В Сиротинском районе действовало около двух десятков подпольных групп, да в каждом партизанском отряде были созданы довольно многочисленные комсомольские организации. Дел у подпольного обкома комсомола хватало: тут и боевые задания, на выполнение которых рвалась молодежь, и политико-воспитательная работа среди молодых партизан и подпольщиков, и подпольные явки и связи, агитационная работа среди населения, и, наконец, обычные райкомовские дела — учет, прием, протоколы, отчеты, политдонесения.
Нам очень хотелось встретиться с секретарем Сиротинского подпольного райкома комсомола Натальей Леонидовной Герман. Еще в Минском музее Великой Отечественной войны мы видели ее фотографию. Со стенда нам улыбалась милая девушка в осоавиахимовской форме: на голове фуражка почти военного образца, из-под которой выбиваются непокорные волосы, а вместо блузки — строгая гимнастерка, перечеркнутая военными ремнями. Мы знали, что Наталья Леонидовна была избрана секретарем райкома в канун войны, что была она заядлой физкультурницей, веселым и доброжелательным человеком. В годы войны ей доводилось ходить через линию фронта, участвовать во многих партизанских боях и походах, пробираться ночью лесными тропами, сидеть в седле, мокнуть в болоте...
И вот мы встретились с Натальей Леонидовной Герман, теперь работником Сиротинского райисполкома. На платформе небольшой станции нас представили невысокой женщине, повязанной теплым платком, в демисезонном пальто, обутой в кожаные сапоги, в которых можно безбоязненно месить районную грязь. Как и в молодости, Наталье Леонидовне и сейчас приходится много ездить по району, и по ее внешнему виду легко можно было заключить, что она к этому привыкла.
Наталья Леонидовна, как и все те, с кем нам довелось беседовать раньше, живо вспоминала обольских подпольщиков, рассказывала нам различные подробности, а мы ей поддакивали, а иногда и сами добавляли из того, что стало нам известно.
Наташа Герман, секретарь Сиротинского подпольного райкома
ЛКСМБ Витебской области. Ныне работник Сиротинского райисполкома
|
— Да вы не меньше моего уже знаете! — воскликнула вдруг Наталья Леонидовна.
— Может быть, вы расскажете о деятельности подпольного райкома? — спросили мы.
— А что тут рассказывать, все было так же, как и у других партизан.
Потом она о чем-то задумалась, видимо перебирая в памяти дорогие воспоминания и стараясь выбрать такое, что нам неизвестно и что может дополнить общую картину борьбы против оккупантов.
- Много уже написано о подпольщиках и партизанах, — начала после некоторого раздумья Наталья Леонидовна, — и обо всем уже, кажется, рассказано. Но вот о том, что мы, партизанившие в тылу врага, всегда тосковали по Большой земле и вместе с тем всегда чувствовали ее близость, — понимаете, сeрдцем чувствовали это, — вот об этом почему-то пишут и рассказывают маловато. А с каким жаром проводили мы мобилизацию молодежи призывного возраста в Coветскую Армию, с каким энтузиазмом собирали подарки для воинов, средства в фонд победы над врагом. В этой работе принимали активное участие и партизаны и подпольщики. Вот об этом я вам и расскажу.
Наталья Леонидовна рассказывала с большим воодушевлением, довольно образно и живо. Сразу же после войны она пыталась в беллетристической форме записать некоторые наиболее памятные события военных лет. Нам удалось разыскать ее рукопись. Живой рассказ и пожелтевшая тетрадь воспоминаний положены в основу этой главы.
...Ночь. Перемигиваясь, смотрят на окутанную ночным туманом землю далекие звезды. Посеребренный лунным сиянием, застыл в чутком безмолвии лес. Кажется, вся жизнь вокруг замерла. Но нет. Что там? Вдруг хрустнул под чьей-то ногой сучок, качнулась гибкая ветка, взлетела тихая ночная птица, и за поворотом дороги послышались едва различимые голоса. На опушку вышли трое. Одежда перехвачена ремнями, на груди грозно посверкивают вороненой сталью автоматы. Остановились. Прислушались. Видно, есть основания не доверять тишине.
— Можно двигаться, — негромко приказал один, должно быть старший.
Двое остались на опушке, а третий пошел обратно в лес и скоро появился с большой группой людей. У каждого мешки за плечами, чемоданы — видно, в дальний путь двинулись люди. Маленькими группа-ми они выходят из леса и осторожно пробираются проселком, постепенно растворяясь в темноте. Ни говорка, ни смеха, ни огонька; словно и не люди движутся, а тени плывут в этой сказочной ночи...
Потом потянулись подводы. Десять, пятьдесят, сто... На подводах солидная кладь, сзади привязаны кони в поводу.
Более 600 человек, 150 подвод с хлебом и другими продуктами, 300 лошадей проследовали ночной дорогой на восток. Долгий и опасный путь у них впереди: сотни километров надо пройти невидимкой по занятой врагом земле, а потом совершить кошачий прыжок через линию фронта.
Движется колонна только ночью, а днем, когда припекает солнце, измаявшиеся люди, не раздеваясь, валятся в перегретую зноем траву, дурманящую голову густо настоенным ароматом разнотравья, и спят как убитые. Лишь несколько человек превозмогают сонную одурь, навеваемую усталостью, душным лесным теплом, царящим вокруг покоем. Время от времени дневальные встряхивают отяжелевшими головами, чтобы прогнать наваливающийся сон, осторожно оглядывают лес и, борясь со смертельной усталостью, берегут покой своих товарищей.
А ночью опять неслышной змейкой ползет снаряженная в дальнюю дорогу колонна мимо вражеских постов и гарнизонов, мимо крупных населенных пунктов, под самым носом у полицейских и жандармов.
Как же создавалась эта колонна, где зародился этот людской поток, в котором слились сотни ручейков, бравших свое начало в гневных истоках горячих сердец советских патриотов?
...Еще зимой гитлеровцы получили под Москвой удар, от которого их военная машина затрещала, а несметная фашистская орда попятилась, а потом дрогнула и шаг за шагом начала отступать на запад. Белорусские партизаны, которые к весне сорок второго года накопили достаточно сил, чтобы наносить чувствительные удары фашистам, воспользовались сложившейся обстановкой и перешли к активным боевым действиям. За Витебском, между Велижем и Усвятами партизанская бригада «батьки Миная» — Шмырева — блокировала врага и образовала коридор шириной до 40 километров. Установилось «прямое сообщение» партизан с Советской Армией, с советским тылом. Каждую ночь через этот коридор уходили туда обозы с продовольствием для Большой земли, уходили беженцы, увозили раненых, больных. А из-за фронта в партизанский край переправлялось оружие, припасы, медикаменты.
В это же время по решению штаба партизанского движения подпольные райкомы партии и партизаны начали мобилизацию людей в Советскую Армию. В штабных землянках закипела работа. Вызывали партизан и подпольщиков, которые хорошо знали население окрестных деревень. По их данным составляли списки мужчин призывного возраста. Не брались на учет только те деревни, где стояли крупные немецкие гарнизоны.
Тут хватило дела всем: и партизанам, и их связным и особенно подпольщикам. В армию надо было призвать не только достигших определенного возраста, но надежных, верных людей, сознающих свой высокий долг перед Родиной. Осторожно, но настойчиво вели подпольщики беседы с допризывниками, сообщая им места и сроки сборов, рассеивая следы лживой вражеской пропаганды. Часть молодежи призывного возраста гитлеровцы мобилизовали в полицейские и добровольческие части. Не все пошли служить туда охотно. Отчаянная Мария Лузгина предложила распропагандировать некоторых добровольцев. И хотя от призыва их в Советскую Армию решено было воздержаться, связь с полицейскими и добровольческими частям партизанское командование рекомендовало поддерживать, чтобы вести в них работу по разложению. Особенно много сделали подпольщики по учету молодежи призывного возраста, передавая партизанскому командованию точные данные и адреса.
Партизанские посыльные шли из хаты в хату, извещая молодежь о призыве в родную армию. Дело поставили образцово. Работали медицинские комиссии, больных отправляли обратно, годных либо оставляли в отрядах, либо собирали группами и провожали на фронт. Весной сорок второго года только в селах Витебщины быдл мобилизовано в Советскую Армию 5 тысяч человек и 1,5 тысячи коней.
Зина Лузгина, член комитета обольской
подпольной комсомольской организации.
Расстреляна 6 ноября 1943 года.
|
Гитлеровцы пронюхали о партизанской мобилизации. Они пытались сорвать ее или хотя бы помешать провести успешно. Но сделать им это было не под силу. Может быть, впервые весной и летом 1942 года гитлеровцы по-настоящему почувствовали, как велик и страшен народный гнев против оккупантов, какой грозной стала партизанская рать. Разрозненные отряды карателей не могли противостоять ей, полицейских и добровольческих частей тоже оказалось недостаточно для борьбы с партизанами. Правда, иногда фашистам удавалось устраивать засады, нападать на партизанские караваны. Однажды на такую засаду попала довольно большая группа новобранцев — в 1,5 тысячи человек. Сопровождавшие колонну партизаны приняли бой. И хотя потери были незначительные, невооруженные новобранцы рассыпались по лесу, и многим пришлось вернуться по домам.
Однако такое случалось редко. Коридор существовал почти до осени, и колонны новобранцев, призванных партизанами, как правило, благополучно добирались до Большой земли.
Помощь партизан стране была огромной. Листовки которые пришли позднее с Большой земли и которые с особой радостью распространили среди населения подпольщики, рассказали о том, что из мобилизованных в партизанском крае мужчин призывного возраста сформировано несколько соединений, которые тоже вышли биться с врагом.
Так фронт помогал фронту. Борьба, труд, великий патриотизм слили страну в один могучий лагерь. В сорок втором году пленные гитлеровцы уже не только со страху бормотали «капут», а, кажется, начали действительно понимать, что в этой войне им не победить.
Закончив этот рассказ, Наталья Леонидовна Герман тепло вспоминала второго секретаря подпольного райкома комсомола Юрия Цереню, который, по её сведениям, работал в Молодечно и, должно быть, coхранил в своей памяти много интересных эпизодов из партизанской жизни и борьбы обольских подпольщиков. С некоторыми из них он был хорошо знаком.
