Ранним майским утром мы, артисты фронтового театра, проезжали через Берлин после спектакля. Ехали к месту своего расположения в г. Пиллау, что недалеко от Бранденбурга. Утренний туман, бессонная ночь, мерный ход машины - все настраивало ко сну. Но вот наш «студер» остановился. Водитель уточнял маршрут.

Сквозь туман начинало пробиваться солнце - как раз между домами в конце улицы. Мы увидели картину, которая просилась на кинопленку: ряды уцелевших и полуразрушенных домов по обеим сторонам городской магистрали были увешаны простынями, полотенцами, привязанными к палкам и выброшенными за окна; багряный диск поднимающегося солнца, разгоняющего мглу, и одинокая фигура старика немца, идущего посредине улицы. Символическая картина апофеоза фашистской военной авантюры!

Проехав несколько улиц, мы выехали к зданию еще горевшей Государственной библиотеки на Унтер-ден-Линден. Несколько воинов пытались локализовать пожар. Мы узнали: эти солдаты были когда-то студентами, добровольно ушедшими на фронт.

Выехав из города, мы попали в поток машин, двигавшихся на запад, а навстречу шли сплошным потоком колонны людей с рюкзаками, тележками. Кое-где были видны нагруженные доверху подводы. Вся эта разноязычная, пестро и нарядно, но по-походному одетая человеческая река двигалась на восток с песнями, приветственными криками, самодельными национальными флажками в руках. Мужчины, женщины, дети, старики, целые семьи разных национальностей двигались навстречу освободителям, навстречу восходу солнца.

Невозможно было удержаться от чувства большой гордости и радости при виде обретших свободу людей. Мы останавливались часто, и тотчас же нашу машину окружали наши люди, задавая один вопрос: «Что там дома?»

Особенно запомнились девушки-украинки. Они держались отдельной группой в сторонке и молча смотрели на нас. Некоторые плакали. Мы разговорились. Они были увезены в Германию, когда им было по пятнадцать—шестнадцать лет. Работали вместе. После случая, когда одна из них убила пристававшего к ней сына хозяйки, все были избиты и отправлены в лагерь. А теперь шли домой.

«А как нас встретят?»

«Может, и родных никого не осталось в живых?!»

И каким контрастом выглядела пара разнаряженных, завитых на чужой фасон девиц, нахально навязывавших свое знакомство. Стоящая у обочины дороги женщина с мальчиком лет восьми грустно смотрела на этих девиц. А остриженный наголо мальчуган Коля торопливо спрашивал: «А далеко до Бреста?»

Проехав Бранденбург, мы увидели встречавшего нас капитана, от которого узнали, что сегодня нам надо быть в Берлине. И чем скорее, тем лучше: объявили об окончании войны! Трудно передать чувство, охватившее нас: радость и грусть, какое-то шальное состояние...

По улицам Бранденбурга едем обратно. Кругом стреляют в воздух, пляшут, ходят с оркестрами, аккордеонами, целуются, спорят, хохочут, кричат «ура», кого-то качают на руках, машут флагами, пилотками...

Приехали в Берлин. Долго продвигались к центру города — море людское кипело, ликовало, салютовало долгожданной победе, миру.

Не забыть того выступления у стен Рейхстага. Перед нами залитая людьми площадь. Мы слышим гул сдержанного дыхания огромной массы. Мы видим реющие над Рейхстагом красные флаги — символ родной, святой крови советского человека, пролитой им для счастья людей, во имя свободы.

Этот день 9 мая неизгладим из памяти.