ВЛАДИМИР ЕРЕМИН
СТАРОДУБСКИЕ ПОДПОЛЬЩИКИ

   В гулкой тишине заброшенного дома каждый звук рождал эхо, перекатывался по пустым комнатам. Даже крадущиеся шаги в прихожей сразу же становились слышны.
   Впрочем, в этом было и преимущество - полицаи не могли появиться неожиданно. Вот почему после долгих поисков подпольщики остановили свой выбор на этом пустующем доме по Трудовой улице.
   С тех пор как в подпольной группе стародубских комсомольцев появился опытный руководитель - коммунист Николай Гаврилович Калманов, все делалось обдуманно, с большой осмотрительностью.
   Стрелка часов медленно ползет к четырем. Пальцы Аркадия Сосновского вращают рукоятку настройки. Немецкая речь и писк морзянки сменяются словами, от которых радостно замирает сердце: "Говорит Москва... Слушайте нас, братья и сестры за линией фронта".
   Сводку Совинформбюро записывали сразу трое. А потом втроем же торопливо размножали. Десять, двадцать, тридцать листовок.
   За окном темнеет. "Кляц, кляц", - доносится снизу. Это идут патрули.
   - На сегодня хватит - скоро комендантский час, - тихо шепчет Шура Рык. - Пора по домам.
   Неприветлива вечерняя улица. Трудно привыкнуть к громадам полуразрушенных зданий, пугающих пустыми глазницами окон. Давно ли здесь ребята гоняли мяч, оглядываясь, не колыхнется ли занавеска и не раздастся ли окрик мамы. Как неожиданно все это ушло в прошлое...
   Алик Рыжков и Миша Ребенок подкрались к стене уцелевшего дома. Несколько движений - и на ней появляется белое пятно... Утром горожане читали вести с Большой земли. Суровая правда распространялась по городу, наполняя сердца людей благодарностью тем, кто ради нее рисковал жизнью.
   Фронт откатился далеко на восток. С мест недавних боев в город тайком пробирались раненые красноармейцы. В случае поимки им грозил расстрел или концла- герь.
   - Мы должны спасти их от гибели, ребята, - сказал Николай Гаврилович.
   И ребята старались. Где только могли, они доставали гражданскую одежду, договорились с несколькими семьями о помощи красноармейцам. Ночью, когда, пользуясь темнотой, бойцы пробирались в город, их на окраине останавливали подростки. Через считанные минуты, переодевшись, солдаты шли по указанным адресам. Нескольких тяжелораненых подпольщики сумели поместить в больницу под видом местных жителей и беженцев, попавших под бомбежку.
   Позарез нужны были медикаменты и перевязочный материал. Достать все это можно было лишь в немецком госпитале. Чтобы установить связь с медицинским персоналом госпиталя, ребята по совету Калманова решили воспользоваться тем, что в это время гитлеровцы как раз проводили перепись населения. С помощью своего человека, работающего на бирже труда, Шуре Рык и Аркадию Сосновскому удалось устроиться в группу переписчиков.
   В проходной госпиталя часовой внимательно просмотрел удостоверения и, наткнувшись глазами на подпись коменданта, кивнул головой. Ствол автомата качнулся в сторону второго подъезда: "Врачи там!"
   Ребята шли к зданию, волнуясь: "Сейчас пронесло, а дальше? Как встретят наши врачи? Откликнутся ли на просьбу помочь медикаментами?"
   Пока Аркадий заполнял графы бланка, Шура успела переговорить с одним из врачей. А через несколько дней медсестра Нина Линева передала подпольщикам первую партию лекарств. Жизнь раненых была спасена. Десятки бойцов, окрепнув, ушли в лес к партизанам...
   Каждый день приносил новые вести о злодеяниях фашистов. Надо было во что бы то ни стало раздобыть оружие, чтобы расплатиться с врагом.
   ...Слава Филимоновский попытался похитить ручной пулемет во дворе комендатуры, но из-за поднятой часовым тревоги пришлось довольствоваться пистолетом... ...Скрипнув тормозами, машина остановилась у ограды госпиталя. Из нее вышли двое солдат и, поддерживая раненого офицера, направились к проходной. На сиденье осталась кобура с маузером. Это видели Алик Рыжков и Миша Ребенок. "Если что, свистнешь", - шепнул Михаил и кинулся к машине. Схватив маузер, он скрылся за углом...
   Но, пожалуй, самым притягательным местом была Красноармейская улица. Здесь вдоль забора стояли танки.
   Рядом с машинами появлялся Василий Землянко. Потом Костя Синельников. Они настороженно шарили вокруг глазами и, улучив момент, пробирались внутрь танка. В ход пускались плоскогубцы, отвертки, нож, которыми ребята ломали радиоаппаратуру, перископы; патроны и ракеты забирали. Таким способом только Василию Землянко удалось "обработать" 12 танков и несколько автомашин.
   Арсенал подпольщиков пополнялся почти каждый день. Добытое оружие и боеприпасы прятали у Раи Бушмы. Часть оружия переправили партизанам в лес. Комсомольцам удалось внедриться в картушинский полицейский участок. Там стал работать Иван Москаленко. Он сблизился с несколькими полицейскими и сумел повлиять на их настроение.
   В декабре 1942 года на помощь Москаленко в Картушино была направлена Шура. В участке изо дня в день стали появляться листовки и обращения. Вскоре последовал и долгожданный результат. Группа полицейских решила уйти в лес к партизанам.
   Вот тогда и предложил Николай Гаврилович свой план. Он был прост и легко выполним. На лесничество в Занкове нападают партизаны. Об этом в Картушино сообщает лесник. Полиция выезжает в карательную экспедицию. Но силы партизан велики. Полицейские схвачены и увезены в лес на расстрел. Эта инсценировка была необходима для того, чтобы семьи ушедших могли избежать репрессий со стороны оккупантов.
   Этот план был вскоре осуществлен. Почти тридцать полицейских с полным вооружением ушли к партизанам.
   
   ...Их арестовали в начале мая 1943 года. Потянулись долгие мучительные дни в стародубской тюрьме. Очные ставки, допросы, пытки. Любыми способами пытались выбить из них слова признаний. Но все старания были напрасны.
   Следствие по делу комсомольцев было передано специальной группе клинцовского СД, а сами подпольщики перевезены в Клинцы.
   Ничего не добившись, гитлеровцы повезли комсомольцев утром 27 июля 1943 года на расстрел. Их было десять: Николай Калманов, Алик Рыжков, Юрий Хомутов, Анатолий Молчанов, Владимир Филонов, Иван Клименко, Иван Египцов, Василий Кулешов, Нина Линева, Евгений Белый.
   Вот и урочище Вьюнки. Сыростью пахнуло из свежевырытой могилы... Но патриоты не смотрели вниз. Они видели небо родной Брянщины, слышали шум ее лесов. И чудилась им в этом шуме счастливая песнь грядущей победы, ради которой стоило жить, бороться и умереть.