки папе серьезно указали на его "неуставное поведение" - перед строем подчиненных он когда-то появился на белом коне. Что крылось за этим намеком, трудно понять, но вскоре он был отстранен от командирской должности и переведен на нестроевую работу - назначен начальником КЭО. Он тяжело переживал такую перемену, пока не получил новое назначение в г. Фрунзе.
   В семье было уже пятеро детей. Постоянная забота отца о маме, их совместная дружная учеба, взаимное уважительное обращение всегда трогали и волновали наши детские сердца. Папа никогда не повышал голоса дома, где всегда царил мир и покой. Да, наша семья была дружной и счастливой.
   В тот грозный сорок первый я перешла в 10-й класс. А 22 июня, когда началась война, оборвалось наше детство. Мы все стали как-то сразу взрослыми.
   14 июля отец приступил к формированию 316-й стрелковой дивизии в г. Алма- Ате. День и ночь шли учения. И уже 16-18 августа соединение отправилось на фронт. В составе его медико-санитарного батальона была и я. Еще в 9-м классе я окончила курсы сандружинниц, и теперь стала младшей медсестрой, придя в дивизию добровольно. Хотя упрашивать отца взять меня с собой на фронт пришлось долго. Его уступку я сочла за большое доверие и очень дорожила им. И когда мы были уже на фронте, я всегда старалась добросовестно работать на самом тяжелом и опасном участке. Первое время опасалась, что не смогу побороть страх, вдруг не выдержу - как тогда смогу отцу посмотреть в глаза... И я победила страх.
   Отец, мой родной папа, стал для меня теперь еще и боевым командиром. Мы всегда видели его волевым, мудрым и отважным, пламенным коммунистом, которому Родина доверила один из самых ответственных участков - оборону родной столицы Москвы.
   В разгар тяжелейших боев я работала на передовом пункте медицинской помощи. Наши воины отстаивали каждую пядь родной земли, и раненых было очень много. Мы по нескольку дней и ночей не смыкали глаз, не знали отдыха. От разрывов снарядов и бомб все содрогалось, вылетали стекла. Часто мы даже не слышали друг друга... Погибали раненые от осколков. Но работа не прекращалась ни на минуту.
   Все это время мы с отцом не встречались, и я очень волновалась, переживала за него. Только иногда я получала от него через связного коротенькие записочки, полные любви и тре- воги.
   Как радостно билось мое сердце, когда, перевязывая раненых, я неожиданно слышала задушевные разговоры между собой о "бате" - своем командире дивизии. И светлело в глазах - жив мой отец, раз жив их "батя". Я гордилась тем, что так любят его бойцы, так верят ему.
   Пожалуй, самое великое счастье было узнать, что второе генеральное наступление на Москву захлебнулось, несмотря на пятикратное превосходство фашистов в силах. В те дни отец писал домой: "Ты себе представить не можешь, Мурочка, какие замечательные бойцы у меня, дерутся как львы, танки подбивают гранатами, с такими бойцами я и сам орел!"
   Отца наградили третьим орденом Красного Знамени. Дивизия за эти бои стала Краснознаменной, гвардейской. Тридцати самым храбрым воинам было присвоено звание Героя Советского Союза, многие бойцы были удостоены высоких наград.
   17 ноября я встретилась с ним на командном пункте в д. Гусенево. Какое было счастье обнять, расцеловать папу! Но времени у нас обоих не оставалось. Я шла выполнять задание в дивизион минометчиков, где убили санинструктора и скопилось много раненых. Отец был очень возбужден, глаза, воспаленные от бессонных ночей, горели гневом, когда он говорил о ненависти к врагу, чей сапог топчет нашу священную землю, о страшном человеческом горе, о гибели детей, стариков на временно оккупированной территории.
   С радостью папа поименно называл многих героев боев за Москву.
   На прощание отец подарил мне свою полевую сумку со словами одобрения: "Доволен, Валюша, я твоей работой, молодец!" А потом, понизив голос, добавил: "Ты, Валюша, почаще пиши домой, мама и детки переживают очень".
   И мы распрощались, и я отправилась выполнять задание. Разве я могла тогда предположить, что та наша встреча была последней... 18 ноября мой отец погиб от осколка мины. Погиб как солдат на поле брани. Тяжелое было наше общее горе, слишком тяжелое. Погиб Батя - первый командир своих бойцов, осиротела наша большая семья, дети остались сиротами, мама - вдовой.
   Хоронили папу в Москве, и из всей многочисленной семьи на похоронах я была одна: маму парализовало, дети были маленькие.
   После похорон я вернулась в родную часть и прослужила в ней до октября 1944 года. Под Ригой получила четвертое по счету ранение и контузию. Три предыдущих были легкими, а это тяжелое - я вернулась домой инвалидом 2-й группы. Но тружусь, поелику это возможно.
   Мама, Мария Ивановна, жила в Москве, вела большую военно-патриотическую работу, была депутатом Киевского районного Совета. Ею написана книга "И. В. Панфилов". Очень увлекалась живописью и оставила после смерти свыше 50 работ.
   Сестра Евгения Ивановна живет в Алма-Ате. Работала художником-керамиком. Ее труды неоднократно экспонировались за границей, награждена серебряной и пятью бронзовыми медалями. Имеет 8 авторских свидетельств и 5 дипломов.
   Сестра Галина Ивановна проживает в Москве. Работала в одном из столичных театров художником-декоратором. Тоже увлекается живописью. Сейчас уже на пенсии.
   Брат Владлен Иванович служил в авиации. В звании полковника уволился в запас. Работая на радиолокационной аппаратуре, имел 7 авторских свидетельств. Его хобби - живопись. Умер в 1987 году в возрасте 59 лет.
   Сестра Майя Ивановна окончила Суриковское художественное училище и университет. Работала художником-модельером. И ее увлечение - живопись. С 1988 года на пенсии по состоянию здоровья".
   
   * * *
   
   "Великое - не умирает" - эти слова генерала Панфилова ставшие эпиграфом ко всей его жизни, высечены на мемориальной доске у здания школы № 848 в Москве, где есть музей боевой славы. А во дворе столичной школы-интерната № 92 установлен бюст бесстрашного, талантливого полководца.
   Имя Панфилова носят улицы в Москве и Алма-Ате. В Казахстане есть город Панфилов, названный так по ходатайству трудя- щихся.
   Первый в стране памятник И. В. Панфилову был сооружен в 1942 году во Фрунзе. Установлен он на улице имени Панфилова у входа в Центральный городской парк, также носящий имя героя.
   Сегодня воины-панфиловцы продолжают и приумножают ратные дела прославленной гвардейской мотострелковой Режицкой ордена Ленина, Краснознаменной, ордена Суворова дивизии имени Героя Советского Союза генерал-майора И. В. Панфилова, прошедшей боевой путь от Подмосковья до Прибалтики.