Конец апреля 1945 года. Шли последние бои в Берлине. Стремительным ударом части нашей армии вплотную подошли к Рейхстагу...

Желанная весть о штурме Рейхстага молниеносно облетела всю армию. Наши воины, преодолев огромные трудности, проявив волю советских людей, ворвались в эту ощетинившуюся крепость, последний оплот фашизма. Над полуразрушенным куполом Рейхстага взвилось алое знамя Победы... Армия хотела знать, как и кто совершил этот героический подвиг. Это было законное желание людей, перенесших необыкновенные трудности войны, знавших цену ратным делам.

В моменты такого подъема хочется побольше узнать о тех, кто своими подвигами принес столько радости, являясь примером для мужества многих воинов.

Нашу газету «Фронтовик» лихорадило. Все эти дни шла необычайно напряженная работа над выпуском газет и листовок, в которых отражались происходившие события. Последняя весть о взятии Рейхстага требовала от редакции немедленного рассказа о подвигах героев.

Вечером, в праздник Первого мая, корреспондента А.И. Кузнецова и меня вызвали к редактору: нам поручили привезти из Рейхстага материалы для газеты и листовок.

Как художнику газеты, мне часто приходилось бывать среди воинов переднего края и рисовать лучших людей для того, чтобы их могла увидеть вся армия. Но это задание было необыкновенно почетным и важным. Я мечтал о нем, когда еще несколько дней назад стоял у Маобитской тюрьмы и видел сквозь коридор мрачной улицы грязно-серое здание Рейхстага.

Второе мая. Мы в Рейхстаге. Наконец стоим среди тех, к кому в эти дни были прикованы наши сердца.

Вот они, герои!

Мы читаем на их усталых возбужденных лицах радость победы, которая нелегко им досталась. Об этом красноречиво говорит здесь все: перевязанные бойцы, прикрытые трупы и нестерпимый запах гари.

В темном помещении, освещенном лампой, знакомимся с полковником Зинченко. Это части его полка ворвались первыми в Рейхстаг. А вот и командир героического батальона капитан Неустроев, молодой, небольшого роста, подвижный, с решительным лицом и смелыми глазами. Да, именно таким представлялся мне командир отважных людей, воспитанных Советской Армией для этого подвига.

Мы познакомились с помполитом роты лейтенантом Берестом, необык-новенно смелым человеком. Он в качестве парламентера вел переговоры с вооруженными фашистами, засевшими в подвалах Рейхстага.

Согласно полученному заданию я должен был нарисовать только один портрет лучшего из лучших. Зинченко и Неустроев назвали имя того, кто должен быть удостоен этой чести. Это командир роты старший сержант Сьянов.

Когда мы поднимались на второй этаж, я напряженно искал глазами этого героя. Казалось, что я должен сразу узнать его, ведь художники считают себя физиогномистами.

Вот он. Я стоял перед высоким воином лет тридцати восьми, одетым в видавшую виды солдатскую шинель. Это был внешне ничем не примечательный простой русский человек. Моему престижу физиогномиста был на сей раз нанесен сокрушительный удар.

Познакомились. Суровое, сухое лицо Сьянова со следами пережитого напряжения этих боевых дней выразило удивление и осветилось растерянной, добродушной улыбкой, когда он узнал, что мы избрали его своей «жертвой». Илья Яковлевич Сьянов еще на подступах к Берлину заменил раненого командира роты и первым из батальона Неустроева ворвался в Рейхстаг во главе своей роты, лично уничтожив около двадцати гитлеровцев.

Через двадцать пять минут мы горячо простились с героями Рейхстага, и я, как драгоценность, уносил зарисовку человека, о котором из листовок и газет узнает вся армия.

Этот волнующий день навсегда запечатлелся в моей памяти как непо-вторимое событие, свидетелем которого мне пришлось быть.

Нет большей радости для художника, чем сознание того, что его ис-кусство нужно для людей. Особенно я это ощущал всегда, когда рисовал среди воинов, которых вначале удивляло мое появление в такой обстановке, но всегда чувствовалось их трогательное отношение к моему труду и понимание его важности.

Но когда я рисовал Сьянова, а затем и других участников штурма Рейх-стага: Зинченко, Неустроева, Самсонова, Кантария, Егорова, Кашкирбаева и других, я переживал особое чувство. Это были радость и гордость за нашу Великую Советскую Родину, которая воспитала таких замечательных людей.