Грузовик с заключенными въезжает на территорию лагеря. Ворота закрываются, и мир остается за ними. Машина, повернув за угол, останавливается перед баней. С задней стороны грузовика открывается брезентовый полог, и мы видим тридцать женщин — живые скелеты. Они лежат в машине, словно сельди, стонут и громко плачут.

Страшно!

Пришедшие из ревира заключенные спускают несчастных из машин, переносят в баню. Таково распоряжение лагерного начальства. Надзирательницы держатся в отдалении. Их тошнит от всего этого.

Здоровыми отобрали этих девушек для рабского труда на военной фабрике. Умирающими возвращает их фабрика, чтобы получить вместо них новый, здоровый «человеческий материал».

Больных кладут в бане на деревянные решетки так, как их привезли,— в грязных, рваных платьях, без одеял. Здесь женщины разных национальностей, в том числе и немки. Их глаза полны страдания и муки, молят о помощи. Узкие деревянные решетки врезаются в тело и усиливают мучения.

Приходит врач-эсэсовец, чтобы освидетельствовать прибывших. Но он даже не осматривает больных. Бегло взглянув, констатирует: для фашистской военной машины эти полутрупы более непригодны, для лагеря они лишняя обуза. Ревиры и без них переполнены.

Сострадание к несчастным заставляет забыть наше собственное положение. Мы пытаемся им помочь, приносим попить, кое-какую одежду, одеяла. Они судорожно хватают хлеб, который мы им даем,— кусок собственного скудного пайка. Ведь хлеб — это жизнь, а они все еще надеются, что будут жить. Как могут люди поступать так с себе подобными? С животными обращаются лучше.

Вижу совсем молодую девушку. Еще видно, какой красивой и крепкой она была недавно. Ее взор блуждает вокруг, она тянет руки вверх и шепчет: «Мама, помоги мне! Почему ты не идешь? Мама, я не хочу умирать!»

Одна женщина в бреду зовет своих детей, рвет на себе волосы, понемногу она затихает. Скоро она успокаивается навсегда.

Три дня лежат они так — живые и мертвые, рядом друг с другом. Зловоние распространяется далеко вокруг.

Через три дня наконец появляется грузовик. Он забирает всех и выезжает за ворота в направлении югендлагеря. Мы знаем, что это значит. Оттуда не возвращается никто.