Ночью на станции произошло крушение воинского состава. В поселке об этом узнали рано утром — неведомо, как разносились подобные вести. На базаре женщины говорили о крушении, и их лица были радостно возбуждены.
— Есть на свете честные люди, — услышал Степан за своей спиной и оглянулся.
— Что пялишь глаза? — усмехнулась молодая женщина.
— Наших детей угоняют в Неметчину, а этот разгуливает. Холуй немецкий!
Степан сделал к ней движение. Ведь это он, Степан Скоблов, организовал крушение. Ему очень хотелось, чтобы все это знали и чтобы женщина не ругала, а хвалила его.
В толпе мелькнула железная каска. Степан сказал вполголоса:
— Не кричи. Вон немец идет.
Он хотел ее предостеречь, а она не поняла и закричала:
— Немцем стращаешь? Не боюсь я немца. Не боюсь! Сзади взяли Степана за руку.
— Айда додому.
Скоблов оглянулся и увидел Бориса; из-за его плеча выглядывало оживленное Валино лицо.
Они спустились с горки и пошли по шоссе. Валя без умолку болтала: о погоде, о картошке, о какой-то подруге, которая «ходила на менку в Запорожье». Степан иско-са поглядывал на ее разрумянившееся лицо.
Когда они поравнялись со старой штольней, девушка остановилась.
— А знаете что, товарищи? Сегодня в кино новый фильм. Идемте!
Степан пожал плечами:
— Нет уж, спасибо! Хватит.
Он кивнул Вале и быстро пошел к дому.
— Вы меня проводите? — обратилась девушка к Борису.
— Нет, идите одна. У меня дело. — Он наскоро пожал ей руку и побежал вслед за Скобловым.
Валя посмотрела вдоль улицы, увидела невдалеке немца; ее рука непроизвольно кокетливым движением поправила берет, и девушка медленно пошла по тропинке.
Скоблов умывался, сливая воду на руки из большой кружки, когда вошел Борис. Фыркая, Степан спросил:
— Что ты с ней разгуливаешь?
— Она, понимаешь ты, веселая.
— А если веселая, так что?
— Веселые люди — люди с чистой совестью,—сказал Борис, глядя на товарища с располагающей улыбкой.
— Странная теория, —фыркнул Степан, но невольно и сам улыбнулся.
Екатерина Ивановна была на базаре, отец чистил сарайчик, в котором стояла корова. Не было дома и Саши.
Степан усадил Бориса на кровать в маленькой спаленке матери и рассказал ему о своей встрече с Андреем Ефимовичем.
— Да, я слышал о военном заводе, — сказал Борис.
— Как достать план? — перебил его Степан.
— Все чертежи хранятся в секретном отделе под присмотром Франца Вайнерта.
— Это что еще за птица?
— Правая рука шефа. Валя говорила мне, что наша контора берется выполнить заказ для военного завода.
— И ты ведешь с ней беседы на такие темы? — удивился Степан
— Ну, какие там беседы. Просто к слову пришлось. Рабочих в бригаду уже набирают. Подсунуть парочку наших ребят я бы мог — из тех, у кого паспорта немецкие.
-— Это хорошо. А план?
— План у Вайнерта, вероятно, есть. Но как его возьмешь? В секретный отдел меня не пустят. Попробуй я заикнуться об этом — сразу возьмут под подозрение. По-стой, постой. Идея! Идея, Степан! — вскричал Борис и схватил друга за плечо. — Мы будем действовать через Валю.
— Через Валю?
— Да. Вайнерту она приглянулась. Ее он допустит к своему рабочему столу, а теперь он как раз разрабатывает проект электропроводки на заводе. Если не план, то хоть набросок она могла бы сделать.
— Но она спросит: зачем?
— А я не обязан ей объяснять. Ты не беспокойся, Степан, она не спросит. Она давно навязывается мне в друзья — вот и случай доказать свои дружеские чувства. Она будет рада сделать это для меня.
Резкая складка обозначилась на лбу Степана.
— Ты добре знаешь ее?—спросил он тихо.
— Как тебе сказать. Уж очень она какая-то... фантазерка. А вообще—ничего.—Борис замялся, покраснел.
— Почему она не эвакуировалась?
— А почему я не эвакуировался? Была на окопах. Скоблов смотрел вверх и, казалось, очень внимательно рассматривал темные пятна на белом потолке. На самом деле'он их не видел. Он видел оживленное лицо Вали и старался найти в душе ответ: можно ли доверять ей? Тревожное чувство охватило его. Много девушек — веселых, грустных и хорошеньких — помогали партизанам. Но в руки чертежницы пришлось бы отдать очень много. Она узнает самое важное, то, что в центре организации—Сте-пан и Борис.
«Двоюродная сестра Евгения Диденко», — думал он, и его душа настораживалась. Но Степан не давал развиться чувству недоброжелательства, считая неправильным и нехорошим не доверять человеку без достаточных на то оснований. Он не был придирчивым к людям. Ему стало досадно: и хорошенькая, и болтает, и смеется. Ты совсем ее не знаешь, откуда же недоверие? Разве хорошенькая девушка не может хранить тайны? Ты просто боишься рисковать. А без риска нет борьбы, — упрекал он себя.
— Хорошо, — сказал Степан решительно.—Действуй. Через три дня во двор к Скобловым зашел с мешком на плече старьевщик.
— Старые вещи берем-покупаем! — выкрикивал он, остановившись перед крыльцом.
Екатерина Ивановна открыла форточку и крикнула, замахав руками:
— Уходите, уходите. У нас ничего нет.
Но старьевщик подошел к окну и тихо, но требовательно сказал:
— Мне — Степана.
Екатерина Ивановна вышла на крыльцо.
— Заходите! — крикнула она громко, поглядев украдкой на пустынную улицу.
Войдя в дом, старьевщик положил на пол мешок — в нем лежало какое-то старье — и сказал, глядя в лицо перепуганной женщине:
— Не бойтесь, хозяйка. Передайте вот это вашему сыну. Передайте, а я подожду.
Он вынул изо рта и отдал Екатерине Ивановне деревянную трубочку — на темном, пропахшем табаком дереве было вырезано имя — Максим.
Пароль подпольщиков!
Степан тотчас же появился. Старьевщик показал ему свой паспорт. На первой страничке стояло:
«Курт Иоганн Кремер
Год рождения: 1902
Национальность: немец».
Темными серьезными глазами смотрел незнакомец на Степана.
— Биография убедительная: немец-колонист, кулак; работал на Зугрэсе, сидел в тюрьме за вредительство. Летом 1941 года отправили с семьей в Сибирь. Сбежал из эшелона. Хорошо?
— Очень хорошо, — улыбнулся Степан.
В семье Скобловых было принято так: если к Степану кто-нибудь приходит, все домашние оставляют его одного. И теперь Екатерина Ивановна взяла ведра и пошла за водой.
Как только Степан и старьевщик остались одни, между ними завязался такой разговор:
— Пароль?
— «Максим».
— Ты электромонтер?
— Нет. Инженер-электрик.
— На работу взяли?
— Да. На подстанцию. Трест посылает на завод бригаду? —спросил он в свою очередь
— Да, завтра.
— Наши люди есть?
— Два человека.
— Маловато.
— Больше не взяли.
— Бригадир?
— Наш.
— Это хорошо.
— План завода.
— Есть.
И Степан передал «Кремеру» маленький клочок кальки.
— Уточнить придется на месте.
— Добре.
Он сунул бумажку во внутренний карман пиджака.
У Степана дрогнуло сердце.
Он крепко пожал «Кремеру» руку. Хотелось сказать ему что-то очень сердечное, важное, посоветовать быть осторожным. Но Скоблов только улыбнулся.
— Желаю удачи.
