Зима 1941/42 года несла радость освобождения многим жителям Ленинградской области. Надеждой светились глаза тех, кто в тылу у врага читал появившиеся во многих селениях листовки:
«СМЕРТЬ НЕМЕЦКИМ ОККУПАНТАМ!
К населению сел и городов Ленинградской
области, временно оккупированных немецко-фашистскими захватчиками
Товарищи, братья и сестры!
8 января 1942 года по приказу Верховного Главнокомандующего... войска Северо-Западного фронта перешли в наступление.
Только за 12 дней освобождено 2000 населенных пунктов Калининской и Ленинградской областей... Окружены гор. Старая Русса и районный центр Молвотицы. Наши войска подходят к Демянску...
Фашистская погань бежит, бросая пушки, танки, автомашины, самолеты и награбленное имущество.
Товарищи!
Ваша обязанность и долг советских граждан помочь наступающей Красной Армии...
Не сидите сложа руки... Смело ударяйте с тыла по отступающим и разгромленным фашистским бандитам...
Час расплаты... настал.
Подымайтесь все на беспощадную истребительную войну против немецких оккупантов!..
Ленинградский областной комитет ВКП(б)
Военный совет
Северо-Западного
фронта» *
* Институт истории АН СССР, ОРФ, з. 7, оп. 4, № 50, л. 7, (в сокращении).
Распространяли эту листовку и волотовские подпольщики. Под ее влиянием созревал у них новый замысел.
Васькин знал: партизаны в последнее время усиливали удары по коммуникациям врага. Ради сбора нужных сведений ничего не жалели волотовские подпольщики. С переходом фронта в наступление они считали себя обязанными не только поставлять сведения, но и самим непосредственно участвовать в диверсиях.
Обо всем этом размышлял, шагая заснеженной лесной тропой, Павел Афанасьевич. Многим рисковал он, идя в такое опасное время в Должинскую группу. Ведь теперь, после того как его опознал в Славитине Молотков, каждый шаг по этим местам мог стоить жизни. И все же обстановка заставляла идти на крайний риск. Тем более необходимо было это сделать перед уходом в другой район.
С предельной осторожностью, обходя все подозрительные места, приближался Васькин под покровом темноты к селу, с которым теперь так крепко была связана его судьба. Миновав двух патрулей, он никем не замеченным вошел в дом Немкова. Дверь открыл Александр. На столе стоял самовар, и хозяин угощал гостей чаем. В этот раз на «чаепитии» были лишь Васькин, Иванов и Немков. Отхлебывая горячий чай, Васькин рассказывал все то, что ему удалось узнать о последних событиях на Северо-Западном фронте. Вести всех радовали и воодушевляли...
— Не случайно сейчас через Волот на Руссу фашисты гонят один эшелон за другим,—заметил Иванов и добавил: — Эх, прервать бы этот поток, какая бы помощь нашим была!
— А в чем задержка, Александр Иванович? — загорелся Немков, отставляя недопитый стакан. — Ведь толу у нас достаточно... И смелости хватит.
— Это хорошо, Саша. Летом мы бы эту операцию осуществили запросто,— спокойно взвешивал Васькин все «за» и «против». — А сейчас...
— Верно,— согласился Иванов,— сейчас на всем участке от Морина до Болота к дороге не подступиться: днем и ночью патрули рыскают... Но надо получше разведать...
— Изучим всю систему охраны, выберем самое слабое место и рванем,— горячо настаивал Немков.
— Заманчиво, конечно,— в раздумье проговорил Васькин, но его решение уже созревало. — Найти надо это слабое звено!
— Будем искать,— просто, как о чем-то обычном, сказал Иванов.
Павел Афанасьевич, как бы подытоживая, заговорил уже языком приказа:
— Тщательно изучите охрану полотна, наилучшие подходы к нему. Наметьте место диверсии. Выделите группу — человека четыре. Распределите обязанности: кто закладывает тол, кто стоит в охране. Назовем эту операцию условно «Взрыв».
— Все понятно. Сделаем все как надо,— заверил руководитель группы.
— Но обо всем подробно информируйте меня. Без моего согласия операцию не начинать... Ну а теперь перейдем к другим делам,— сказал Васькин. Его последняя встреча с должинскими подпольщиками про-должалась.
Прошло более недели. Среди неотложных дел Васькин не забывал о готовящейся диверсии на железной дороге, с нетерпением ждал связного. И когда тот появился, он развернул донесение и стал читать:
«...Настоящим ставлю в известность, что... на станции Волот находятся постоянно 70—80 человек, имеется 10 пулеметов, зенитных батарей нет. На разъезде Мяково охрана постоянно 15—20 человек, зенитных батарей не имеется. От Болота до разъезда Мяково железная дорога охраняется очень слабо.
Немцы в деревнях раздевают население... снимают валенки, полушубки и тулупы, отчего растет недовольство среди населения... Кроме того, был случай в деревне Рно Волотовского района, четверо немцев изна-силовали молодую девушку. У людей, которые преданы Советской власти, иногда создается недовольство тем, что прилетают наши самолеты и бомбят с громадной высоты, в частности разъезд Мяково, где можно спуститься ниже и бомбить без промаха и без ущерба для самолета.
Но есть случаи, когда население восхищается действиями наших летчиков, в особенности ночью при свете спускающихся на парашюте (осветительных) ракет. Этот случай был в декабре в городе Дно, когда наш советский самолет при свете ракет бомбил без промаха, после чего трое суток возили немцев, одно мясо, так удачно была пущена бомба в бывший магазин «Спайка», в котором жили немцы.
...В деревнях Березовка, Бояжа, Дерглец, Пуково, Б. Гривы, Базино, Средняя, Кр. Путиловец (Колжово) немцев нет.
Доклад тов. Сталина распространен по деревням Дерглец, Ручьи, Пуково, Базино, Средняя, Н. Петрово, Б. Гривы, Должино, Соловьево Волотовского района и в деревнях Волны, Берестище, Глухо-Горушка, Крутец, Юково... Дновского района. В деревне Должино доклад тов. Сталина проработали около половины населения деревни... После проработки которого поднялся дух у населения, т. е. воскресла надежда на победу над германцами.
Иванов
* ЛПА, ф. 0-4788, оп. 1, ед. хр. 36, л. 27.
Прочитав донесение, Васькин спросил:
— Иванов что-нибудь еще велел передать?
— Да, он просил сказать следующее: «От Болота до разъезда Мяково наилучшее место... К операции все готово. Просим разрешения».
Васькин, подумав, твердо сказал связному;
— Передай Иванову: операцию «Взрыв» разрешаю.
Темная январская ночь. Снеговые тучи закрыли небо. Сильный, порывистый ветер шумит в голых ветвях деревьев, гонит по земле поземку, заметая следы идущих к железнодорожному полотну четверых подполь-щиков. Впереди с вещмешком за плечами и немецким автоматом в руках Александр Немков, за ним с винтовками Александр Иванов, Василий Еремеев и юноша лет семнадцати. Подойдя к пути метров на двадцать пять, они остановились в кустарнике. Долго вслушивались и всматривались в ночь. Кругом было тихо и безлюдно. Немков и Иванов вынули из вещмешка и надели на себя маскировочные халаты. Александр Иванович, повернувшись к Василию Еремееву, приказал:
— Останетесь в засаде. В случае чего поддержите нас огнем.
Только вышли из кустов на чистое место, как со стороны Болота раздался нарастающий шум. Залегли в снег.
— Это не наш,— шепнул Иванов на ухо Немкову,— нам нужен тот, что пойдет к Руссе.
Мимо с грохотом пронесся товарный эшелон. Проводив его взглядом, двое в белом поползли к насыпи. Неожиданно до них донеслись приглушенные голоса. Немков, положив руку на плечо Иванова, прошептал: «Вроде фашисты...»
Оба вжались в снег, стараясь слиться с ним. Вскоре они рассмотрели силуэты трех фашистских солдат, идущих вдоль линии. Один из них изредка включал фонарик. Луч света, скользнув по стыкам и рельсам, гас. Гитлеровцы, о чем-то переговариваясь, медленно прошли мимо. Когда их голоса затихли вдали, Немков и Иванов, привстав, короткими перебежками устремились вперед.
Вот и насыпь. Осмотревшись кругом, Немков вынул финку и вырезал ею под рельсом в твердом снегу дыру для тола. Сверток со взрывчаткой лег на свое место. Осталось подсоединить шнур, присыпать его и сверток снегом и протянуть другой конец шнура к кустам. Только он успел это сделать, как вдали на полотне мелькнул свет фонарика. Поняли: возвращается патруль.
— Если что-то заподозрят и остановятся у мины, взорвем ее,— твердо прошептал Иванов.
Патруль приближался. До взрывчатки ему оставалось каких-нибудь тридцать метров. В это время со стороны станции Морино снежную кутерьму прорезал сильный, быстро приближающийся луч паровозной фары. Загудели рельсы, раздался стук колес. Сердца подпольщиков забились учащенно.
— Наш! — возбужденно шепнул Иванов. — Не промахнись, Сашок!
Фашистские солдаты почти поравнялись с заложенной миной, когда их догнал эшелон. Они сошли с полотна на обочину. Правильно выбрав момент, Немков с силой рванул шнур. Перед паровозом вспыхнул яркий столб пламени, осветивший все вокруг, и тотчас раздался мощный гул взрыва, потрясший воздух и землю. Паровоз, а вслед за ним и вагоны, набегая друг на друга, полетели под откос. Подпольщики быстро стали удаляться к лесу. И когда они были уже в безопасности, услышали сзади беспорядочную стрельбу. Пришедшие в себя гитлеровцы били из пулеметов и автоматов по кустам и лесу, окружавшим с двух сторон железную дорогу.
— Быстрее, не отставать! — поторапливал Иванов, следовавший сзади товарищей.
Немков, забежав вперед, возбужденно заговорил:
— А что, славно мы сработали... Как думаете, все вагоны под откосом или нет?
— Завтра узнаем,— коротко ответил Иванов.
12 июня 1944 года, когда район был уже освобожден от фашистских оккупантов, член подпольно-организационного совета Василий Федорович Федоров сообщил старшему лейтенанту государственной безопасности Левину о результате этой диверсии следующее:
«...В последний раз я встретился с Ивановым примерно дней за 10 до моего ареста, он мне дал задание проверить, сколько вагонов слетело под откос в районе между ст. Морино и Болотом, где им были заложены мины. Это задание я выполнил. Через два дня ко мне пришла сестра Иванова — Надежда Ивановна. Ей я передал, что потерпело крушение семь вагонов и один паровоз...»
