От автора

   В конце марта 1968 года на празднование горьковского юбилея в Москву приехала жена Ромена Роллана Мария Ромен Роллан.
   Я встретил ее в Музее А. М. Горького. Разговорились. Вспомнил своего однополчанина Сергея Глушанкова, который назвал первую и единственную дочь Роменой - в честь великого французского писателя, позднее получил от Роллана письмо и фотокарточку и всю жизнь восторгался полюбившимся литератором и гуманистом.
   Мария Ромен Роллан чрезвычайно заинтересовалась этим фактом. На второй день беседа была продолжена.
   - Знаете что,- вдруг сказала она, - мне очень хочется иметь этот роллановский автограф и подробное описание истории с девочкой, Роллан очень любил Советский Союз, и мне дорога каждая деталь, которая бы подтверждала эту любовь. Вы отыщете для меня этот автограф? Вы напишете мне, как смоленская девочка получила имя Ромены?
   Я пообещал это сделать. Был уверен, что ответ не задержу. Но, увы, прошло много месяцев, прежде чем письмо было отправлено в Париж.
   Дело в том, что Сергей Глушанков в возрасте сорока трех лет в звании полковника умер в конце 1958 года. Умерла и его мать. Надо было искать Ромену. Но она вышла замуж и сменила фамилию.
   В адресном бюро Таллина быстро откликнулись на запрос. Написали, где живет Ромена, которая теперь носит фамилию Грененберг. Это озадачивало: мать ее тоже имела эту фамилию и не расставалась с ней даже после замужества. Неужели муж Ромены оказался однофамильцем ее матери?
   Об Ольге было известно лишь то, что она пропала без вести. Последняя моя встреча с Сергеем состоялась незадолго до его смерти. Тогда он сильно кручинился, что так и не отыскался след Ольги. Это не было событием исключительным - разве мало людей исчезало бесследно, и их родные до сих пор ждут хоть какой-то весточки.
   Но вот приходит толстый пакет от Ромены, и там такие материалы, которые могут потрясти каждого: письма матери с фронта, ее письмо-завещание, написанное в центральной рижской тюрьме, рассказы очевидцев о мужестве Ольги Грененберг в годы подпольной деятельности, в дни ожидания казни и в момент самой казни. Вот почему Ромена стала носить такую фамилию: в знак преклонения перед светлой памятью матери. Впрочем, муж не возражал, он и сам гордился этой мужественной женщиной.
   Как же случилось, что о делах и подвигах Ольги узнали слишком поздно, когда уже не было на свете Сергея Глушанкова и когда прошло почти двадцать лет после окончания войны?
   Карлу Грененбергу доставили письмо племянницы не сразу. Человек, хранивший его, сам долгое время мыкался по тюрьмам и лагерям, был на грани жизни и смерти. Карл Фрицевич сделал попытку кое-куда обратиться и спросить, где можно отыскать мужа племянницы и ее дочь. Встретились ли на его пути равнодушные и черствые люди, или им действительно было трудно отыскать человека, даже фамилию которого не знал и не мог знать старый Карл, но серьезные поиски начаты не были. А Карл махнул рукой и никого больше не тревожил.
   Спустя много лет, уже после смерти отца, поиски возобновила Валия Карловна. И опять безрезультатно. Тогда умные люди посоветовали послать копию письма Ольги туда, где она жила до войны,- в Смоленск. Было это в 1964 году. Письма и обширные комментарии к нему напечатала газета "Рабочий путь". В газету стали приходить письма. Их писали друзья и подруги Ольги, взволнованные ее гибелью и письмом-завещанием. Они-то и сообщили, что Ольга была замужем за комсомольским работником Сергеем Глушанковым, что, как слышно, Глушанков стал офицером Советской Армии и служит не то в Сибири, не то за рубежом.
   Срочно отправляется письмо в Министерство обороны. Ответ приходит быстро: да, был такой офицер, но он умер. Пенсию за него получает мать Марфа Родионовна, проживающая в Таллине с дочерью полковника Глушанкова.
   Так отыскался след Ромены.
   Это и позволило написать "Письмо в Париж", которое было напечатано в "Правде" 7 января 1969 года и вызвало многочисленные отклики читателей. Советские люди восхищались мужеством и отвагой Ольги Грененберг и Сергея Глушанкова - пламенных патриотов Страны Советов, высоко оценивали их благородные цели в жизни и замечательные человеческие качества.
   "Дорогая редакция, - писал коммунист Ю. В. Щукин из Джамбула,- я был потрясен до глубины души и, откровенно сказать, даже прослезился. Я участник Отечественной войны и поэтому излишней сентиментальностью не страдаю, но то, что я читал и перечитывал, буквально сотрясло мою душу: ведь какой герой наш народ, герой без показухи, афиширования, саморекламы. Эта и подобные ей истории жизни наших людей любимых поэтов и писать заметки в стенные газеты школы и техникума. А главное - про ее замечательные душевные качества, которым можно позавидовать.
   Чудом остались в живых участницы подпольного движения в Риге Валия Карловна Браунфельде и сестра Любови Яковлевой - Лидия Александровна Плотинь. Восхищенно говорят они о том, что делала Ольга в дни рижского подполья и как мужественно вела себя на допросах и пытках в тюрьме. Учительница из Яунауценской восьмилетней школы М. Мелбиксе, вместе с Ольгой находившаяся в заточении, и сейчас не может говорить без волнения о том, какой мужественной и несгибаемой была ее подруга в страшных фашистских застенках и как с гордо поднятой головой уходила она на казнь.
   Материалы следствия над презренным выродком Рагозиным приоткрывают завесу как бы с другой стороны: он тоже не мог не признать бесстрашие, благородство и патриотизм подпольщицы и, прижатый показаниями свидетелей и обличительными документами, вынужден был сказать о своих непрощаемых злодеяниях. Сам он до последнего момента надеялся, что спасет свою шкуру. Из Риги Рагозин благополучно бежал в Курляндию и находился там до капитуляции гитлеровский Германии. На что он рассчитывал и почему не покончил с собой - известно ему одному. Тоже, вероятно, сказалась присущая ему трусость. Постановлением военного трибунала Рагозин приговорен к смертной казни и расстрелян. Суровое наказание понесли и другие провокаторы и изменники.
   Но вернемся к людям светлым, настоящим героям этой книги.
   Восстановить боевую биографию Сергея Глушанкова, полковника Советской Армии, кавалера орденов Красного Знамени, Отечественной войны 1-й степени, Красной Звезды, медалей "За отвагу", "За боевые заслуги" и многих других значительно проще. Я припоминаю первую встречу в начале сентября трудного сорок первого года. Мы тогда оказались в резерве политотдела восьмой армии. Меня поразили в Глушанкове неиссякаемый оптимизм, жизнерадостность, умение анализировать факты и явления и делать правильные выводы. Человеком он был общительным, откровенным; рассказал он про свою первую любовь и женитьбу, про письма Ромену Роллану и его автографы, горевал, что не может наладить связь с женой. Видел я его потом на переправе в Невской Дубровке и на других участках Ленинградского и Волховского фронтов - волевого, энергичного, храброго. Помогли автору и письма сослуживцев Сергея Венедиктовича - полковника в отставке Виктора Гавриловича Клименко и Степана Яковлевича Тимошенко. Обстоятельную консультацию дал бывший заместитель начальника, а с лета сорок второго года бессменный начальник политотдела 8-й армии генерал-майор запаса Николай Степанович Семенов. Сохранились служебные характеристики и наградные листы Глушанкова, оценивающие его как блестящего агитатора и мужественного человека, всегда с готовностью выполняющего самые трудные и рискованные задания командования.
   Младший брат Глушанкова Иван Венедиктович сообщил много ценного и любопытного о жизни Сергея, о дружбе его с Ольгой, об их активной общественной деятельности в довоенное время.
   В Таллине мы вместе с Роменой просматривали фото отца и подлинные письма матери - ветхие от времени, но такие для нее дорогие! Она с великим почтением говорит об отце и преклоняется перед светлой памятью матери, подчеркивая при этом, что фамилия Грененберг стала для нее теперь святой и вечной.
   Неоценимую помощь оказали автору смоленская журналистка Татьяна Григорьевна Назарова, первой начавшая поиски Ольги, и рижанин, соратник старого Грененберга Жан Карлович Зумберг, собирающий материалы о жизни своего друга-большевика и подвигах его дочери. Новое и интересное открылось в обстоятельных очерках журналистов Риги и Таллина.
   Материалов много. И мало: главные архивы фашисты успели вывезти из Риги, а самых активных участников подпольной группы - Анатолия Рыжакова, Федора Зинченко, Василия Панкеева, Любовь Яковлеву - казнить после пыток и надругательств.
   Возникла и другая проблема. Читатели хотели видеть книгу такой, чтобы в ней было рассказано про Ольгу и Сергея. Но ведь повесть должна быть сюжетной, с бурно развивающимися событиями; читатель должен ждать, когда встретятся герои и когда можно будет вздохнуть с облегчением. А тут уже с первых страниц очевидно, что такой встречи не произойдет, что герои будут жить и работать, ничего не зная друг о друге.
   И все же рассказать об этих людях, как и просили читатели, следовало. Что ж, пусть останется несовершенным сюжет, пусть не пересекаются сюжетные линии, пусть не встречаются герои и не дают автору необходимого простора - такова суровая правда жизни, здесь не убавишь, не прибавишь. Принимай ее, дорогой читатель, такой, какой она и была.
   
   * * *
   
   Автор приносит свою искреннюю признательность друзьям юности Ольги и Сергея за правдивые рассказы о своих товарищах, их соратникам по суровой борьбе в годы Великой Отечественной войны, воскресившим славные страницы из жизни Ольги Эрнестовны Грененберг и Сергея Венедиктовича Глушанкова, сотрудникам архивов Министерства обороны, ЦР{ ВЛКСМ и Центрального государственного исторического архива Латвийской ССР, работникам органов государственной безопасности за обстоятельные, квалифицированные консультации и советы.
   
   Москва - Порхов 1969-1970 гг.