XI

   Ночью арестованных привозили в тюрьму и разводили по камерам. Мужские камеры были переполнены. Борис хотел попасть вместе с Валькой, но заработал подзатыльник - и только. Их посадили порознь. Разлучили всех.
   Лялю посадили в одиночку. Она не знала, что это сделано по протекции подкупленного "Ивана Ивановича". Когда она впервые вошла в клетку с узеньким зарешеченным окном, на нее пахнуло смрадом и гнилью погреба. Ей казалось, что она не выживет здесь и часа, задохнется от недостатка воздуха. Однако постепенно привыкла и стала оглядывать свое жилье глазом аккуратной хозяйки.
   Она вытерла тряпочкой влажные, покрытые зеленой плесенью стены, сняла паутину под потолком. Добилась, чтоб ей дали ведро воды и тряпку. Засучив рукава, подобрав платье, энергично принялась тереть пол. Работала до сумерек. Кончив мыть пол, встала на спинку кровати, дотянулась до окна и носовым платочком начала протирать стекла. Часовой со двора без предупреждения выстрелил в стену у самого окна. От неожиданности Ляля чуть не упала. Через некоторое время, осторожно следя за часовым, она торопливо протерла еще одно стекло. Так постепенно она протерла все окно, и в камере стало светлее.
   Когда через того же "Ивана Ивановича" ей из дому передали постель и духи, Ляля накрыла матрац чистой простыней и в камере побрызгала духами. Она оглядела свое жилье, почищенное и прибранное, и осталась довольна своей работой.
   Как-то под вечер в тюрьму привезли новую партию арестованных. В камеру к Ляле втолкнули девушку. В сумерках Ляля увидела у порога закутанную толстым платком голову и коротенькую широкую юбчонку.
   -: Как у вас тут ловко, - сказала новенькая, когда часовой запер за ней дверь. - Как гарно пахнет! Здравствуйте!
   Ляля была поражена: знакомый голос! Где она его слышала? Подошла ближе и, приглядевшись, оторопела от радостного удивления: перед нею стояла босая, раскрасневшаяся Веснянка.
   - Откуда ты? Как попала?
   Девочка узнала Лялю.
   - А-а, это вы? Вы тоже тут?
   Ляля засмеялась.
   - Почему тоже?
   - Та просто так.
   Девочка окинула камеру хозяйским взглядом, подошла к кровати, застеленной белой простыней.
   - Это вы тут спите? - с уважением спросила она Лялю. - Культурно... А где ж мне приткнуться?
   Она огляделась по сторонам.
   - Ляжем вдвоем, - сказала Ляля. - Кстати, познакомимся. - Она подала руку: - Ляля.
   - Ляля? Чудно! Как ребенка... А тебя как?
   - Угадайте.
   - Знаешь, как я тебя мысленно называла?
   - Как?
   - Веснянкой.
   - Ой, как гарно! Так и зовите!
   Из коридора донесся гулкий звон - ударили в рельс.
   - Шо такое? - удивилась Веснянка.
   - Сигнал на сон грядущий.
   - А мне не хочется.
   - Хочешь не хочешь - ложись. Обязательно.
   - Антихристы! - выругалась Веснянка и начала раздеваться.
   Ляля тоже разделась.
   - Вы не бойтесь за свою постель, - предупредила девочка, - у меня ничего такого нету. Я чистая.
   Ляля улыбнулась.
   - Ну и хорошо.
   Прошел дежурный, заглянул в "волчок", проверил, все ли улеглись.
   Девчата устроились на жестком матраце, накрылись простыней. Их головы лежали вплотную одна к другой на маленькой Лялиной подушке.
   - Это у вас одеколон чи духи пахнут? - спросила девочка.
   - Духи.
   Ляля достала из-под подушки флакон и, открыв, протянула Веснянке.
   - Правда, хорошо пахнут?
   - Ага.
   - Это особенный запах, - сказала Ляля таинственно.
   - Где вы их берете?
   - Мама из дому принесла.
   Ляля, понюхав, крепко закрыла флакон, положила его под подушку и улеглась. Сверху, сквозь решетку, в камеру глядели высокие звезды.
   - Гляньте, Ляля, стекла в окне синие.
   Ляля вздохнула.
   - То, Веснянка, ночь такая синяя плывет мимо нас...
   - Ой, какая ночь!
   Лежали, ровно дыша, дыханье в дыханье.
   - Так за что ты попала, Веснянка?
   - За то, что и все. Все собралось в кучу: и то, что от Германии тикала, и то, что куры погано несутся. Кладовщик набрехал в конторе, что я яички, мол, краду, а ему не сдаю. До войны, говорит, куры сы- пали, а теперь им как позашивало.
   - Ты откуда?
   - Откуда та откуда!.. Совхозская. А почему вы про себя молчите? Мне ж тоже хочется знать, за что вы тут.
   - И мы за то, что и все, - сказала Ляля. - Тоже за все сразу: и за то, что радио слушали, и за листовки, и... за многое...
   - Так вот вы какие...
   Удивленная Веснянка, приподнялась на локте и, близко наклонившись к Ляле, прикоснулась к ее плечу. Ляля заскрипела зубами.
   - Не трогай там!
   - Шо тут у вас? - ужаснулась девочка. - Вас били?
   - Тут всяко бывает, Веснянка, - вздохнула Ляля.
   - Так вот вы какие, - медленно повторила девочка. - И много ж вас тут таких?
   - О Веснянка, нас тут целый полк!
   - Полк! - восторженно прошептала девочка, как бы обращаясь к самой себе. - Танковый полк...
   - Какой танковый? - удивилась Ляля.
   - Я про одну вещь вспомнила.
   - Погоди, ты из какого совхоза? Случайно не из "Жовтня"?
   - Из "Жовтня".
   - Ты Любу Ильевскую знаешь?
   - Любку не знать! Мы с нею дружим. Сейчас она пошла в Полтаву, бо у нее брата забрали.
   - Тогда мне про тебя все известно!
   - Что известно?
   - Это ж ты хранишь знамя...
   - А как вы знаете?
   - Знаю. От Сережки.
   - А вы и его знаете?
   - Он с нами тут.
   - Тут?
   - Тут...
   Девушки помолчали.
   - А он хороший, Сережка. Правда ж? - как-то боязливо спросила Веснянка.
   - Хороший.
   - Вы его любите? Сережку?
   - Люблю.
   Веснянка привстала на постели.
   - Любите?
   - Да чего ты, Веснянка? Ты, наверное, тоже... любишь? Ты, может быть, влюблена?
   - Не знаю, - шепотом ответила девочка.
   -. Так вот что... - засмеялась Ляля. - Не бойся, я просто так, как друга, его люблю. У меня есть... мой. Другой.
   - Где?
   - Там... Воюет.
   Веснянка опять легла и успокоилась.
   - А я б уж и замуж пошла, - помолчав, вдруг сказала Веснянка. - Только б наши вернулись и жизнь хоть трошки наладилась. Так и пошла б. Ляля тихо засмеялась.
   - Чего вы смеетесь, Ляля? Что ж тут смешного? Мои подружки уже повыходили... Только так, одна слава... Семейных пока не берут в Германию, они и давай все жениться. Ой, сколько так и девчат и хлопцев жизню поломали. Или нелюбую берет, или за нелюбого идет, за первого встречного. Я так не согласна.
   - А за кого ты пошла бы, Веснянка?
   - У меня есть, у меня есть, Ляля. Такой себе... хороший парень. Только вы его не знаете... И я сама тоже как-то... вроде не знаю.
   - Как же так?
   - А так, вроде вижу и не вижу, снится и не снится, мерещится - не мерещится. Вроде иду полем, а кругом жито, как море, и совхоз наш белеет черепицей, и солнце с неба припекает. И слышу: шумит, шумит, как орел крыльями... Это он откуда-то выплывает, летит ко мне... Лето, а он почему-то на лыжах летит, а лыжи на солнце, как золотые, и палки у него в руках тоже золотые, блысь-блысь - он ими только мах-мах, как крыльями! Останавливается против меня, смотрит, смотрит, а потом, пальцем меня по носу. "Ишь, - говорит, - нос как облупился на солнце!" А я в жито бегу, оно шумит за мной, а я думаю; это он гонится, летит, подлетает... Дух у меня захватило, падаю в жито и лежу, не двинусь. И уже никто за мной не шумит и не гонится... Кругом жарко, парко, жито разморилось, земля пышет, а я лежу зубы стискиваю, чтоб не плакать. И сама не знаю, чего мне так хочется плакать.
   - Это тебе снилось, Веснянка?
   - Нет, это не снилось, это так... Я не знаю...
   Девушки лежали не шевелясь, глядя на звезды, мерцавшие за окном.
   - Почему оно так?.. - начала напевно Веснянка. - Почему оно так: когда долго смотришь на звезды, так они как будто тянут к себе, тянут, тянут и... тебя уже нету? С чего это?
   - Это так кажется.
   - Вы учили про звезды? Чего вы молчите?
   - Сколько я про них учила, Веснянка! - сказала Ляля с горечью. - Вся моя наука была о звездах и об их жизни.
   - Разве они живут?
   - Живут, живут, Веснянка... Даже если какая-нибудь погаснет, то и то живет еще много-много лет... Светит нам...
   - Как же так?
   - А так...
   Ляля умолкла. Потом повернулась на бок, лицом к девочке.
   - Ты не сердись, Веснянка, за то, что я к тебе пристаю. Но я хочу спросить: где ты прячешь знамя? Кроме тебя, ведь никто не знает, где оно. А ты здесь...
   - Знают, - уверенно ответила Веснянка. - Я только сначала никому не говорила, на одну себя надеялась. То в земле, то в кожушке держала. А когда начали в Германию хватать, я три раза утекла из-под автоматов, тогда открылась самым нашим. Теперь его совхозовские девчата берегут.
   - Мы хотели его над Полтавой поднять, - призналась Ляля. - На самом высоком доме или дереве в Корпусном саду...
   - Ой, то было б! - в восторге вскрикнула Веснянка. - А разве мы не утечем? Только б нас в эшелон, а там я уже знаю, как... Наши хлопцы делали: надо резать доски на полу в вагоне! Та не я буду, если мы не утечем! Утечем, Ляля?
   - Удерем, - приглушенно ответила Ляля.
   - И Сережка с нами?
   - И Сережка с нами.
   - Тсс...
   Девочка вдруг насторожилась, поднялась.
   - Чуете?
   - Что такое? - Ляля тоже села прислушиваясь.
   Веснянка вдруг соскочила на пол и прилегла.
   - Идите сюда...
   Ляля опустилась на пол и, приложив горячее ухо к влажной доске, стала слушать.
   Пол едва уловимо дрожал и гудел, как глухая басовая струна. Словно загнанное в подземелье, волновалось и бурлило море.
   Ляля мгновенно вскочила на ноги и кинулась к стене. В соседней комнате сидел Леня Пузанов. Она начала быстро и нервно выстукивать.
   - Гудит, гудит, - выстукивала она. - Слушай, гудит...
   Веснянка смотрела на Лялю ошеломленно, не понимая, что она делает.
   Вдруг в противоположную стену тоже застучали.
   Стучал Ильевский. Зимой на подпольных занятиях он так и не овладел как следует техникой тюремного перестукивания. Поэтому его трудно было понять.
   Сейчас Сергей стучал особенно нескладно, и у него выходило только что-то вроде: "Ма... ма... ма..."
   - Кто это стучит? - спросила Веснянка у Ляли, перебежавшей уже к Сережкиной стене.
   - Ильевский.
   - Сережка?
   - Сережка.
   Веснянка что есть силы забарабанила кулаками в стену.
   Часовой ударил прикладом в дверь, выругался.
   - Сережка! - прижавшись лбом к стене, горячо шептала девочка. - Это я, Марийка... Это я...
   - Он слышит, - утешала Ляля Веснянку, беря ее за руку и мягко отрывая от стены. - Слышит, слышит...
   Девушки стояли, взявшись за руки и глядя друг другу в глаза.
   Высокие звезды, вздрагивая, бледнели за решеткой. Густая синева стекол становилась прозрачной. Близился рассвет.
   А внизу, под землей, гудело и гудело...