ВИКТОР НИКАНДРОВ
"ОСОБОЕ" ОРУЖИЕ

   На берегу бурной и извилистой Сабы, между Райковом и Сабском, находилась наша землянка. Рядом в точно такой же жили командир и комиссар отряда. Вот в ней-то 6 декабря 1942 года и собрались коммунисты, чтобы поговорить, как значилось в повестке дня, о задачах отряда в зимних условиях. Наш командир Иван Васильевич Ковалев сказал:
   - Фашисты вторую зиму безуспешно топчутся у стен Ленинграда. Выдохлись. Ну а слабых бьют. Вот и выходит, что нам пора менять тактику. Почему не воевать всем районом, раз есть такая возможность? Весь район можно поднять на борьбу. Нужно только провести соответствующую работу, объяснить людям...
   - А нельзя ли выпускать подпольную газету? - предложил партизан Валентин Благовестов...
   И вот, выполняя решение собрания, я и комиссар Скурдинский сидим в укрытии на берегу озера Тиганец, поджидаем.
   Вдалеке появляется лодка. Скурдинский крякает по-утиному. "Рыбак" - житель деревни Бор 1-й Михаил Круглов - поворачивает в нашу сторону. Причалив, вытаскивает из лодки тяжелый мешок.
   - Вот она, ваша типография. Принимайте.
   Груз ночью перетащили поближе к деревне Лужки, где была назначена встреча с лужковским подпольщиком Славиком Прыгачевым.
   Опять замаскировались. Сидим тихо, прислушиваемся к шорохам. Где-то совсем рядом хрустнула ветка. Скурдинский схватился за кобуру. И в ту же минуту перед нами, словно из-под земли, вырос паренек с винтовкой через плечо. Щупленький, рыженький, веснушчатый.
   - Сколько тебе лет, Славик? - спрашивает Прыгачева комиссар.
   - Шестнадцать, а что?
   - Да вот, смотрю на твой полицайский нарукавник и думаю, как это фашисты тебе винтовку доверили?
   Славик злится:
   - Зачем вы меня полицаем дразните? Разве я по своей воле в этот футляр залез?
   - Знаю, знаю. В комсомол-то вступил? - меняет тон комиссар.
   - А как же! Еще перед тем заданием.
   "Тем заданием" была сложная операция. Пользуясь положением полицая, Славик помог разоблачить одного из руководителей "Национального союза новой России", созданного в Осьминском районе гестаповцами, - церковного старосту Петра Минаева.
   На этот раз комиссар предлагает Славе новое рискованное поручение: стать "директором" подпольной типо- графии.
   - Какой такой типографии? - удивляется парень.
   - Вон той, - Скурдинский указал на рюкзак, брошенный под елку.
   - А вы не шутите? - косясь на мешок, спрашивает Слава. - Один мешок. Какая же это типография?
   - Очень маленькая, - улыбается Скурдинский, - а послужить должна большому делу.
   - Занятно. Можно поглядеть?
   Славик осматривает литеры, верстатку, тискальный станок. А потом деловито спрашивает:
   - Что будем печатать?
   - Газету, листовки...
   - А кто будет заметки писать?
   - Ты получишь готовый текст через почтовый ящик. Псевдоним тебе дадим - Степан Гвоздика. Подойдет?
   Славик кивнул головой.
   Районному коменданту Рудегелю доложили:
   - Найдена листовка!
   - Чья?!
   - Партизанская.
   - Как партизанская?! Мы ведь рапортовали начальству о том, что партизаны у нас истреблены.
   - Да, двести пятьдесят бандитов расстреляно, но...
   - Никаких "но"! У нас партизан нет. Поняли?
   - Да, то есть... Лучше взгляните сами. Комендант взял в руки листовку.
   "К населению Осьминского района. Наши войска ежедневно освобождают свыше тысячи населенных пунктов... Скоро будет освобождена и Ленинградская область... Все, кому дороги интересы любимой Советской Родины, должны подняться на решительную борьбу с фашистами... Не бойтесь немецких репрессий, идите в партизанские отряды".
   Да, новость была не из приятных, а через несколько дней Рудегелю сообщили еще более огорчительную весть: вышла районная газета "За колхозы".
   Невероятно!.. "Лесные призраки" начали издавать газету! Выход был один. И Рудегель отдал приказание начальнику полиции:
   - Вот что, Горчаков, найдешь типографию "лесных призраков" - озолочу, не найдешь - повешу!
   Пропагандистская группа, возглавляемая комиссаром Скурдинский, в которую входил и автор этих строк, летом 1943 года "кочевала" вокруг Лужков, следя за работой подпольной типографии.
   Однажды Славик назначил нам встречу на хуторе.
   - Как ты управляешься, Славик? - спросил при встрече комиссар.
   - А я не один работаю, - объяснил он. - Лариса и Лена набирают, мама корректирует, я и Лида печатаем, а маленькая Тамара на посту стоит.
   Мы знали этих людей: Тамара и Лариса - сестры Славика, Лида Чистова и Лена Нестерова - комсомолки из Лужковской подпольной организации ВЛКСМ. И все же Скурдинский попросил Спавика рассказать подробнее о своей работе
   - День организуем так, - отвечал он, - утром девчата и мама уходят в поле косить, для отвода глаз. Я и маленькая Тамара остаемся дома. Тамара сторожит, а я лезу на чердак и распечатываю тайник. Днем ко мне поднимаются Лена и Лариса - они набирают. Их сменяют мама и Лида - вычитывают текст, а я правлю. Потом мы с Лидой печатаем, а мама готовит ужин. Вечерами, когда устаем, делаем что попроще: кроим четвертушки из обоев, плакатов или бумажных мешков. А на днях случилась крупная неприятность, из-за чего и свидание вам назначил. Работаю это я и вдруг слышу три хлопка дверью - сигнал опасности. Его подала Тамара. Наскоро обтер руки тряпкой, смоченной бензином, и шмыгнул с чердака в хлев, а оттуда через окно в огород. Прихожу домой - там немцы, стоят посреди комнаты и оглядывают углы. "Влип", - думаю.
   Старшим оказался унтер. Я подошел к нему и, став так, чтобы видна была повязка полицая на моем рукаве, спросил:
   - На партизан пойдем?
   - Нэть. Нюжьен искайт типограф, - доверительно сообщил немец.
   Я обомлел, но, поборов испуг, подмигнул Тамаре. Она поняла: надо спасать типографию! Выскочила на улицу, поиграла в скакалочку под окном, чтобы немцы видели, а потом поднялась на чердак.
   У меня перед глазами мелькают кисеты со шрифтом, табуретка с печатным станком, стопки свежих газет... "Сумеет ли Тамара все это перетащить в тайник?" Стараюсь как можно громче говорить с немцами, стучать каблуками. Унтер протягивает мне записку.
   Черт возьми! Моя записка, подписанная псевдонимом, - Степан Гвоздика. Я положил ее для вас в почтовый ящик, в муравейник... А унтер спрашивает: "Слихаль такой Стипань Хвоздик?" - "Нет, - говорю, - не слыхал. В наших краях украинцев нет, а у этого самая что ни на есть украинская фамилия".
   Тут вернулась Тамара и поставила на стол ковшик с горохом. Это означало, что опасность миновала. Я осмелел и предложил немцам гороха. Они не стали угощаться. Вместо этого унтер приблизился ко мне, взял меня за плечи и спросил в упор:
   - У полицай нэть типограф?
   - Ищите, если не доверяете! - выпалил я. Унтер похлопал меня по плечу, потом протянул руку:
   "То сфиданэй. Гут, полицай".
   Так и ушли ни с чем. А я все думал: "Что теперь делать - почтовый ящик обнаружен". Вот и пришел к вам за советом...
   Скурдинский похвалил Славика за находчивость. Затем вместе подобрали новый почтовый ящик, которым стал теперь тайник на заброшенной мельнице у реки Долгой. Остальное оставалось без изменений. После этого Прыгачев напечатал серию листовок, каждая из которых имела конкретный адрес, призывала местное население, особенно молодежь, запасать оружие, создавать тайные дружины и отряды самозащиты, готовиться к решающей схватке.
   Вот что рассказывал мне о действенности подпольной печати руководитель подпольного центра деревни Кологрива Тимофей Иванович Пятков:
   "Летом 1943 года я получил газету "За колхозы", показал ее членам группы - нас было уже вместе с дружинниками около 60 человек. Стали читать. Передовица призывала готовиться к решительной схватке, значит, к восстанию. Так мы поняли. Обратились за разъяснением в партизанский отряд. Получили ответ: где раньше созреют условия, там и начнется восстание.
   31 августа 1943 года к нам приехали каратели. Солдаты стали силой эвакуировать население и угонять скот. Мы решили обстрелять гитлеровцев. В засаду вышли дружины, которыми командовали подпольщики Леонид Фомин и Саша Кузьмин. Когда они ударили, немцы разбежались.
   В деревнях повстанцы расправлялись с полицаями. Комсомолец Саша Кузьмин и пионер Юра Пятков залезли на крышу сельсовета и водрузили там красный флаг.
   Два дня мы отбивали атаки карателей. Потом на помощь пришли партизаны и дружинники соседних сельсоветов.
   Как только стало известно о событиях в Кологриве, командование осьминского партизанского отряда направило чрезвычайных уполномоченных во все волости. И каждый из них захватил с собой газеты и листовки, рассказывающие о первых победах, о героизме крестьян.
   Началась открытая борьба с оккупантами. Повстанцы, по примеру кологривцев, громили волостные управы, подрывали и жгли мосты, переправы, склады, разрушали связь, смещали старост и старшин, заменяя их своими уполномоченными.
   В 20-х числах октября немцы были изгнаны из всех деревень района.
   Потом партизаны окружили Осьмино. И немцы во главе с комендантом Рудегелем были вынуждены в январе 1944 года тайком удрать из райцентра. Многих фашистов и их прихвостней настигло возмездие: начальника районной полиции Игнатия Горчакова схватили повстанцы. Народным судом его приговорили к смертной казни через повешение. Не ушли от кары и предатели, имена которых называла газета "За колхозы".
   Вслед за осьминцами выступили партизаны Сланцевского, Гдовского, Лядского и других районов. Перед приходом Красной Армии они полностью освободили свои районы от немецких захватчиков.
   И каждый из партизан, каждый из повстанцев этих районов держал в своих руках "особое" оружие - листовку или газету "лесных призраков".