9 января 1965 г. я послал рукопись на имя писателя С.С. Смирнова.

В рукописи я описал о людях и боевых делах русских партизан, сражавшихся в годы Великой Отечественной войны на территории Бельгии, Франции, Западной Германии. Я — участник всех событий. И (писал) на основании сохранившихся многочисленных документов. На мою долю пришлось вести путевые записки, они несколько раз пропадали при весьма сложных обстоятельствах, и я при возможности всякий раз их восстанавливал.

Слава русским партизанам, которые нашли в себе силы вырваться из фашистского плена и продолжать вооруженную борьбу с врагом на чужой земле, в глубине Западной Европы, которые показали примеры железной стойкости, верности, долгу перед Родиной.

В моих записях рассказывается о русских партизанах.

В мае 1942 г., будучи на комсомольской работе в 812 стрелковом полку, я был ранен и захвачен в плен. Мне удалось остаться в числе немногих живых бойцов, доставленных в Бельгию.

Работая на шахте Цвартберг, я познакомился со старым бельгийским шахтером — коммунистом Ю. Касселем. А через несколько дней концлагерь облетела весть о побеге. Вместе с ленинградцем Михаилом Постниковым ушли в леса и начали вести борьбу против фашистских палачей.

Много, очень много описано о славных делах русских партизан. Взрывали мосты, пускали под откос поезда, [производились] налеты на фашистские гарнизоны, печатали и распространяли листовки.

Гитлеровцы рыскали по лесам, устраивали облавы на патриотов.

Руководство борьбой против советских партизан и отрядов сопро-тивления осуществлялось из Бонна.

В этом довелось убедиться и мне лично. Во время одной из операций меня схватили гестаповцы. Привезли меня в г. Аахен и бросили в камеру-одиночку; но самое страшное ждало узников аахенской тюрьмы в Бонне, куда увозили товарищей одного за другим на допросы.

На всю жизнь запомнился мне многоэтажный дом боннского гестапо. Длинные коридоры, множество дверей, из-за которых доносились крики жертв.

Но каждый, кто попадал в этот дом, уже вскоре убеждался, что у боннских гестаповцев существовала тщательно разработанная система допросов и пыток.

Я, как и многие, побывал в аду, в камерах, так называемых камера дождя и камера блох. При одном воспоминании волосы становятся дыбом.

В Бонне меня приговорили к смертной казни через повешение и объявили, что приговор будет исполнен у тюремной стены г. Аахен на глазах у русских заключенных.

К счастью, приговору не суждено было сбыться.

Во время налета бомбардировочной авиации на город Аахен тюрьма была разрушена прямым попаданием бомбы.

В числе нескольких заключенных, которым удалось вырваться на свободу, был и я.

Прячась в силосной яме, печатали листовки.

Однажды после операции, когда взорвали железнодорожный мост, опять схватили гестаповцы в водосточной трубе. Снова тюрьма, смертный приговор и опять побег.

Постникова схватили предатели, и он был отправлен в лагерь смерти Дюренч. Ему удалось познакомиться с русским врачом Костриковым, который помог ему бежать из лагеря.

Его обмотали в рогожку, уложили в ящик, который служил для от-правки трупов, и вместе с трупами он лежал, и его вывезли из лагеря.

А меня вывез из этого же лагеря один 13-летний мальчик — украинец, работавший у одного немца и вывозивший в цистерне жидкость из уборной лагеря. 8 человек вывез мальчик.

Опять за оружие, опять борьба...
Пономарев П. Ф. 9 марта 1965 г., г. Старый Оскол Белгородская обл.

РГАСПИ Ф. М-98. Оп. 3. Д. 60. Л. 2—5.