Т. Прокофьева
"Называем новые имена"

    Славная страница вписаны в годы Великой Отечественной войны в историю Людиновской комсомольской организации героями подпольной комсомольско-молодёжной группы Алексеем Шумавцовым, Антониной и Александрой Хотеевыми, Анатолием Апатьевым, Александром Лясоцким, расправа над которыми произошла в оккупированном городе.
    Они погибли в начале ноября 1942 года, выдержав допросы, избиения, унижение, утверждая на земле высокое чувство человеческого достоинства, преданности идеалам партии, Ленинского комсомола. Ещё раньше, в декабре 1941 года, от руки палача - начальника полиции Двоенко погибла комсомолка-подпольщица Ольга Мартынова.
    Благодаря их стойкости, мужеству остались жить другие подпольщики - Антонина Хрычикова, Римма Фирсова, Александр Цурилин. Остались на свободе Виктор Апатьев, Михаил Цуриалин, Николай Евтеев, но их нет среди живых: в день освобождения города, 9 сентября 1943 года, эти ребята ушли на фронт, чтобы продолжать борьбу с ненавистным врагом, и они погибли в открытом бою с фашистами.
    История Людиновского подполья хранится в музее Комсомольской славы, где можно услышать подробный рассказ о деятельности группы, об обстоятельствах гибели подпольщиков.
    Многое из истории комсомольского подполья стало известно в 1957 году, когда в здании Дворца культуры тепловозостроителей проходил открытый судебный процесс над изменником Родины Дмитрием Ивановым - старшим следователем полиции в оккупированном городе. Но история подполья хранит ещё много неизвестного.
    Сотрудники музея постоянно работают над поиском новых материалов. Время почти не сохранило документов, личных вещей героев. Но есть ещё живые люди - родные погибших, их друзья, соседи, сверстники. Их память хранит многие подробности о том суровом времени, когда в городе царил оккупационный фашистский режим.
    Поиск привёл нас к встрече с сестрой подпольщика Виктора Апатьева - Таисией Ивановной Апатьевой (Борисовой).
    Она согласилась прийти к нам в музей и рассказать всё, что помнит, при одном условии: вместе с нею мы должны пригласить Анатолия Константиновича Пивоварова. Таисия Ивановна очень волновалась, потому что нельзя оставаться спокойной, вспоминая о том времени...
   
   
    ИЗ РАССКАЗА Т.И. АПАТЬЕВОЙ (БОРИСОВОЙ):
    - Когда началась Великая Отечественная война, отец поручил старшему брату Виктору помогать матери. Эвакуироваться мы не смогли. В начале октября немцы заняли город. Страшное это было время. Из дома невозможно было выйти, оккупанты зверствовали, ходили по домам, забирали молодых ребят. Забрали однажды и Виктора, но он от них сбежал...
    Жили мы на улице Комсомольской (ныне - ул. имени Сестёр Хотеевых). Жители были дружные. Никто с нашей улицы не пошел служить в полицию. Семьи были связаны между собой. Старались помочь друг другу. У некоторых были коровы. Они старались поделиться молоком с теми, у кого были дети. Есть было нечего. Я помню, что взрослые ходили в деревни менять вещи на продукты. С семьей Хотеевых мы жили в одном доме (дом был разделён на две половины).
    Самое трудное началось с зимы 1942 года. Фашисты в половине дома Хотеевых устроили блиндаж и склад, где хранили вещи для немецких солдат. Хотеевы перешли жить к нам. Я была ребенком, без конца вертелась под ногами взрослых. Многое видела, слышала, не все я тогда понимала, а сейчас мне многое стало понятно.
    Дом наш был центром не только для молодёжи. Сюда шли люди к Татьяне Дмитриевне Хотеевой. Она была прекрасным человеком. Для каждого у неё находились нужные слова, она всегда была в курсе дел партизанского отряда. К ней шли, якобы, для того, чтобы проведать больную, а узнавали о новостях в отряде, кто погиб, кто арестован, в чём нуждаются партизаны. Удивительным она была человеком, добрым, отзывчивым, всегда готовым прийти на помощь другому.
    Помню разные отрывки из разговоров взрослых, доказывающие связь с партизанами.
    Например:
    - "Говорят, немцы Москву взяли". - "Это ещё надо проверить".
    И, видимо, проверяли, потому что в появлявшихся листовках советским людям сообщалось действительное положение дел на фронте.
    Помню, много было разговоров о расстрелянной Беловой, о гибели Оли Мартыновой. В том, что была создана подпольная группа, сомнений нет. Всех подпольщиков я, конечно, не знала. Наверное, и они сами не все друг друга знали.
   
    Известны имена многих, но обидно мне, что никто не знает об Анатолии Пивоварове - это близкий друг моего брата Виктора. 13 лет они были неразрывно связаны, всюду были вместе. Неразлучны были они и в оккупированном городе. Все, что делал Виктор, он делал вместе с Толиком. Я могу вспомнить многое, а он - расшифровать подробности и уточнить факты, потому что он является участником тех событий и имеет прямое отношение к подпольной группе. Жил он недалеко от нас. Детство его было трудное, воспитывался у тётки. Когда о нашем подполье заговорили, тетка ему запретила что-либо рассказывать и он промолчал. Он очень скромный, о себе рассказывать не любит. А мне вспоминается многое.
    Я хорошо помню, что Толик шил обувь. Носили ему чинить обувь и немцы. Но основная его работа - сшитая обувь - шла, видимо, партизанам. Одежду и обувь ребята воровалн и у немцев. В нашем доме на печке появлялись разные вещи, потом исчезали. Виктор "одалживал" их на половине дома Хотеевых, где был немецкий склад.
   Занимались ребята и сбором оружия. В огороде у нас был блиндаж, где мы прятались. Однажды мы не могли пролезть в него: вход был завален ветками. Оказалось, что там были спрятаны винтовки. Появлялось оружие в бороздах огорода, под крыльцом, на чердаке, потом исчезало - наверное, переправляли партизанам.
   Иногда Виктор исчезал из дома. Теперь я понимаю, что ребята занимались разведкой. Виктор был отчаянным парнем, он много раз уходил от немцев. Как-то поехал он на велосипеде по Жиздринскому большаку (цель его поездки я не знаю). Немцы его взяли, отобрали велосипед. Он украл у них другой велосипед и ушел.
   Ребята были связаны с медиками, Помню, Виктор говорил, что нужен стрептоцид, люди пропадают. Тогда стрептоцид был красный, я хорошо помню эти таблетки. Куда и как ребята переправляли лекарства, я не знаю.
   Вызывали Виктора в полицию, предлагали стать полицейским. Дома матери он сказал: "На них работать я никогда не буду".
   
   Многое делали ребята, но тогда никто не думал ни о каком героизме- все думали об одном: как помочь нашим и как побольше навредить немцам. И мы, дети, воспринимали это как само собой разумеющееся. Так надо: надо помогать нашим.
   Хорошо помню день, когда арестовали Тоню и Шуру Хотеевых, взяли Толю Апатьева, Сашу Лясоцкого, Лешу Шумавцова. Девочек сначала отпустили. Тетя Таня Хотеева говорила, что, когда за ними пришли второй раз, один из полицейских говорил, что девчатам надо уйти. Шура сказала: "Уйти мы не можем. Если мы уйдем, то загубим дело, и заберут всех вас".
   Больше они не вернулись. Тетя Таня носила им передачу и узнала, что их бьют, пытают, что-то делают с ногтями, бьют резиновыми трубками. Не знаю, кто, но был в полиции свой человек, через которого все узнавали.
   На допросах в качестве переводчицы иногда присутствовала учительница, которая до войны учила Толю Апатьева, мать Толи Евдокия Михайловна обращалась к ней. Эта женщина говорила, что Толя держится стойко. Даже немцы заявили: "Нам бы таких". Ему предлагали уехать в Германию. Он отказался.
   - Евдокия Михайловна! Все зависит от Вас! Повлияйте на него! - говорила ей эта женщина.
   - Я этого никогда не сделаю. Даже ценой жизни сына, - ответила мать.
   
   Когда арестовали девочек Хотеевых, Виктора в доме не было несколько дней. Теперь я понимаю, что это все - работа тети Тани Хотеевой: это она заставила его уйти.
   В начале ноября 1942 года Татьяна Дмитриевна вновь понесла передачу дочерям. Передачу не приняли. Полицейский сказал: "Они уже наелись". Девочек вместе с Анатолием Апатьевым отправили в неизвестном направлении. Больше их никто не видел. Где и как они погибли, мы не знаем.
   Горе пришло в наш дом. Но остальные ребята остались на свободе и продолжали борьбу. С немецкого склада по-прежнему тащили одежду и обувь, перетаскивая их через чердак. А один раз в доме появилось красное полотнище. Мать всплеснула руками: "На флаг". Мы очень боялись за брата: слишком трудное это было время.
   Перед освобождением города староста улицы дядя Вася Сизов оповестил всех, чтобы уходили, а то немцы могут сжечь дома. Мы ушли, ночь провели на Глинище - в том месте на нас вышли наши разведчики (три человека). Они-то и сказали, что город освобожден, и мы, можем вернуться домой. Сколько было радости и... слез!
   Плакали от радости, плакали о пережитом. Оплакивали погибших. И не знали мы, что брата Виктора мы видели в последний раз. А ребята собрались (человек 25, среди них были Анатолий Пивоваров, Коля Евтеев, Миша Цурилин), пошли с нашими войсками. Их приняли не сразу. Об этом я узнала уже позже.
   Помню письмо Виктора из Бытошн Он писал, что находится вместе с Евтеевым, Цурилиным и другими ребятами: "Мы едем на фронт... Или грудь в крестах, или голова в кустах".. Из всех ребят вернулся только Анатолий Константинович Пивоваров, вернулся инвалидом Он о многом может рассказать
   
   
   ИЗ РАССКАЗА АНАТОЛИЯ КОНСТАНТИНОВИЧА ПИВОВАРОВА:
   - Во время оккупации города я входил в подпольную группу. Группа была большая и делилась на более мелкие. В нашу группу входили Виктор Апатьев, Леша Колчин, Тоня и Шура Хотеевы. Руководил нашей группой Анатолий Апатьев. Мы выполняли его задания. Он был умнее, эрудированнее нас Мы его очень уважали.
   С Виктором Апатьевым мы дружили с детства, друг без друга мы ничего не делали. Всегда были вместе. Виктор был волевым, смелым, решительным, умел выходить из любой ситуации спокойно.
   В начале зимы 1941 года нам поручили достать радиоприемник. Это было сложно, потому что в начале Великой Отечественной войны приемники были сданы в военкомат. Ни у кого из наших близких приемника не оказалось. Стали думать - и решили обратиться к бывшему работнику почты Алексею Гаверюкину. После встречи с ним выяснилось, что на чердаке здания почты спрятан радиоприемник - Алексей дал нам план, как его найти.
   Фашисты охраняли здание, часть которого была разрушена. Только после третьего "похода" приемник был найден и унесен, но опробовать его мы не могли из-за отсутствия электроэнергии. Позже, когда стала работать местная электростанция от парового котла локомобиля, приемник заработал.
   Три месяца мы слушали Москву и распространяли среди населения сводки Совинформбюро. Впоследствии хранили приемник в доме № 15 по улице Комсомольской (ныне - улица имени Сестер Хотеевых). А электростанцию мы потом взорвали, заложив в дрова взрывчатку.
   
   Занимались мы и разведкой. Немцы гоняли население на расчистку дорог, гоняли ближе к линии фронта. Мы чистили снег, а сами все время наблюдали, какая военная техника движется, сколько ее. Обо всем докладывали Анатолию Апатьеву.
   Рядом с нами был пустой дом Тереховых, на чердаке которого мы прятали оружие. Оружия у нас было много, а патронов - мало.
   Помню, по заданию Анатолия Апатьева я ходил к Ивану Максименко. Я ему передал, что его просят идти работать в полицию. И он пошел туда работать по заданию подпольщиков. Возможно, что именно от него узнавали потом обо всех событиях, происходивших там, в том числе - и о допросах ребят, личные встречи с которыми были запрещены.
   Мой друг Виктор Апатьев воевал в 283-й стрелковой дивизии, был разведчиком. Много раз был ранен. Однажды он сбежал из госпиталя на фронт. Как-то в письме к родным писал: "Родные, не беспокойтесь. Писем от меня не ждите. Когда будет можно, напишу"...
   Погиб Виктор в Порт-Артуре, похоронили на воинском кладбище. Он награжден орденом Славы Ш-й степени, орденом Красной Звезды, медалью "За отвагу" и орденом Красного Знамени (посмертно).
   
   * * *
   
   В 1981 году страна отмечала 40-летие начала партизанской и подпольной борьбы. Отмечали эту дату и в нашем городе. И так случилось, что именно в эти дни к нам в город в командировку приехал Владимир Никитович Востров (живет он в городе Новомосковске Тульской области, а до войны и во время войны жил на улице Комсомольской в доме № 27, через несколько домов от Хотеевых).
   Когда началась Великая Отечественная война, было ему 15 лет. После освобождения города он тоже ушел на фронт. Прошел Польшу, Германию. Закончил войну на Эльбе. Тяжелое ранение и контузия сделали свое дело: военно-медицинской комиссией был признан негодным к дальнейшей службе в армии, в 1946 году его демобилизовали.
   Жизнь оторвала его от родного города на 38 лет. Только в прошлом году попал Востров в Людиново и узнал о музее Комсомольской славы имени героев Людиновского подполья.
   Сотрудники музея обратили внимание, что у стендов по теме "Людиновское подполье" стоит мужчина и... плачет. Он ходил, дотрагиваясь руками до стекла. А за стеклом - его военная юность.
   Когда работники музея подошли к этому человеку, то не они ему, а он начал рассказывать им о ребятах.
   В те дни произошла его встреча с Анатолием Пивоваровым. От здания городского комитета партии отходил автобус с бывшими партизанами, который шел на партизанскую поляну. Владимир Никитович попросил разрешения поехать с делегацией и в автобусе узнал Анатолия Пивоварова. Трудно передать словами, как встречаются друзья юности, да еще военной, оккупационной юности! Многое вспомнили они в тот день.
   В нынешнем году Владимир Никитович вновь приехал в наш город, и вместе с ним мы прошли и проехали по тем местам, с которыми связана его подпольная борьба.
   (Продолжение следует).
   Записала директор музея Комсомольской славы
   Т. ПРОКОФЬЕВА.
   
    Газета "Людиновский Рабочий" 16 ноября 1982 г. Вторник N135 (8779)