После гибели Остапа Горбатюка, Василия Яворского, Адама Павлюка и ухода в лес многих подпольщиков, которым угрожал арест, деятельность комитета прекратилась, но уцелевшие подпольные группы продолжали борьбу, и подпольный обком раз за разом напоминал Одухе и Кузовкову: держать связь с подпольем и совместно с подпольщиками наращивать силу удара по Шепетовскому железнодорожному узлу.
Антон Захарович Одуха вызвал в отряд Музалева и Нишенко, чтобы посоветоваться о мерах по укреплению подпольных групп. После их докладов вырисовывалась тяжелая и сложная картина. Разгромлена подпольная группа Яворского, погибли руководитель, врачи Карпусь, Тагиев и Богун. Сергей Спиридонович Макаров вывел уцелевших людей в отряд, откуда их направили в распоряжение партизанских соединений Шитова и Скубко. Прекратила существование группа Горбатюка, большинство подпольщиков ушли в партизанский отряд. Григорий Письменный и его юные помощники также стали партизанами. Из группы Василия Андросова почти никто не уцелел. Наиболее опытные и закаленные подпольщики из группы Николаенко вынуждены были уйти в лес. В полиции остались Ващенко и Гук, остальные ушли в отряд. Перестала действовать подпольная группа типографии, Николай Лищук и Николай Поздняков арестованы, Никита Гончаров сумел уйти в отряд. Правда, и Лищук и Поздняков смогли бежать, но в городе им появляться было нельзя...
— Очень сложная обстановка,— подвел итог Игнат Кузовков.— Кто же остался в городе?
— Люди есть,— ответил Музалев.— Прежде всего Николаенко и его товарищи, затем группа Василия Плаксюка. Она не такая уж малочисленная — четверо братьев, отец Плаксюка Гаврила Яковлевич, Чудаков, Бесштанько-Франко, с ними связаны старший лейтенант Супрун и Кирилишин — оба коммунисты.
— Этих двоих надо срочно выводить в отряд,— перебил Нишенко.
И он рассказал, что Кирилишин и Супрун связались с диверсионными группами Калинова и Дудника, помогли им подорвать два встречных эшелона. Оба участвовали в распространении листовок по селам, и за ними, очевидно, установлена слежка. Нишенко вместе с Николаенко и Бесштанько решили имитировать арест Кирилишина и Супруна и пере-править их в отряд.
— С удовольствием возьму их в подрывники. С этими ясно. Кто еще?
— Группу Бияты и Кипеня возглавил Кухалейшвили. Несколько человек ушли в отряды, но многие остались — Эдик Кипень, Петя Вербицкий, Миша По-пелин, Володя Ковальчук, Бронислав Васяк, Петя Веремчук и другие. В полиции в группу подпольщиков вошел Николай Ляшенко, смелый и находчивый парень, уже участвовал в подпольной работе.
— Ващенко тоже скоро придется уходить из города,— вставил Нишенко,— Нейман последнее время не очень ему доверяет.
— Прямой опасности нет,— возразил Музалев.— Свяжем ©го с Плаксюком и Ляшенко, наладим через них связь с отрядом. Остались еще Скращук, Сидор-чук, Неродюк, Липко, целы многие явки, так что подполье, несмотря на жестокие условия, живет и борется.
Одуха объявил, что по решению подпольного обкома Музалев назначается руководителем подполья Шепетовки. Ему с помощью Нишенко следует укреплять подпольные группы, наладить взаимные связи, поставить задачи перед руководителями групп, организовать разведку и передачу сведений партизанами приближающимся войскам Красной Армии.
— Как видишь, дел уйма, а времени немного,— говорил Одуха Музалеву.— Нишенко появляться в городе очень опасно. Нейман знает его в лицо. Опыта у тебя достаточно, смелости не занимать, людей знаешь — тебе и карты в руки. Иван Савельевич возглавит разведку у Логутенко, рота которого практически превратилась в отряд, и одновременно поможет тебе, при необходимости будет появляться в городе, но увлекаться этим не следует. Детали обсудите с Логутенко, Петровым, ну и комиссар кое-что хочет посоветовать. Все ясно? Тогда, товарищи Иваны, ни пуха ни пера!
— Неудобно посылать командира к черту,— в тон ему ответил Иван Савельевич,— но придется ради успеха.
...Направляя Ляшенко в полицию, Музалев внушал ему:
— Главное, войти в доверие, завоевать расположение сослуживцев. Это нелегко. Полицаи — коварные и хитрые враги. Представляйся этаким деревенским телком, которому все в новинку.
Свою роль Николай сыграл отлично. Тогда Музалев поручил ему добывать оружие, узнавать пароли, передавать сведения, которые ему удастся узнать в полиции. Музалев связал Ляшенко с Ващенко, тот в свою очередь передавал данные Плаксюку, от Плаксюка цепочка тянулась в лес. Звеньями ее были Бията, Кипень, иногда Николаенко. Ляшенко часто по просьбе Плаксюка охранял связных. Полиция была вооружена трофейными винтовками, оружие было обезличено. Направляясь в наряд, полицай брал из пирамиды любую винтовку. Этим и воспользовался Николай. Поскольку смена осуществлялась без разводящих, самостоятельно, он, возвращаясь, оставлял винтовку в сарае, откуда ее забирал Бията.
Выведенные в лес шепетовские подпольщики сосредоточились в районе Святого озера. Музалев привел сюда тех, над кем нависла угроза ареста: Семена Кучера, Михаила Бордо, Павла Орлова, Алексея Талашева, семьи Федоровича, Трухана, Котика, Горба-тюка, Сиетова — всего около двадцати человек, среди них были дети. Потом партизанская группа передвинулась и разместилась невдалеке от лесного села Корчик. Валю Котика Музалев сделал своим ординарцем.
Однажды перед рассветом Валю с карабином послали в секрет, чтобы в случае опасности он дал сигнал. Через некоторое время послышался шорох, Валя высунулся из кустов, увидел дикую козу с двумя козлятами. Загляделся и не заметил, как подошли немцы. Схватили за руки, вырвали карабин. Не теряя времени на допрос, офицер приказал положить мальчишку на землю лицом вниз, оставить около него охрану, а остальным искать поблизости сообщников партизана, захватить их врасплох. Валя понял, что вся группа в опасности. Как предупредить партизан? Приподнял голову. Двое сидят на пеньке, курят. Вспомнил про гранату на поясе под пиджачком. Враги ее не заметили.
Не вставая, осторожно снял гранату с пояса, вынул чеку, потом быстро поднялся на колено и швырнул ее в немцев. Грохнул взрыв, хотел бежать, ноги не послушались, от резкой боли свалился. С минуту слышал стрельбу, затем потерял сознание. Пришел в себя уже в селе у фельдшера-йодиольщика, куда принесли его товарищи. До слез было обидно Вале, особенно когда ему сказали, что группа уходит в отряд.
Одуха с Кузовковым встретили Музалева большой новостью. В отряде побывал секретарь Каменец-Подольского подпольного комитета партии С. А. Олексенко. На базе отряда имени Михайлова" создавалось партизанское соединение во главе с А. 3. Одухой и И. В. КуЗовковым. В соединение войдут отряды имени Михайлова и имени Кармелюка (бывшая рота Логутенко).
— Третьим, Шепетовским, будешь командовать ты,— сказал Одуха Музалеву.
— Какой отряд? — спросил Музалев.— Все люди из Шепетовки у Степана Логутенко.
— Не совсем так,— возразил Кузовков,—те, что с тобой, составят ядро, кой-кого, например Вальчука с его группой, Письменного, имеющих боевой опыт, дадим на усиление. Остальных наберешь сам.
— А Станислав?
— Со Швалленбергом придется проститься, его забирают в Москву.
Кузовков представил Музалеву комиссара будущего отряда Якова Евдокимовича Заику, переправленного из Шепетовки к партизанам в марте. За шесть месяцев он многое сделал, командуя отделением подрывников.
Начало Шепетовскому отряду было положено. Приказ по партизанскому соединению от 18 сентября 1943 года гласил;
1. «Создать самостоятельный партизанский отряд Шепетовского района с подчинением штабу соединения, для чего выделить организационную группу.
2. Командиром нового отряда назначить руководителя советского подполья в Шепетовке тов. Музалева Ивана Алексеевича.
3. Комиссаром Шепетовского отряда назначить командира подрывного отделения тов. Заику Якова Евдокимовича.
4. Шепетовскому отряду ставлю задачу — использовать обширную сеть имеющейся в Шепетовском районе нашей советской подпольной агентуры для всемерного роста отряда, его вооружения и активизации диверсионных и боевых действий в районе Шепетовки».
В соединении Музалев встретил многих знакомых по шепетовскому подполью: Никиту Ефимовича Гончарова, ставшего начальником штаба соединения, Александра Сиетова, Бориса Бияту, Василия Андросова.
— Сто сорок первая снова в боевом строю,— шутливо отрапортовал Андросов и пояснил: — многие бывшие бойцы и командиры дивизии, попавшие в окружение, ушли в партизанские соединения Шитова, Скубко, Грабчака. Комиссар нашего автомобильного батальона Николай Федорович Выговский тоже стал партизаном. Его назначили комиссаром вновь создан-ного отряда имени Суворова в соединении Шитова. Ходил со своими диверсантами под Шепетовку, подрывал эшелоны, но встретиться с ним не довелось.
— Денисова не встречал?
— Здесь где-то, но не видел. Кажется, командует ротой.
Вместе с Музалевым и Заикой в район базы отправился комиссар соединения Кузовков. Вскоре сюда со своей группой прибыл Вальчук. Трогательна была их встреча с Заикой. Они горячо обнялись и расцело-вались. Можно подумать, что это давние друзья, и как удивились бы люди, узнав, что они провели вместе всего один час в доме Мануйловых. Для Заики это был светлый час, Вальчук показал ему дорогу в партизанский отряд.
Вальчук докладывал о четырехмесячной диверсионной работе вместе с Письменным. Потом сообщили о Вале Котике, за которым заходили в село Корчик.
— Хорошо,— сказал Кузовков и попросил пригласить мальчика. Еще бледный, но уже довольно бодрый Валя вошел в землянку и отрапортовал, приложив руку к кепке. Кузовков стоя выслушал пионера и объявил:
— От имени Советского правительства командование соединения наградило вас, товарищ Котик, за проявленный подвиг медалью «Партизану Отечественной войны». Поздравляю!
Пионер вскинул руку:
— Служу Советскому Союзу!
Комиссар подошел к мальчику, расцеловал его и, вынув медаль из коробочки, прицепил к пиджаку. Расцеловали Валю и Музалев с Заикой.
На полянке состоялся небольшой митинг. Кузовков сообщил решение о создании отряда, от имени командования выразил уверенность, что личный состав с честью пронесет знамя борьбы. Заметив, что многие поглядывали на Валю, на груди которого блестела медаль, Игнат Васильевич заговорил о его подвиге у села Корчик. Валя спас ядро отряда, проявил высокое чувство товарищества.
— Пусть эта первая награда в вашем отряде вдохновит всех. Шепетовцы показали образцы смелости в подполье. Командование соединения имени Михайлова надеется, что, уйдя в лес с оружием, вы еще крепче станете бить оккупантов!
В партизанское соединение начали совершать рейсы самолеты. Доставляя военное снаряжение и медикаменты, они вывозили из леса на Ёолыиую землю раненых и женщин с детьми. Валя Котик отказался улететь с матерью.
Отряд ежедневно пополнялся новыми людьми. Командир с комиссаром встречали новичков, вводили их в курс партизанской жизни. Для Музалева большинство из приходивших были знакомы по подпольной работе в Шепетовке. Обрадовал приход Кухалейшвили. За него пришлось немало пережить. В сентябре гестапо схватило его и отправило на ка-торжные работы в Германию. По дороге он бежал. В Шепетовке зашел домой, а затем вместе с женой явился в отряд. Ему стали поручать нелегально наведываться в Шепетовку, держать связь с подпольщиками.
По заданию Центрального штаба партизанского движения Украины шепетовские подпольщики усилили разведку противника. Добытые сведения переправлялись в отряд, а из отряда в штаб партизанского движения. Вот некоторые сообщения:
«Установлена следующая дислокация баз, складов, ремонтных мастерских противника:
Шепетовка. По улице Карла Маркса в 3-х и 4-х этажных домах склады боеприпасов.
Шепетовка. В 600 метрах северо-западнее в развилке шоссейных дорог Шепетовка — Новоград—Волынский, Шепетовка — Славута разгружено 3 эшелона снарядов, которые сложены в штабеля.
Шепетовка. В бывшем городке танковых и зенитных частей склады вооружения и боеприпасов».
В сентябре группа партизан во главе с Иваном Нишенко, ставшим заместителем Логутенко по разведке, освободила из вагонов, стояйших в тупике станции Шепетовка-1, около 300 человек, которых оккупанты хотели увезти в Германию. Регулярно появлялся в городе Миша Попелин. Ему с помощью товарищей удалось переправить в отряд свою мать Зинаиду Никитичну и двоюродную сестру Зину. Мишу назначили заместителем командира отделения разведки, в то же время он поддерживал связь с остав-шимися в Шепетовке подпольщиками.
К ноябрю 1943 года шепетовский отряд насчитывал уже более 350 человек, а к концу года — около шестисот. Партизаны часто приходили на помощь шепетовским подпольщикам. Так, однажды в отряд пришло сообщение от Ващенко, что подпольщикам в полицейской группе угрожает опасность. Музалев дал команду «полицаям» сниматься с постов, за ис-ключением Ляшенко, а когда они пришли в отряд, в городе распространили версию, что полицаев захватили партизаны.
Связь с Плаксюком партизаны переключили на Николаенко и Ляшенко, но вскоре опасность нависла и над часовой мастерской. Как-то Чудаков ехал на велосипеде. Вдруг около полицейского участка он ус-лышал крик:
— Стой!
Резко затормозив, Николай думал: что делать? Пистолет за пазухой, пристрелить и скрыться? Нет, полицай опередит. Чудаков слез с велосипеда, подошел к полицаю:
— Что вам угодно, пан полицейский? — почтительно спросил Николай.
Полицай не спеша приставил винтовку к ноге, поглядел Николаю прямо в глаза и, повременив, извинился, сказал, что обознался. Повернулся и пошел в участок.
Произошло и более серьезное. Явился переводчик, не раз бывавший в мастерской, и пригласил Чудакова отремонтировать стенные часы в штабе казачьей части. Незадолго перед этим в мастерскую заходил патруль, молодой парень. Задержался и доверительно открылся Николаю, что он бывший политрук роты и ему грозит опасность, так как немцы, очевидно, пронюхали об этом. Он давно хочет уйти к партизанам, но не знает, где их искать, просит помочь. Николая подкупила доверчивость, что-то душевное и искреннее слышалось в его голосе, и он сказал:
— Приходи, подумаем. Захвати оружие и побольше патронов, не помешают.
Прошла неделя, «политрук» не появлялся, а теперь вот подозрительный вызов. Гадать долго не дали. Когда Николай спустился вниз, там ожидали два вооруженных солдата.
— Вы арестованы,— объявил переводчик.
Немец-следователь потребовал рассказать о связях с партизанами, напомнил о разговоре с «политруком». Николай без смущения ответил:
— Действительно, приходил к нам один парень, только не я, а он о партизанах речь завел. Сказал, что был политруком и хочет сбежать с оружием и патронами.
— Выходит, ждали нашего приглашения целую неделю?
— Уверяю вас, пан следователь, очень хотел сообщить, но боялся, что не поверите, чем я докажу? Ведь разговор был один на один.
Привели того парня, который назвался Чудакову бывшим политруком, и Николая заставили при нем рассказать, как все было. «Политрук» не справился с ролью провокатора, и обозленный следователь приказал посадить его, а Чудакова отпустить.
Об этом сообщили Музалеву, и он дал команду — Чудакову уходить в отряд. Еще раньше ушел в лес Бесштанько-Франко. А Плаксюк отказался. На уговоры ответил шуткой: «Я последний день на гитлеровцах отыграюсь. Возьму пулемет, устроюсь у дороги в трансформаторной будке и как начнут бежать из Шепетовки, я им влеплю в спину длинную очередь...»
Посерьезнев, добавил:
— Нельзя город оголять. А меня, кажется, не подозревают. Станет горячо — уйду.
Готовился уйти в отряд Владимир Николаенко, но задержался и вскоре погиб. Вот как это было.
В субботу Николаенко встретился с прибывшим из отряда в город Нишенко на явочной квартире Квачена. Хозяева — Андрей Федорович и Ольга Трофимовна— работали в подполье с 1942 года, выполняли отдельные поручения Сиетова и Николаенко, хранили оружие и боеприпасы.
Николаенко доложил Ивану Савельевичу, что он познакомился с командиром взвода из формирований предателя Власова, Иваном Трусовым, который заявил, что сможет увести солдат своего взвода к пар-тизанам.
Нишенко дотошно расспросил о Трусове, который хотел в воскресенье под вечер направить взвод на опушку леса с пустыми тюфячными наволочками, якобы для того чтобы набить их сеном, а оттуда — в лес. Пока спохватятся, будет поздно.
— Оружие, патроны?
— Возьмут с собой якобы из-за боязни партизан. Иван Савельевич хмурился, но Владимир горячо уверял, что все будет в порядке. К концу беседы пришла подпольщица Валентина Сологуб, передала Нишенко бланки немецких документов, затем, распрощавшись с Николаенко, они ушли.
В воскресенье Трусов вместе с писарем в назначенное время пришли на явку, на квартиру Квачена, и доложили Николаенко, что все готово.
— Давай, Володя, выпьем по стаканчику на дорогу,— предложил Трусов.
Николаенко отказался. Но Трусов настаивал, и Владимир сдался:
— Шут с тобой! Я лично пить не буду, да и тебе много не советую.
Усмехнувшись, писарь вышел.
Вскоре в дверь осторожно постучали. Николаенко было поднялся открыть. Трусов придержал его — пусть откроет хозяйка.
Хозяйка, Ольга Трофимовна, открыла и отчаянно вскрикнула — на пороге стояли немцы. Отбросив ее в сторону, они ворвались в комнату. Николаенко молниеносным движением сбил на пол Трусова, прыгнул к двери в соседнюю комнату, за ним бросились жандармы. Загремели выстрелы...
Ольгу Трофимовну и Андрея Федоровича Квачен увезли в жандармское управление. Начались зверские пытки — у обоих требовали сведения о партизанах. Подпольщики категорически отвергали связь с партизанами, доказывая, что Николаенко зашел к ним случайно. Не добившись ничего в ходе допросов, супругов Квачен отправили на каторгу в Германию, откуда они были освобождены Красной Армией только в 1945 году.
Николаенко спастись не удалось. Смертельно раненный, он сумел уничтожить двух фашистов, добраться до дома Бияты. Преследователи потеряли его след. Нишенко, подоспевший на помощь, привел доктора, но тот, осмотрев потерявшего сознание Николаенко, развел руками. Через час Владимир скончался...
Через Попелина Музалев передал распоряжение командира соединения — взорвать выходную стрелку блок-поста. К ней сходятся основные и запасные пути. Взорвать централизатор, как обычно называли стрелку блок-поста, значит вывести из строя всю станцию.
Прибывший из отряда Кухалейшвили поручил операцию Володе Ковальчуку, который в то время работал в депо слесарем, и Васе Жукову. Только мальчишки могли заминировать стрелку — ведь она рядом с вокзалом, напротив стрелки — дежурка блок-поста, на путях — патрули.
Заложить незаметно мину помог густой снег, скрывший юных диверсантов. Первый же состав, подорвавшись на ней, намертво закупорит станцию. Но случилось непредвиденное — к стрелке подошел маневровый паровоз. Раздался взрыв и Володя, сбитый ударной волной, потерял сознание. Здесь и схватили его жандармы. Прибежал начальник железнодорожной жандармерии обер-лейтенант Крюгер. На платформе у вокзала начался допрос. Володя упрямо молчал. Тогда его бросили на рельсы, и через ноги его прошел паровоз, управляемый немецким машинистом. Крюгер приказал облить бензином потерявшего сознание подростка, и, прикурив, бросил на него горящую спичку.
Через несколько дней после гибели Володи Ковальчука немецкий патруль задержал Владимира Яцентюка. Его бросили в лагерь. Но Яцентюку удалось бежать и благополучно перейти линию фронта.
Через несколько дней после гибели Николаенко Иван Савельевич, тяжело переживавший потерю друга, сказал Логутенко, что ему снова необходимо побывать в городе.
— Есть возможность вывести в отряд людей из команды «Кавказ».
— Что за команда?
— Бывшие военнопленные из Владимир-Волынского лагеря пилят для немецких газогенераторных автомашин деревянные чурки. В основном грузины, азербайджанцы, осетины. Там создана подпольная группа. Люди готовы на все, чтобы уйти к партизанам.
— Эх, Иван Савельевич! Мало тебе Николаенко, так сам теперь к черту на рога лезешь!
— Здесь другое дело. С «кавказцами» давно налажена связь, я встречался с их представителями, давал листовки, а они передали нам несколько винтовок и ящик патронов. Руководители группы Киндеев и Кохия — смелые и осторожные ребята. В ночь с субботы на воскресенье они должны увести в лес двенадцать вооруженных бойцов. Все меры предосторожности приняты.
— Действуй, дядя Ваня. Только возьми с собой на всякий случай пяток разведчиков.
Утром Нишенко привел в отряд четырнадцать новых партизан.
Из Шепетовки уходили в партизаны многие подпольщики. Прибыли в отряд Яскульский, Вербицкий, Николай Ляшенко. От последнего Музалев и его товарищи узнали о том, что Василий Плаксюк и его братья, Георгий Коваль и другие подпольщики погибли.
Последние дни Васи Плаксюка прошли так.
Николай Ляшенко, часто отводивший людей в партизанский отряд, вспоминает, как Василий Плаксюк обрадовался его приходу из отряда. Бросив работу, поднялся, протянул руку, стал расспрашивать о партизанских делах, о своих ребятах. Ляшенко сказал, что часовые мастера закрепились основательно: Бесштанько в отряде у Андреева, Чудаков — у Музалева, ремонтируют оружие.
— Музалев передал, чтобы ты без промедления шел в отряд. Закрывай свою лавочку.
После ухода ребят он сам не раз подумывал об этом. С помощью своих братьев Клима, Пантелея, Спиридона, а также Аркаши Якимчука он собрал немного оружия и патронов, но рассчитывал на большее. Только совсем недавно открылось заманчивое дело.
Аркадий Якимчук привел к нему танкиста-власовца. При починке часов власовец завел речь о себе, что ему давно хочется смыть позор, уйти к партизанам, да никак не найдет случая связаться с ними.
Вася немножко был задет, заметив, что его рассказ не захватил Ляшенко. Наоборот, напомнил о «политруке», который чуть было не загубил Чуда-кова. Стоит ли возиться с власовцем? Но Вася верил в успех:
— Теперь, Коля, фашистам не до провокаций, они собирают монатки. Удобный момент танк уничтожить, а то и не один.
Дверь открылась, и вошел тот власовец, о котором шла речь.
— Что ж, мы поможем тебе с другом искупить вину,— сказал Вася, знакомя танкиста с Николаем.
— Только смотри — продашь, поплатишься головой,— вставил Ляшенко.
Власовец развел руками:
— Что вы, ребята! — Полез во внутренний карман, вынул какой-то сверток, не спеша развернул. Юноши застыли в изумлении: на ладони танкиста лежал орден Ленина.
— За оборону Москвы получил,— проговорил он и поцеловал орден.
Все сомнения улетучились.
Договорились, что танкист в тот же вечер уничтожит свой танк и явится к хате Варвары Слесарчук, где снимал комнату Плаксюк. Варвара — теща начальника полиции Шнайдера, и Василий не случайно устроился здесь — кому придет в голову следить за этим домом?
Долго прождали ребята танкиста, но он не явился. Николай вновь высказал сомнение, Вася успокаивал— всякое могло случиться. Решили так: Николай проводит людей в отряд, а на другой день — Васю с братьями и отцом, независимо от того, явится танкист или нет.
Ляшенко ушел, а власовец так и не явился, зато Аркадий Якимчук сообщил, что танк, стоящий недалеко от дома, покинут экипажем, есть возможность снять с него пулемет. Василий не колебался. Предупредил жену Валентину, что пойдет к отцу, а оттуда вместе с братьями — в отряд. Поцеловав спящую дочь Олю, которой едва минул месяц от роду, и жену, Василий спросил Якимчука:
— А танкисты не спохватятся до утра?
— Не должны, тянут шнапс, поют песни.
Пулемет сняли без особого труда, закопали и направились к отцу. Там уже собрались остальные братья и Юзеф Калита, молоденький паренек, недавно принятый в организацию. Быстро решив вопросы, связанные с уходом в отряд, сели за стол.
Но поужинать не пришлось. В те минуты гестапо дало команду об аресте Плаксюка. Версия насчет часового мастера подтвердилась. Клюнул парень на приманку с орденом.
У дома, где жил Плаксюк, жандармы столкнулись с танкистами, которые, обнаружив исчезновение пулемета, бросились на розыски.
Стали расспрашивать Варвару Слесарчук, та высказала предположение, что Василь, очевидно, у отца, вызвалась проводить.
Немцы старались ворваться внезапно, но подпольщики все же заметили их, едва они вскочили во двор, Василий выхватил пистолет.
— Поздно, Вася, надо бежать! — крикнул Спиридон и бросился в темную комнату. Василий сделал шаг за ним, но остановился. Может, еще что предпринять? А для размышлений времени не было. Гестаповцы ворвались в хату. Скрутили руки, кинулись во вторую комнату, увидели выставленное окно.
— Кто бежал?
Отец ответил, что просто испугался четвертый сын, Василий, и радовался, что Спиридон сумел выскочить, и тревожился, что поймают. Небось у окон часовых понаставили. Тогда уж его не пощадят. Уже в эти минуты он решил взять все на себя одного, говорить, что братья, отец с матерью и друг Юзеф ничего не знали, он скрывал от них свои связи с партизанами.
Начался допрос. Прежде всего жандармы старались узнать, куда девался пулемет. Но арестованные упорно молчали. Начались пытки. Особенно издевались палачи над Василием, но ни он, ни братья ничего не сказали.
Ранним утром пятерых подпольщиков вывели на Подольскую, поставили около овощного хранилища. Изуродованный Василий смотрел на приготовления палачей, вслушивался в орудийный гул, который в это морозное утро слышался так явственно. Казалось, что Красная Армия была уже совсем на подступах к Шепетовке. Может, в первых рядах спешит брат Иван, а навстречу ему бежит Спиридон...
Василия с Аркадием отвели в сторону, щелкнули затворы автоматов, а орудийный гул, похожий на раскаты весеннего грома, все усиливался, особенно справа. Повернув туда голову, Вася успел крикнуть «Да здравствует Родина!» — прежде чем был сражен автоматной очередью.
Следом расстреляли двух его братьев, Клима и Пантелея, потом Юзефа Калиту.
Несколько дней лежали их тела в сугробах. Фашисты установили за ними наблюдение, надеясь захватить подпольщиков, которые попытаются забрать их. Лишь на пятый день охрана была снята, и Гаврила Яковлевич смог похоронить сыновей, а ровные — Якимчука и Калиту.
После этого группа подростков предприняла попытку замкнуть аккумуляторы вражеских танков, расположившихся на окраине Шепетовки. Танкисты заметили ребят, поднялась стрельба. В завязавшейся перестрелке погибли Володя Худов и Витя Зерников. Георгий Коваль, тяжело раненный, был захвачен и замучен фашистами. Тело его для устрашения непокорных было привязано к двум танкам и разорвано на части на глазах жителей Пионерской улицы. Лишь через два дня его отец, хозяин явочной квартиры Марк Сазонович Коваль, смог похоронить останки сына.
