А. Лукин,
бывший заместитель командира партизанского отряда по разведке
ЛИЦОМ ВПЕРЕД

   В Здолбуново семья Tapaca Афанасьевича Приходько считалась самой что ни на есть "железнодорожной". Глава семьи всю жизнь проработал на транспорте - сначала чернорабочим, а затем путевым обходчиком.
   Коля Приходько тоже мечтал идти по стопам отца. Да где там! Безработица, царившая в панской Польше, заставила отказаться от этой мечты. Окончил Николай три класса и пошел батрачить к помещику...
   Коле шел восемнадцатый год, когда народ Западной Украины воссоединился со своими советскими братьями. Первое, что сделал Николай при Советской власти,- поступил рабочим на железную дорогу, вступил в комсомол и скоро стал одним из активных комсомольцев железнодорожного узла, а затем и инструктором райкома ЛКСМУ.
   Подумывал теперь Коля и об институте, мечтал учиться в Киеве, а то и в Москве. Но мечтам его не пришлось сбыться. 22 июня 1941 года гитлеровская Германия начала войну против Советского Союза.
   ...На картах офицеров фашистских войск, наступавших на Ровно, район Здолбунова был обведен жирным кружком. Захвату этого важного железнодорожного узла гитлеровское командование придавало особое значение. Ведь именно через Здолбуново должны были проходить сотни немецких эшелонов с живой силой, с военными грузами.
   В первые же часы войны фашистские "юнкерсы" начали бомбить станцию и город. Языки пламени метались над домами, черный, смрадный дым застилал солнце непроницаемой завесой.
   А Николай Приходько в это время был болен. Он с трудом отрывал пылающую голову от подушки и, вслушиваясь в прерывистый гул вражеских бомбардировщиков, в бессильной злобе сжимал кулаки. Наконец он не выдержал. Встал, вылил на голову с полведра воды и, с трудом передвигая ноги, пошел на станцию к товарищам.
   Под разрывами бомб, под пулеметными очередями "мессершмиттов" помогал Николай эвакуировать людей и грузы из Здолбунова на восток.
   И только когда из-за разрушенных складских помещений, переваливаясь на грудах щебня, показались камуфлированные фашистские танки с черными крестами на броне, Николай Приходько покинул станцию.
   Осенью 1941 года Приходько, еще не совсем оправившийся после болезни, очутился в Пензе. Здесь он работал в подсобном хозяйстве управления железной дороги.
   Как железнодорожник, Приходько пользовался льготами и не подлежал призыву в армию. Но жизнь в глубоком тылу была Николаю не по душе. Много раз подавал он заявления в военкомат с просьбой отправить его на фронт. Убеждал, что он молод и здоров, что он не может сидеть тут, когда родную Украину топчут фашистские полчища. И каждый раз получал отказ.
   Долго ждал, пока одно из его заявлений не достигло цели.
   ...В подмосковном дачном поселке формировалась и готовилась к отправке специальная оперативная группа, предназначенная для выполнения особых заданий командования в глубоком тылу врага.
   Командиром группы был назначен полковник Дмитрий Николаевич Медведев - старый чекист, опытный разведчик. Незадолго до назначения он вернулся в Москву из Брянских лесов, где командовал партизанским отрядом...
   Я был назначен заместителем Медведева по разведке.
   Мы тщательно отбирали людей, готовили их к выполнению ответственных задач. А они были немалыми. Дело в том, что местом действия отряда должен был стать район Ровно.
   Именно этот небольшой, тихий, зеленый город гитлеровцы сделали "столицей" захваченной ими Украины. В Ровно обосновалась ставка рейхскомиссара Украины и гауляйтера Восточной Пруссии Эриха Коха. Здесь творили свои страшные дела начальник тыла германской армии генерал Китцингер, высший СС и полицейфюрер Украины генерал полиции и обергруппенфюрер СС Прицман, командующий особыми карательными войсками генерал Ильген и многие другие гитлеровские палачи.
   В Ровно расположились штабы гитлеровских соединений и частей, тыловые учреждения, резиденции важных чиновников из Берлина. Все эти высокопоставленные гитлеровцы и учреждения врага служили объектами пристального внимания нашей разведки.
   Мы были кровно заинтересованы в том, чтобы в нашей оперативной группе, состоящей в основном из добровольцев, оказались люди, хорошо знающие Ровно и его окрестности, местные жители. Николай Приходько как нельзя лучше подходил к этим требованиям...
   Наконец получен долгожданный приказ: вылетать. Один за другим с подмосковного аэродрома поднялись и взяли курс на запад тяжелые транспортные самолеты. В них кроме разведчиков было оружие, боеприпасы, снаряжение, радиоаппаратура, медикаменты.
   25 августа 1942 года группа, в которую входили три Николая - Приходько, Кузнецов и Гнидюк, была сброшена на парашютах во вражеский тыл.
   После длительных переходов, во время которых не обошлось без кровопролитных стычек с врагами, отряд стал лагерем недалеко от Ровно, в Цуманских лесах. Первое время мы вели обычную боевую работу, ничем не обнаруживая своих истинных целей: совершали налеты на гитлеровские гарнизоны, устраивали засады, пускали под откос поезда.
   Постепенно стали налаживаться связи и с местными подпольщиками, что для нас было особенно важным. Отряд становился мощным партизанским разведывательным соеди- нением.
   Теперь можно было приступать к выполнению одной из основных задач отряда: проникновению в Ровно, к глубокой разведке в самом логове врага...
   Темной октябрьской ночью двинулись в Ровно два наших разведчика, два Николая - Приходько и Гнидюк. До Ровно разведчики еще должны были побывать в родном городе Николая Приходько - Здолбунове. Тут требовалось во что бы то ни стало разыскать верных людей, организовать на месте разведывательную работу, сколотить диверсионные группы. Сказать по совести, опасно было посылать Николая в Здолбуново. Но кто лучше его знал этот город и его жителей? Кому, как не Приходько, доверятся верные люди?..
   - Будь осторожен со старыми знакомыми,- инструктировали мы Николая.- Ни в коем случае не показывайся на станции. Узнает тебя какой-нибудь предатель - все пропало?
   Труден был путь разведчиков в Здолбуново. Осень выдалась холодной. Костров разводить нельзя - увидит враг. А тут еще чуть не случилась беда: разведчики наткнулись на проволочное заграждение, за которым находился лагерь военнопленных, и едва унесли ноги. Оба Николая долго бродили по лесу, путая следы.
   Ранним утром разведчики наконец вошли в Здолбуново. Пробираясь закоулками, они осторожно шагали по словно вымершему городку.
   На улице Ивана Франко в доме N° 2 жила старшая сестра Николая - Анастасия, которая была замужем за рабочим Здолбуновского депо Михаилом Шмерегой. Братья Шмереги-Михаил и Сергей-еще во времена панской Польши участвовали в революционной работе. Николай был в них уверен. Но кто его знает, живут ли в этом доме старые хозяева? Прошло уже полтора года, как Коля Приходько ушел из Здолбунова.
   Николай осторожно постучал в дверь.
   Прошло томительных четверть часа, прежде чем за дверью раздался голос, заставивший Приходько вздрогнуть: узнал сестру.
   - Кто тут?
   - Открой, Настя,- тихо проговорил Приходько.- Это я, Николай.
   Велика была радость Насти: брата давно считали погибшим. И вдруг он здесь - живой, здоровый, сильный. Михаил Шмерега и его брат Сергей сразу поняли, что за гости пришли к ним в этот ранний час. Но расспрашивать ни о чем не стали: по виду разведчиков не трудно было догадаться, что главное сейчас для них поесть и выспаться.
   Вечером Приходько и Гнидюк откровенно поговорили с хозяевами. Шмереги внимательно слушали разведчиков и с волнением рассматривали номер "Правды".
   - Наш дом и мы сами - в полном распоряжении Советской власти,- твердо сказал Михаил.
   На следующий день Николай Приходько потолковал с Дмитрием Красноголовцем - старым своим знакомым - железнодорожником. Тот, оказывается, даром времени не терял и уже организовал небольшую группу подпольщиков. Группа эта вывела из строя несколько паровозов, подсыпала песок в буксы, портила пути и стрелки.
   Удача! Рука у Николая Приходько оказалась легкая: в первый же день пребывания в родном городе он отыскал преданных Родине людей. Очень скоро эти люди образовали ядро разведывательных и диверсионных групп, начавших свою деятельность в Здолбунове. Впоследствии эти группы оказали нам неоценимую помощь.
   Самой броской чертой характера Николая Приходько, чертой, которая доставила командованию отряда немало хлопот, была, пожалуй, горячность. Ненависть к врагам порой застилала Николаю ум, заставляла совершать необдуманные поступки.
   Ему ничего не стоило ввязаться в бой с врагами, хотя он и знал, что рискует собой.
   Частенько бывая по делам разведки в городе или в окрестных селах, Приходько с ненавистью следил за тем, что творили гитлеровцы. В одной из деревень Николай стал свидетелем, как молодежь угоняли в рабство, в Германию. Голосили женщины, плакали дети. А полицаи, здоровые, мордатые, сгоняли прикладами мобилизованных, хлестали плетями беззащитных людей. От злобы у Приходько перехватило дыхание. Раздвинув толпу плечом, он подошел к старшему полицаю.
   - Что здесь происходит?
   Полицай с удивлением оглядел стоящего перед ним хлопца гигантского роста и сквозь зубы пробурчал:
   - Не бачишь? Людей забираем до неметчины! А ты сам-то кто такой?
   - Кто такой? А вот я сейчас представлюсь!
   Старший полицай и ахнуть не успел, как Приходько схватил за шиворот и стукнул лбами двух его подчиненных, так, что они рухнули на землю, как мешки с песком. А у третьего вырвал автомат и крикнул:
   - Ни с места! Бросай оружие!..
   Потрясенные столь решительными действиями, полицаи, хоть их и было пятеро, послушно подняли руки.
   - А теперь пошли вон отсюда! - скомандовал Приходько.- Да быстрее, пока не передумал...
   Когда в село явились разведчики, шедшие следом за Приходько, они увидели своего товарища в окружении горячо благодаривших его крестьян.
   Но Николаю было не до благодарностей, он чувствовал, что провинился. Нарушил приказ: разведчику, идущему на задание, никак нельзя ввязываться в подобные дела. И когда возвращались в отряд, Приходько попросил товарищей, чтобы они ничего не говорили о случившемся. И может быть, ни я, ни Медведев никогда не узнали бы об этом происшествии, если б не отнятое у полицаев оружие. Его никуда не спрячешь. И, как того требовал партизанский закон, его пришлось сразу же сдать нашим хозяйственникам.
   Тут-то Николая и вызвал командир.
   - Откуда принес оружие? Приходько замялся.
   - Да вот, товарищ командир...
   - Я спрашиваю: где ты достал эти винтовки и автомат? Краснея и смущаясь, Николай рассказал, как было дело. Некоторое время Медведев не говорил ни слова, глядя в упор на переминавшегося с ноги на ногу разведчика.
   - Как же ты мог? - строго сказал наконец Медведев.- Как ты мог совершить такое при выполнении важного задания? Ты знал, что стрелять нельзя?
   - Так ведь я ни разу и не выстрелил.
   - Все равно не должен был ни с кем связываться. Тут Приходько взорвался:
   - Не мог я, товарищ командир!
   Медведев посмотрел на меня и иронически сказал:
   - Ты погляди-ка, Александр Александрович, на него! Внимательно погляди. Оказывается, мы с тобой, наши товарищи-партизаны могут терпеть и не трогать фашистов, если идут на задание, а вот он, Николай Тарасович Приходько, никак не может этого делать. Он, видишь ли, ненавидит их больше нас...
   Приходько вздохнул:
   - Так я...
   - Подожди! - остановил его Медведев.- Ты лучше вдумайся: безрассудный риск может провалить любую операцию. Трезвый расчет - вот что отличает разведчика. Если б ты его придерживался, подсказал бы тебе: рискуя собой, ты рискуешь и товарищами. Делом рискуешь!.. А ведь наше дело в конечном счете ведет к освобождению всех людей на оккупированной территории. Понял? Сейчас иди. Но если еще раз повторится - строго накажу.
   Медведев посмотрел вслед Приходько, который вышел из землянки огорченный сделанным ему внушением, и сказал:
   - А все-таки замечательный парень! Конечно, он не полностью согласился с моими доводами. И все-таки не сомневаюсь, этого с ним больше не повторится.
   Николай сам признавался, что его всего "колотит", когда он видит человека в немецком мундире и что руки его "аж так и тянутся к автомату".
   И все же был такой человек в немецком мундире, на которого Коля Приходько смотрел с обожанием, за которого, не раздумывая, отдал бы свою жизнь.
   Этим человеком был Николай Иванович Кузнецов...
   Легендарный разведчик был для юноши образцом героя, партизана, человека. И он любил его нежной и преданной любовью.
   И Кузнецов отвечал Коле тем же. Недаром Приходько был его связным, спутником, боевым помощником во многих опаснейших операциях, в которых самая мелкая ошибка, Пустяковая неточность могла обернуться гибелью...
   Именно Приходько помог Кузнецову организовать конспиративные явочные квартиры в Ровно. Николай побывал в городе у своего брата Ивана, с которым не виделся с начала войны, и Иван Приходько согласился помогать партизанам.
   Квартира Ивана Тарасовича Приходько в Ровно на улице Франко в доме номер шесть стала одной из основных и ценнейших наших явок. Жена Ивана - София Иосифовна - зарегистрировалась в полиции как "фольксдойче", то есть как немка местного происхождения. Это давало семье При-Ходько-старшего довольно значительные преимущества.
   Мы вызвали Ивана Тарасовича в лес и долго говорили с Ним. Сомневаться в честности этого человека не приходилось.
   За него говорило его революционное прошлое во времена буржуазной Польши и поручительство нашего товарища - Коли Приходько.
   Я предложил Ивану Тарасовичу расширять связи с немцами, входить в доверие к гитлеровцам, делать все, чтобы его квартира была вне подозрений.
   Благодаря расширившимся связям в Ровно и Здолбунове мы стали получать столько информации, что пересылка ее в отряд связными была рискованной и часто запаздывала. Командование решило заслать в Ровно радиста и передавать все сведения разведки по радио.
   Наш выбор остановился на смелой радистке-парашютистке Вале Осмоловой, прозванной партизанами Казачкой.
   Доставить радистку в Ровно было поручено Николаю Ивановичу Кузнецову и Коле Приходько. Подготовка к этой поездке не обошлась без хлопот, сложнее всего оказалось подобрать для Приходько обувь подходящего размера.
   Все мы ходили в довольно поношенной обуви. В тылу врага ее заказать негде. Не блистал сапогами и Коля Приходько. Но появиться на улицах Ровно в Коликых рваных ботинках никак нельзя: могли возникнуть подозрения.
   Отправка наших товарищей в Ровно проходила в обстановке строгой секретности. Об этом даже в отряде знало всего несколько человек. Поэтому и экипировку Коли Приходько тоже пришлось засекретить.
   Ничего не объясняя, я расхаживал по лагерю, высматривал самых рослых и приказывал:
   - А ну снимай сапоги! А ты, Виктор, дай сюда ботинки.
   С грехом пополам после долгих примерок и споров обули наконец Николая.
   Партизанские хозяйственники раздобыли роскошную бричку-фурманку, положили в нее сена, сверху покрыли его ковром, а под низ спрятали рацию, автоматы, взрывчатку.
   Кузнецов в гитлеровской форме с документами на имя обер-лейтенанта вермахта Пауля Зиберта подал руку своей изящно одетой спутнице. На козлы в качестве кучера взгромоздился Николай Приходько. Медведев помахал отъезжавшим рукой, и бричка тронулась...
   Через несколько часов разведчики и радистка подъехали к мосту через Горынь, которая протекает по окраине Ровно. На этом мосту стряслась беда: кони чего-то испугались и понесли. Бричка перевернулась, и все пассажиры оказались на льду реки, под мостом...
   Мост охраняли немецкие жандармы. Прямо под ноги им из брички вывалились рация, автоматы, гранаты. Гитлеровцы смотрели на происходящее, ничего не понимая, выпучив от удивления глаза.
   Кто его знает, чем бы все это обернулось, если бы не находчивость и удивительное хладнокровие Николая Ивановича Кузнецова.
   - Бездельники! - размахивая пистолетом, закричал на солдат по-немецки обер-лейтенант Пауль Зиберт.- Это арестованная партизанка! Помогите, болваны, поднять бричку и уложить все на место!
   Сработала великолепная реакция Николая Ивановича. Он не терялся ни при каких обстоятельствах.
   Жандармы бросились исполнять приказание. Коля Приходько на этот раз с особенной охотой помогал им. А еще через полчаса бричка-фурманка подъехала к дому Ивана Приходько, который уже ожидал разведчиков.
   Валя Осмолова поселилась у Ивана Тарасовича под видом невесты Николая. Оба при посторонних так играли свои роли, что никому и в голову не могло прийти, что они только товарищи по общей опасной борьбе.
   Когда Николай Иванович Кузнецов - Пауль Зиберт прочно обосновался в Ровно, мы организовали в двадцати километрах от города специальный маяк - "зеленую почту" для связи с нашими разведчиками и связными. Здесь постоянно дежурили партизаны во главе с "главным смотрителем маяка", замечательным смелым разведчиком, москвичом-парашютистом, комсоргом отряда Валентином Семеновым.
   Связь между Кузнецовым и отрядом поддерживал Коля Приходько. На фурманке, велосипеде, а то и просто пешком Николай мотался из Ровно на маяк, а зачастую и прямиком в отряд с пакетом от Кузнецова и обратно.
   Велика была его радость побыть хоть недолго среди товарищей по оружию. Коля веселился, как ребенок. Он "спивал" свои родные украинские песни, смеялся, слушал веселые партизанские байки.
   Но вот приходило время возвращаться. Тут Приходько преображался. От беспечности и веселья не оставалось и следа. Он молча выслушивал приказ, принимал пакет и отправлялся в опасный путь - подтянутый, спокойный, настоящий разведчик...
   Никогда Коля Приходько не просил отложить задание, дать отдохнуть лишний денек. Вот уж действительно "он знал одной лишь думы власть, одну, но пламенную страсть"...
   И страстью этой была постоянная борьба с фашистами. Всегда - днем и ночью, в непогоду, в любых условиях - Приходько был готов к активным действиям против врага.
   Его не очень-то удовлетворяла осторожная и кропотливая, хотя и полная опасностей, работа разведчика-связного. Мечтал Коля о боях, о рукопашных схватках, о диверсиях под носом у врага - в общем обо всем, в чем мог проявиться его открытый, рвущийся наружу темперамент. Встречаться с фашистами в открытом бою и уничтожать их - вот о чем только и думал партизанский богатырь.
   Свои обязанности связного Коля выполнял образцово, дорожил доверием старших и старался его оправдать. Но если представлялась возможность "повоевать" - тут уж Приходько не упускал случая.
   В конце декабря 1942 года мы ожидали в лагере разведчиков, вызванных из Ровно и с маяка. Предстояла важная операция, и в ней немалая роль отводилась тем, которых мы с минуты на минуту ожидали - Кузнецову, Приходько, Гнидюку, Шевчуку, братьям Струтинским - Николаю и Жоржу.
   Время шло, а разведчиков все не было. Мы чрезвычайно волновались. Что могло случиться? Попали в засаду? Вступили в бой с карателями?
   Решили ждать до утра, а затем идти на розыски.
   В три часа ночи нас разбудил дежурный. С трудом сдерживая радостную улыбку, он доложил, что разведчики прибыли в лагерь. Через несколько минут мы слушали доклад Кузнецова. Вот что произошло.
   Разведчики уже собирались покинуть маяк, на котором они сделали привал, когда стало известно, что людвипольский комендант, известный своими зверствами, собрался ехать в отпуск в Германию. Вместе с этим палачом отправлялось несколько подвод с награбленным добром. До станции подводы сопровождали жандармы. Комендант должен был выехать следом на машине.
   Кузнецов, принявший на себя командование над разведчиками, рассудил, что такой случай упустить жаль. Связываться с отрядом и получать разрешение провести операцию времени не оставалось.
   Короткий "военный совет" с товарищами - и Кузнецов принял решение лично "познакомиться" с гебитскомиссаром и его охраной.
   Партизаны устроили засаду возле шоссе. Минеры заложили мину натяжного действия. Конец тщательно замаскированного шнура держал в руке Коля Приходько.
   Ждать пришлось долго.
   Наконец за перелеском послышались автоматные очереди, показались густые клубы черного дыма. Это горела соседняя деревня...
   Что случилось? Неужели комендант решил устроить прощальную иллюминацию?..
   Прошел еще час, и со стороны пожарища показалось десятка два фурманок в сопровождении гестаповцев в черных шинелях, жандармов, полицейских...
   Нет, это был не долгожданный гебитскомиссар. Видимо, он узнал о готовящейся засаде и выслал карателей. Они-то и сожгли по дороге деревню.
   Когда передние подводы поравнялись с Колей Приходько, он дернул шнур. Взрыв и огонь партизанских автоматов прогремели одновременно. В коротком, но ожесточенном бою разведчики разгромили гитлеровцев...
   - Коля был похож на богатыря,- рассказывал Кузнецов, обнимая за плечи товарища.- Вы б только видели, как фашисты искали от него спасения.
   А сам Коля сидел у костра, смущенно опустив голову. Он всегда стеснялся, когда о нем рассказывали. И всегда старался в таких случаях сказать, что он стрелял наравне со всеми.
   - А вот Николай Иванович, вот Коля Струтинский, вот Гнидюк и Шевчук - вот те да! Действительно, чудеса показывали!
   - Ну ладно уж, ладно, не скромничай! - улыбнулся Медведев.- Видишь, все-таки бывают случаи, когда и разведчику можно подраться!.. Доволен?
   - Доволен, товарищ командир.
   - Ну вот и радуйся! А сейчас готовься к новому заданию... Это будет посложнее того, чем ты занимался до сих пор!
   Задание действительно было чрезвычайно ответственным и опасным.
   Командование отрядом узнало, что где-то на Украине находится ставка Гитлера. Москва приказала нам установить местонахождение ставки фюрера.
   Путем продолжительных поисков, кропотливой разведывательной работой удалось определить, что гитлеровское логово находится в районе Винницы. Но где? Каково точное местонахождение ставки, что она собой представляет, как охраняется, можно ли в нее проникнуть? На эти вопросы мог ответить только фашист, принадлежащий к высшим кругам гитлеровского вермахта.
   Так родилась идея сложного поиска. Решено было создать подвижную засаду на участке шоссе Киев - Львов. Для этого и был созван "большой сбор" разведчиков.
   ...В хмурый и студеный декабрьский день из леса, окружавшего село Рудню Бобровскую, выехал обоз из пяти фурманок. На передней, зябко кутаясь в шинель, сидел немецкий офицер. Свесив ноги с подвод, пассажиры с нарукавными повязками полицаев горланили песни. Обыкновенный транс- порт.
   Фурманки то и дело обгоняли легковые машины. Офицер оценивающе провожал их глазами. Бормотал: "Нет, не то..."
   Уже стемнело, когда вдали послышался рев сильного мотора и желтые огни фар прорезали мрак ночи. Желтые фары - принадлежность автомашин больших гитлеровских чинов.
   Офицер подал знак полицаям, и, как только автомобиль поравнялся с обозом, раздался взрыв. Метко брошенная граната рванула под задними колесами "оппеля", и он перевернулся. Офицер подбежал к машине. Все сидевшие в ней были убиты. Офицер огорченно покачал головой.
   - Забрать документы и оружие! - приказал он.- Быстро!
   Но не успели разведчики - это были они - выполнить приказ, как из-за поворота вырвалась новая машина. Полубронированный автомобиль на огромной скорости пытался проскочить мимо. Грянула длинная пулеметная очередь - и полуброневик скатился в кювет. На этот раз удача. Два офицера - подполковник и майор - остались в живых. Подполковник судорожно прижимал к себе туго набитый портфель толстой коричневой кожи. Коля Приходько вытащил за шиворот сначала майора, потом подполковника, критически осмотрел их при свете карманного фонаря.
   - А що? - сказал он.- Кажись, хороши птички? А?..
   - Хороши, Коля, хороши! - улыбнулся Пауль Зиберт. Да, это были "длинные языки"-имперский советник
   связи подполковник фон Райе и майор граф Гаан.
   Из захваченных у них документов и из того, что они рассказали, нам удалось установить точное местонахождение ставки фюрера, находившейся вблизи села Якушинцы, неподалеку от Винницы.
   В тот же день в Москву полетела подробная радиограмма.
   
   * * *
   
   Однажды я увидел Колю Приходько сидящим у костра. Час был поздний, партизаны разошлись по своим "чумам".
   Костер догорал, и трепетные тени заснеженных деревьев растворялись в темноте ночи. Неяркий огонь костра освещал Колино лицо.
   Он улыбался...
   Чему? Вероятно, своим мечтам. А мечты у него были те же, что и у всех партизан: победить врага, вернуться домой, обнять родных...
   Я смотрел на этого паренька, ставшего мне таким близким, и вспомнил, как несколько дней назад он сказал, широко раскинув свои большие руки:
   - Эх и заживем мы, когда фашистов прогоним!
   Сказал и даже глаза закрыл. Видно, представил себе, какая она будет, жизнь после войны...
   И мне до сих пор горько, что не увидел этой жизни Николай Приходько.
   ...За два дня до празднования XXV годовщины Красной Армии мы заготовили для Николая Ивановича Кузнецова - Пауля Зиберта, который в то время находился в Ровно, пакет с важным заданием.
   Утром 22 февраля 1943 года, попрощавшись с товарищами и пожелав им по-боевому отметить день Красной Армии, Приходько на подводе отправился в Ровно. Под сеном были спрятаны автомат и гранаты. Как всегда, Коля ехал в город под видом местного жителя. Документы у него были вне подозрений. Казалось, и на этот раз все обойдется благополучно. Но такова доля разведчика: смерть всегда за плечами. И никогда он не знает, когда она нанесет удар...
   Кузнецов так и не дождался Приходько. Не дождались его и мы...
   Но еще днем, в Ровно до Кузнецова дошли слухи о том, что у села Великий Житень какой-то человек, может местный, а может и партизан, вступил в неравный бой с немцами, и хотя он сам погиб, но и уложил так много врагов, что около него выросла целая гора убитых жандармов.
   Спустя некоторое время наши ровенские товарищи рассказали, что им удалось узнать от очевидцев.
   Примерно в десяти километрах от Ровно Приходько остановил патруль из двенадцати немецких фельджандармов.
   - Стой, куда едешь?
   Коля протянул документ. Жандарм внимательно проверил его, отдал обратно и сказал:
   - Можешь ехать.
   Но один из жандармов решил проверить содержимое подводы и запустил руку под сено, где у Коли было спрятано оружие.
   Коля выхватил автомат и дал по фашистам длинную очередь. Несколько жандармов замертво упали на землю. Остальные, пригибаясь, кинулись за угол амбара и открыли по партизану стрельбу.
   У Приходько плетью повисла левая рука. Стегнув по лошадям, он погнал их в Ровно.
   Показались дома села Великий Житень. Главное - проскочить село, а там уже до города рукой подать. Там знакомые улицы и переулки, по которым он, Коля, может пройти и с закрытыми глазами. Лишь бы в город, в каменный лес, а там!..
   Но у Великого Житня уже поджидал грузовик, набитый немецкими солдатами в полной боевой готовности - в стальных касках, с пулеметами и автоматами. Телефонное предупреждение обогнало разведчика.
   Гитлеровцы открыли огонь по Приходько. Раненный вторично, Коля бросил повозку и спрыгнул в придорожную канаву. Огонь его автомата ударил по грузовику. Пули прошили борт. Еще несколько убитых фашистов вывалилось в дорожную грязь.
   Но бой был неравный.
   И когда уже не стало ни патронов в автоматном диске, ни сил, Коля прикрепил пакет к гранате и метнул ее в подползавших все ближе и ближе врагов. Граната разорвалась, и смерть еще раз собрала жатву среди врагов. А ту, единственную пулю, что осталась в магазине, Николай оставил себе...
   Солдаты не сразу решились подойти к распростертому на земле партизану. Даже мертвый, он был им страшен...
   Смерть его была большим горем для всех нас. Но славные боевые дела Николая Приходько, его молодая жизнь до последнего дыхания отданная Родине, навсегда остались в народной памяти.
   26 декабря 1943 года Указом Президиума Верховного Совета СССР Николаю Тарасовичу Приходько посмертно было присвоено звание Героя Советского Союза.
   Мне хочется закончить это короткое и далеко не исчерпывающее повествование о нашем замечательном разведчике пламенном патриоте и верном, надежном товарище Николае Приходько словами известного поэта Иосифа Уткина, тоже погибшего на фронте
   
   И он погиб, судьбу приемля,
   Как подобает молодым:
   Лицом вперед,
   Обнявши землю,
   Которой мы не отдадим.
   
   В 1965 году в г. Здолбунове Герою Советского Союза Николаю Тарасовичу Приходько воздвигнут памятник.