Валентин Дмитриев
ВСЕ ТАК И БЫЛО...

Герой Советского Союза МАШЕРОВ Петр Миронович

   Вагон, в который угодил Петр, как и другие вагоны в эшелоне, был набит самыми разными людьми. Кто только сюда не попал: военнопленные и местные жители, здоровые и больные, раненые мужчины, женщины, дети, старики... Весь этот разношерстный, незнакомый доселе люд смешался, и каждый на свой лад горевал и обмозговывал свою судьбу.
   Разные были люди. И так случилось, что от голода и жажды, от нестерпимого зловония и нечистот, от глухого отчаяния, до которого доводила невозможность воспротивиться унижению и произволу,- от всего этого самое худшее, что было в людях, грязной пеной поднималось наружу. Мелочная и болезненная раздражительность овладевала душами, порождая взаимную неприязнь и идиотизм эгоизма.
   Поезд летит на всех парах, и люди вместе с качающимися из стороны в сторону вагонами волнами прибиваются то к одной стене, то к другой. Онемевшие ноги не удерживают равновесия. Словно пьяный, невольно наваливаешься то на
   одного, то на другого, так же, как ты, ищущего покойного местечка соседа. Окна забиты - темень, духота. Невозможно ни забыться, ни уснуть, хотя давно пребываешь в дурном тумане.
   И тут Петру вспомнилось все, что было в его жизни до этого проклятого вагона.
   Вспомнилось какими-то бессвязными отрывками, как сонные видения. Так повернулась жизнь, что невероятный, никогда не предполагаемый кошмар и позор оказался суровой реальностью, а простая жизнь простого советского паренька теперь чудилась сказочной неправдоподобностью.
   А между тем если собрать эти воспоминания в какую-то последовательность и порядок, то на память Петру приходили отрадные, до боли радостные картины прожитого, какими всегда представляются детство и юность...
   Промелькнула в памяти утонувшая в зелени садов родимая деревушка Ширки, что облепила берег речки Оболянки, извивавшейся по живописным витебским перелескам и взгоркам. Неказистый крестьянский, такой родной домик. Лицо отца, всегда спокойного и рассудительного, уважаемого односельчанами Мирона Машерова... Потом нелегкая поэзия пастушьего труда, начальная школа, потом Витебск... Рабфак при Витебском пединституте. Потом сам институт. Физико-математический факультет.
   В 1939 году Петр Машеров пережил много радостных событий: вступил в комсомол, получил диплом вуза и звание преподавателя физики и снова переступил порог Россон-ской средней школы, но не той, в которой когда-то учился сам, а соседней, и теперь уже в качестве педагога.
   Два года учительства. Целыми днями Петр был в школе - уроки, опыты, физический, астрономический и фотографический кружки, доклады в Россонах и в соседних колхозах, участие в любительских спектаклях. И на все хватало и сил, и времени - молодость! Влюбленный в свое дело педагог был весь в будущем - готовился поступать в аспирантуру, готовился к научной работе, но...
   Но страшное слово - война, облетевшее страну 22 июня 1941 года, вдруг все переменило, и вместо заявления в аспирантуру Петр Машеров является к секретарю райкома партии с просьбой направить на фронт. Петра командируют в истребительный батальон, но фашисты уже прорвались далеко на восток, и вместе с группой товарищей и попавшими в окружение частями Красной Армии он намеревается пробраться через линию фронта, чтобы потом пойти в ряды действующей армии...
   Три дня и три ночи шли на восток. Но однажды, когда до фронта оставалось уже совсем близко, нос к носу столкнулись с группой немецких автоматчиков...
   И началось. После допроса 70 километров гнали фашисты по жаре голодных, измученных людей. Ослабевших и отставших пристреливали.
   На станции Себеж пленных, а вместе с ними всех, кто попал в лапы гитлеровцев, погрузили в товарные вагоны, забили двери и окна, и вот...
   
   - Буду прыгать,- тихо сказал Машеров соседу.
   - Когда?
   - Сейчас. Через окно!..
   - Но в хвосте охранники... По вагонам, у тормозов, автоматчики...
   - Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Я решил.
   - Ну давай... Я за тобой,- поддержал сосед.
   - Потом я,- отозвался третий.
   С первых же слов Петра все внимание узников вагона устремилось к нему. Все смолкли, жадно вслушиваясь в слова заговорщиков.
   Послышался шепот:
   - Прыгать человек хочет...
   - Который?
   - А вон тот, длинный...
   - Только не под откос, там столбы... Нужно ко второму пути, на ровное.
   - Ты сразу не беги, слышь? Падай, как мешок: так ловчее...
   Взвизгнула решетка на окне, заскрипели выдираемые гвозди, в вагон ворвалась струя свежего ночного воздуха. Кто-то умело выломал доски.
   И люди, только что спорившие из-за каждого сантиметра, уважительно потеснились. Перед Петром открылся проход к окну.
   - Дай бог тебе удачи, парень!
   В душе Петра затеплела крылатая решимость. Он не видел, но очень ясно чувствовал, что лица у людей посветлели, что люди улыбались. Улыбались и ему и сами себе, вновь обретя самое чудесное - человеческое. Каждый находил если не совет, то доброе слово и дружескими пожатиями то плеча, то руки выражал ему свою доброжелательность. Вот маленькие нежные пальцы и ладошки обхватили его сзади за шею, пригнули к себе, и, не попав в губы, где-то на щеке, соскользнув к носу, он почувствовал трепетный поцелуй. Тогда, в вихре действий, эта порывистая нежность осталась для Петра как бы неприметной, а вот теперь, спустя, считай, 20 с лишним лет, этот робкий поцелуй вдруг стал таким значимым и памятным, как все в жизни, что единственно и неповторимо.
   Кто-то подставил Петру спину:
   - Встань на меня, оглянись, потом уж выкладывайся наружу!
   Он уже весь был на освежающем ветру, когда вдруг вспомнил: надо что-то сказать людям, хоть попрощаться. И так стало ему больно, так жаль тех, кто оставался по ту сторону окна вагона! Чувства распирали грудь, а слова не находились.
   - Прощайте, братцы!..- только и выдавил из себя Петр.- Спасибо!..
   И оттолкнулся...
   
   Все произошло так, словно это было не с ним. Будто кто-то другой упал. Песок оказался твердым как камень. Петр перевернулся на спину, снова на живот и опять на спину, чтобы укатиться от колес. Перебежал через рельсы встречного пути. И раньше, чем промчал мимо хвостовой вагон, рухнул на прохладную мякоть придорожной травы.
   Сколько он пробежал - не помнит. Наконец поднялся и, прихрамывая на левую ногу (вспухла коленка), пошел вдоль насыпи, чтобы встретить двух других заговорщиков.
   Шел, шел, время от времени тихо посвистывая, как условились. Никто не отвечал.
   Наконец, когда встретить товарищей по неволе не осталось никакой надежды, а воздух посерел и стал прозрачней, Петр свернул в сторону, нашел копну сена, зарылся и заснул...
   Девять суток понадобилось Петру, чтобы пройти через Литву и Западную Белоруссию в родные Россоны. Теперь это девять суток и все, а в то время это поделенные на минуты и секунды девять дней и девять ночей, когда в любую из этих минут и секунд можно было ждать встречи со смертью.
   И все-таки пережил Петр и эти тягостные, страшно, бесконечно длинные девять суток и 5 августа сорок первого года вернулся в родные Россоны.
   Дома встретился со старым товарищем - Сергеем Петровским, толсе учителем, бывшим заведующим районным парткабинетом. Сергей рассказал другу о сложившейся обстановке, о том, что народ готов бороться с захватчиками на- смерть.
   - Чего же ждать? - отвечал Петр.- Надо развертывать партизанскую войну. Будем готовить людей...
   Так мечтавший о мирной научной работе Петр Машеров вступил на полную опасностей и тревог тропу народного мстителя...
   
   Сначала их было двое. Потом стало шестеро: Петр Машеров - руководитель группы, Сергей Петровский, Виктор Езутов, Полина Галанова - зубной врач, Маруся Михайловская - медсестра, Маруся Шаркова - акушерка. Все комсомольцы.
   Центральная подпольная группа начала создавать свои филиалы по сельсоветам: там велась агитационная работа среди населения, разыскивались надежные люди, готовые к партизанской борьбе, собиралось оружие и боеприпасы.
   Обстановка в районе к этому времени начала меняться. Из Полоцка немцы прислали в Россоны "бургомистра". До войны этот предатель работал учителем и хорошо знал Машерова и Петровского. Новый бургомистр начал подбирать волостных бургомистров, организовывать полицию.
   Вызвал к себе бургомистр и Машерова. Ой как не хотелось идти к предателю, однако неявка могла вызвать подозрение, и Петр пошел.
   - Я полагаю,- важно сказал бургомистр,- что вы с удовольствием согласитесь стать моим заместителем. Вы умный человек и понимаете, что Советская власть погибла. А со мной вам будут и почет, и деньги.
   "Эх ты, продажная шкура!" - с презрением подумал Машеров, но удержался, не сказал этого вслух. Ссылаясь ка неопытность и неумение, Петр стал отказываться от предлагаемой должности. В это время очень близко раздались взрывы. Бургомистр побледнел, забегал. Воспользовавшись его замешательством, Машеров ушел.
   Чтобы отвлечь подозрения немцев, некоторые товарищи из центральной подпольной группы, однако, устроились на ту или иную работу. Петровский был направлен в общину (бывший колхоз) счетоводом. Езутов - в паспортный стол, Галанова - в больницу. Больница - особенно важное место: в ней можно устраивать встречи с подпольщиками с периферии. Вскоре Петровский перешел в так называемый районный сельскохозяйственный отдел, а на его место, счетоводом, устроился Машеров, до того работавший на уборке хлеба.
   Бургомистр снова вызвал Машерова.
   - На какие средства вы существуете?
   Петр пожал плечами:
   - Я работаю...
   - Это вы для отвода глаз. У вас высшее образование, а вы не брезгуете крестьянской работой. Мы вам предлагаем достойное место начальника районного отдела народного образования... Или идите директором школы.
   Надо было проявить тонкую осторожность и находчивость, чтобы, отказываясь, не вызвать подозрения. Однако от работы начальником отдела народного образования и от директорства в школе Машерову удалось отвертеться.
   Вызов в бургомистерство имел и свою положительную сторону: он подтвердил, что оккупационные власти пока еще ничего не знают о принадлежности Машерова к подпольной комсомольской организации в Россонах и что конспирация у подпольщиков хорошая.
   К январю 1942 года почти во всех сельских Советах были созданы подпольные группы. Их члены знали, как правило, лишь одного из руководителей центральной группы, через которого поддерживали связь. Во главе сельсоветских подпольных групп стояли люди, которые сами подбирали боевых хлопцев и девчат. В основном это были учителя и ученики той школы, где Машеров вел до войны физику и математику.
   Собрания подпольной группы под видом вечеринок проходили на квартирах Машерова, Петровского и других почти ежедневно. Подпольщики, которых к этому времени в Россонах и их окрестностях насчитывалось около 150, с нетерпением ждали приказа о выступлении в лес. Оружия было в достатке. В лесу был организован тайный склад боеприпасов. Добыли даже пять пулеметов. Наконец в феврале на очередном сборе центральной группы разработали план организованного выхода в лес.
   Единогласно было решено, что командиром будущего партизанского отряда станет Машеров. Остальные члены центральной группы пока остаются для связи. Договорились также, что для маскировки уход в лес будет проведен под видом ареста.
   Выход Машерова был назначен на 19 апреля, а 18-го в один из кабинетов местной больницы были приглашены пятеро военнопленных, бежавших из лагерей и теперь шатавшихся по окрестным селам.
   - Я командир партизанского отряда,- сказал им высокий человек в шляпе.- Вам дается три дня для того, чтобы вы пошли в деревню (маршрут вам будет вручен), встретились с нашими товарищами, взяли оружие, которое вам дадут, и явились по этому плану в лес.
   Бойцы эти были необходимы Машерову для того, чтобы провести первые "аресты" подпольщиков. Они согласились Когда же вооружились, то двое из них решили по-своему - направились к линии фронта на соединение с Красной Армией. По дороге их схватили гитлеровцы. Допрашивал офицер гестапо. Во время пыток немцы узнали, что какой-то высокий человек в шляпе и медсестра Маруся указали бойцам, где получить оружие. В Россоны немедленно поступил приказ: арестовать высокого человека в шляпе и Марусю.
   Высокого человека в шляпе найти не удалось. Маруся же Михайловская была арестована. Долго, мучили ее гитлеровские палачи, но ничего не добились и расстреляли.
   А в это время в лесу уже собралось около 50 человек, вооруженных винтовками, гранатами, пулеметами, и началась партизанская эпопея отряда Дубняка (партизанская кличка Машерова), положившая начало вооруженной пар- тизанской борьбе в Россонском и других соседних райо- нах.
   Первый бой с немецкими захватчиками дубняковцы приняли на шоссе Юховичи - Клястичи Смелый налет был осуществлен и на деревню Черепето Змитровского сельсовета, где немцы устроили большой склад зерна и согнали много скота. Весь хлеб и скот раздали крестьянам. А к майским праздникам партизаны Дубняка решили сделать очередную засаду на шоссе Россоны - Полоцк...
   
   Их было 14 человек. Наломав веток, партизаны замаскировались около самой шоссейной дороги. Винтовки и три пулемета - наготове. Минуты ожидания - самые длинные минуты. Они кажутся часами. Но сегодня великий праздник трудящихся - Май. А к празднику принято приносить подарки...
   Наконец показалась легковая машина. Раздалась команда, заговорили пулеметы и винтовки. Машина была буквально изрешечена. Шофер и немецкие офицеры вывалились на дорогу. Не утерпев, из засады поднялся Машеров и подбежал к машине. И тут раздался еще один, последний выстрел: смертельно раненный гитлеровский капитан, умирая, успел нажать спуск пистолета. Командир согнулся и зашатался, но удержался на ногах.
   - Обыскать машину, забрать оружие и документы! - сжав от боли зубы, распорядился он.
   Приказ был выполнен молниеносно, и партизаны направились к лесу.
   Командир был ранен в ногу. Идти тяжело. На опушке леса он остановился, разорвал нижнюю рубаху, сделал перевязку. Бегло просмотрел захваченные документы. Нашел список людей, которых гитлеровский капитан ехал арестовывать. Первой стояла фамилия Машерова, второй - Петровского, третьей - Езутова, четвертой - Галановой. Всего около 50 человек.
   - Опоздали! - сказал Машеров и, обращаясь к партизанам, твердо добавил: - Приказываю всем следовать на временную базу отряда. Я с двумя бойцами остаюсь, подлечусь у наших подпольщиков и приду в отряд.
   Может показаться, что приказ Машерова нелогичен. Но это только с первого взгляда. А вот когда представишь себе, что командир серьезно ранен, что отряд тогда еще не имел постоянной базы и находился в непрерывном движении, что все это происходило рядом с фашистским гарнизоном, что гитлеровцы уже организовали погоню за народными мстителями и что ради сохранения основных сил отряд надо было немедленно направить в укромное место,- вот тогда и видишь, что решение о срочном отходе группы отряда в глубь леса и задержка для лечения у подпольщиков не только логичны, но и единственно верны.
   Однако события развивались так стремительно, что Машерову приходилось решать и решать все более непредвиденные и сложные задачи.
   Петр, разумеется, остался не один. Но оба бойца скоро покинули командира. Уверившись, что под носом у гитлеровцев им не под силу незаметно дотащить раненого до намеченного места, один из оставшихся бросился догонять отряд, чтобы получить подмогу, а когда вернулся, то не отыскал Машерова, который, скрываясь от фашистской погони, схитрил и не стал углубляться в лес, а, наоборот, отлежавшись, пропустил карателей и остался поблизости от шоссе. Другой же партизан, когда немцы проходили совсем рядом с теми кустами, в которых Петр залег, по малодушию и малоопытности не выдержал нервного напряжения и убежал.
   Оставшись один рядом с гитлеровцами, Петр, казалось, очутился в безвыходном положении, но, видать, на такой уж доброй закваске был заквашен его характер, что и тут он нашел в себе силу...
   Петр понял, что у него осталось одно: как только появится возможность, покрепче стиснуть зубы и идти, идти, идти.
   И то, что представлялось непосильным двоим, оказалось возможным одному... Машеров встал и пошел.
   Каждый шаг вызывал неуемную боль. Первоначальный план - идти к подпольщикам в колхоз "Авангард" - пришлось отложить: до колхоза никак не меньше 15 километров. Ближайшим населенным пунктом были Россоны. Там расположился немецкий гарнизон, однако выбора не было.
   Идти было все труднее и труднее. Силы покидали Машерова. Но он шел, полз, снова шел. Лесными тропинками добрался Петр до поселка лесхоза, который примыкал к местечку Россоны. Здесь по соседству с матерью Машерова жила семья Масальских. Семья как семья, но раздумывать некогда. Подойдя к дому Масальских, постучал. Дверь открыла Ядя, его ученица:
   - Петр Миронович! - испуганно, еле слышно пробормотала она и провела обессилевшего от потери крови учителя в избу.
   Масальские уже знали о дневной перестрелке, о том, что на шоссейной дороге остановили немецкую автомашину и убили важного офицера, что это сделали партизаны, которыми командует учитель Машеров. И вот он, Петр Миронович, раненный, у них в избе.
   Ядя оказалась не только сметливой лекаршей, сумевшей перевязать рану по всем правилам, но и очень находчивым конспиратором. Нелегко ей было сберечь того высокого человека в шляпе, за которым фашистские овчарки гонялись дни и ночи, нелегко скрывать и выхаживать партизанского командира в доме, куда в любой момент могли зайти и заходили не только друзья, но и лютые недруги.
   
   Не из озорства, а по тонкому расчету поместили раненого Машерова за узенькой девичьей кроваткой, что тут же, в общей комнате, только за домотканой выносившейся занавеской, которая Петра делала невидимым, но через которую он видел все.
   Заходила к Масальским и мать Машерова. Независимая на людях, осунувшаяся и придавленная горем среди друзей, Дарья Петровна по-матерински просто и доверчиво говорила о своем беспокойстве за сына, о своем чисто материнском предчувствии, что с ним что-то неладно. Что не терпится ей помочь своему высоченному и могучему, но все равно нуждающемуся в материнской ласке Петру, потому что всегда и везде он будет для нее ее сыном, ее дитяткой.
   А Петр лежал за занавеской. Видел и слышал все, что говорила мать и что там происходило. Сердце так и рвалось к матери. Однако и за матерью и за его домом в то время пристально следили. Пусть уж лучше до срока мать остается в неведении.
   Однажды к Яде зашли... два молодых гитлеровца - Ядя была очень красива,- зашли, чтобы покичиться своим "европейским лоском" и проверить, не окажется ли юная красотка в домашней обстановке податливей.
   Если бы учитель Машеров знал, сколько житейской мудрости и актерского дарования скрывалось в его ученице, то, конечно, он как-то бы выделял ее и раньше, когда она была для него самой обыкновенной ученицей и обыкновенной, казалось, совсем не героической, даже не очень находчивой девушкой.
   Незваных гостей Ядя усадила в самой близости от Петра, спиной к нему, а сама расположилась напротив, у окна.
   До чего же, оказывается, может быть изобретательна девушка, как умело она может использовать покоряющую власть своей красоты и обаяния, и какими простофилями и дурачками оказались ее поклонники!
   Казалось, Ядя безотчетно болтала всякие девичьи благоглупости, кокетничала и рисовалась. Но через полупрозрачную занавеску глаза партизанского вожака могли оценить, как бдительно следит она за каждым их движением, как своевременно и точно предупреждает она желания гитлеровских кавалеров, как уверенно держит их в своих руках... Ловко!
   А потом, когда фашисты еще стучат коваными сапогами у крыльца, потом она сразу меняется и из прожженной кокетки и пустой хохотушки вновь превращается в застенчивую ученицу-старшеклассницу, которой выпала роль сиделки у своего учителя.
   Однако оставаться долгое время в доме Масальских было тоже опасно. Но куда уйти? И, как это ни покажется странным, Машеров перебрался к матери, потому что именно ее дом теперь, после первой поры слежки, по его расчету, должен быть самым безопасным.
   Ядя сообщила Дарье Петровне о том, что Петр в Россо-нах. Мать тут же пришла к Масальским. Той же ночью Машеров перебрался к себе.
   Лежал Петр в третьей, дальней комнате. Чтобы избежать подозрений, Дарья Петровна с утра запирала квартиру и уходила на целый день к соседям.
   Машеров между тем установил связь с Галановой. Полина сама врач, но по профессиональной примете она пригласила к дорогому ей человеку другого медика, он сделал перевязку и предупредил: придется лежать дней десять.
   "Десять дней; значит, через неделю можно будет уйти в отряд",- решил Петр.
   Глухой, беззвездной ночью вышел Машеров из дома. Не успел сделать и нескольких шагов - залаяли собаки, где-то поблизости щелкнули затворы винтовок. Петр лег. Когда снова разлилась тишина, пополз. Ползти пришлось долго, метров шестьсот. Мешала незажившая рана. Пот заливал глаза. Наконец добрался до опушки... Отдохнув, Петр направился к месту встречи. Через час его уже обнимали боевые друзья.
   Перед тем как покинуть Россоны, Машеров приказал всем подпольщикам уйти в отряд. Договорились, что Галанова со своей группой выедет в деревню Избище. С собой они заберут медикаменты, а полиции скажут, что едут делать прививки против тифа. На Избище "нападут" партизаны и уведут всех медиков в лес. Операция эта удалась, и Полина Галанова со своими подругами приступила к организации партизанского лазарета.
   С возвращением Машерова в отряд было решено соединить его с Сергеевским партизанским отрядом, который до того времени действовал в Калининской области. Оба отряда вместе будут представлять более крупную единицу и сумеют наносить немцам более ощутимые удары. Таков был замысел Машерова.
   И действительно, объединенный партизанский отряд смело громит немецкие гарнизоны, проводит затяжной бой с оккупантами, в котором гитлеровцы теряют несколько десятков человек, отбивает у фашистов людей, которых они угоняли в неволю, в Германию, и те тоже присоединяются к партизанам.
   Ободренное первыми успехами, командование отряда решило разбить крупный немецкий гарнизон в Палещино, в Латвийской ССР. Сказано - сделано. Гарнизон в Палещино ликвидирован. Заодно уничтожили полицейское управление, сожгли и разрушили магазины и продовольственный склад, захватили десятки тонн сахару, много хлеба и других продуктов.
   На обратном пути в деревне Лисна Освейского района партизан настиг карательный отряд. Завязался бой, который длился два с половиной часа. Немцы вызвали подкрепление, даже самолеты. Партизанам пришлось отойти. Но это было победное отступление: несколько десятков гитлеровцев полегло в этом бою. А партизаны потеряли только двух человек.
   В это время Машеров узнал, что на территории Россон-ского района создан партизанский отряд, в котором находится секретарь Россонского райкома КП(б)Б Лапенко. Машеров возвращается в Россонский район, и его отряд вырастает до 150 человек. В ходе оперативных действий дубняковцы уничтожили значительную группу гитлеровцев во главе с фашистским генералом. Немцы за это сожгли две деревни около Клястиц, расстреляли всех мужчин, все имущество крестьян разграбили. Но зверские репрессии не запугали население. Люди вооружались, шли в лес к своим защитникам - партизанам. Народные мстители держали под контролем шоссейные и железные дороги, взрывали мосты, нападали на немецкие гарнизоны. За несколько месяцев выросло 16 партизанских отрядов, объединенных в бригаду. Затем из одной бригады было создано четыре.
   Однажды командование партизанской бригады имени Рокоссовского (в нее входил и отряд Машерова) задумало нанести мощный удар по немецким захватчикам. О нем следует рассказать особо.
   Разведкой было установлено, что по железной дороге через Полоцк ежедневно двигалось к линии фронта 20- 26 немецких эшелонов. Дорога пересекала реку Дрисса. Железнодорожный мост длиной 110 метров, соединявший оба берега реки, решено было взорвать.
   Командование штурмовой группой по уничтожению гарнизона было поручено Машерову. Он отобрал для этого 65 смельчаков. Немецкий гарнизон, охранявший мост, насчитывал 78 гитлеровцев.
   План операции был таков. К утру 4 августа 1942 года партизаны должны были занять исходные позиции на расстоянии 200-300 метров от моста. Огневые точки немцев и окопы, расположенные около моста, должны быть атакованы двумя группами по обе стороны полотна, а затем - решительный бросок через мост для захвата и уничтожения казарм и караульного помещения на другом берегу. Атаку штурмовой группы поддерживают три противотанковых орудия. По сигналу - первому орудийному выстрелу - начинается атака штурмовой группы. Чтобы не дать немцам возможности подбросить подкрепления, железная дорога по обе стороны моста подрывается, телефонная и телеграфная СЕЯЗЬ уничтожается. Сделать это надо было по сигналу общего штурма. А потом, когда немецкий гарнизон будет уничтожен, по Дриссе на плотах к мосту спускаются минеры с толом и взрывают мост.
   Успех операции зависел от штурмовой группы, от того, как четко, решительно и смело выполнила она свою роль, особенно при переходе через мост.
   Исходные позиции партизаны заняли благополучно. Но уже половина пятого, а артиллерия молчит, сигнала к атаке нет. Задерживает густой туман. Вдруг слева и справа от моста хлопнули глухие взрывы: подрывники уничтожили связь и подорвали железную дорогу, но сделали это преждевременно... Фашисты поднялись. Партизаны, лежавшие на исходных позициях, видели, как к дзотам у моста бросились немецкие солдаты. Теперь нечего было терять. Заговорила и партизанская артиллерия. Заработали пулеметы. Немцы тоже ответили огнем.
   Завязался бой, и неизвестно, кто бы взял в нем верх - укрывшиеся в дзотах гитлеровцы или партизаны, если б не Машеров. Он поднялся в полный рост и с криком "За мной!" ринулся вперед. Забросав огневые точки немцев справа гранатами, Машеров с минуту выжидал, не появятся ли партизаны, которые должны наступать с другой стороны моста. Но их не было. Они лежали на открытой местности под дождем немецких трассирующих пуль и не могли поднять го- ловы.
   Машеров не мог ждать. Еще раз поднял он свою основную группу и перевалил на правую сторону насыпи. Рванули гранаты. Захлебнулся немецкий пулемет. И тут же поднялись и подбежали к мосту остальные партизаны. Соединенными силами они бросились на мост... В рукопашной схватке охрана была полностью уничтожена.
   Все остальное пошло по плану: приступили к своему делу минеры. Очень скоро окрестности содрогнулись от страшного взрыва, и трехпролетный мост через Дриссу рухнул в воду.
   На 15 суток было остановлено движение немецких эшелонов к фронту - на Витебск, Смоленск, Невель и Великие Луки. Центральный штаб партизанского движения объявил благодарность партизанской бригаде "За Советскую Белоруссию". О четкости и чистоте партизанской работы часто выразительнее всего говорят данные о потерях, понесенных народными мстителями. Просто трудно поверить, что в столь большой и сложной операции партизаны потеряли лишь одного товарища и двое были ранены. Одним из двух оказался командир штурмовой группы Петр Машеров.
   19 сентября 1942 года партизаны изгнали захватчиков из пределов Россонского района, и долгое время жизнь там шла по советским законам.
   Когда Петр возвратился в Россоны, его уже не встретили материнские объятия. Дарья Петровна была арестована всего за несколько дней до изгнания немцев. Ее обвинили в том, что она скрывала своего сына, от нее требовали сведений о местонахождении и количестве партизан.
   Непреклонно и гордо вела себя партизанская мать на допросах. Никакие муки не раскрыли ее рта. Палачи истязали ее тело, но крылатая материнская душа осталась несломленной...
   Петр захотел своими глазами убедиться в гибели матери. Вместе с ним за лопату взялись его друзья. Вот легко подается еще не улегшаяся земля; вот изуродованные работящие руки, которые были такими ласковыми, самыми нежными на свете. А сейчас они опутаны колючей проволокой, на них следы пыток. Вот клок вылинявшего синенького сатина с мелкими цветочками, когда-то самого любимого матерью платья, вот...
   Продолжать раскопки у Петра не хватило сил. Да и незачем. Пускай мать останется в памяти такой, какой он ее видел, когда смотрел через домотканую занавеску в доме Масальских - доброй-доброй, любящей его больше самой себя, больше жизни и... живой.
   
   * * *
   
   Кипучая ненависть к захватчикам переполнила сердце Петра. Машеров предложил командованию бригады имени Рокоссовского поставить свой отряд к зиме 1942/43 года на лыжи и совершить глубокий рейд по тылам немцев.
   Партизаны сами сделали лыжи. Каждый взвод ежедневно проводил тренировки. Через месяц три взвода были готовы к лыжному походу, и в январе 1943 года отряд совершил поход на 120 километров в Идрицкий район Калининской области.
   28 января 1943 года началась большая карательная экспедиция. 10 тысяч солдат, снятых с фронта, были брошены немецким командованием на партизанскую зону. Фашисты двигались со стороны Полоцка, Идрицы, Невеля. Через неделю они заняли Россоны и остановились неподалеку от лагеря отряда Машерова. Здесь на территории двух сельских
   Советов сошлись все партизанские бригады. Положение создалось крайне серьезное. Машеров с группой отрядов прорвался через линию карателей, и лыжники начали новый рейд по тылам фашистов. Партизаны двигались быстро, нападали на обозы врага, громили штабы соединений, рвали связь, днем и ночью уничтожали посты, подразделения врага. Этот рейд по тылам гитлеровцев очень помог партизанам в разгроме карательной экспедиции.
   Но гитлеровское командование не успокоилось. 15 февраля началась вторая карательная экспедиция. Теперь враг наступал со стороны Латвии. Под капором превосходящих сил партизанам с боями пришлось отходить. Однако до 15 марта каратели не смогли выполнить своей задачи. Немецкое командование продлило срок до 27 марта. И опять шли упорные бои. Днем наступали немцы. Ночью шли в атаку партизаны. Ни на один шаг немцы больше не продвинулись. Потеряв в ожесточенных боях много солдат и офицеров, транспорта, боеприпасов, не добившись успехов в борьбе с партизанами, немцы 22 марта 1943 года ушли.
   После разгрома второй карательной экспедиции партизаны еще больше усилили удары по немецким захватчикам. Взрывы на шоссейных дорогах, уничтожение мостов, связи и живой силы врага проводились ежедневно и непрерывно.
   Весной 1943 года Белорусский партизанский центр отдал приказ: партизанской бригаде имени Рокоссовского, в которой к тому времени Машеров стал комиссаром, перебазироваться в Вилейскую область.
   Командование бригады Рокоссовского решило совершить переход в Западную Белоруссию там, где немцы меньше всего ожидали - на границе с Латвией.
   Двадцать третьего июня сорок третьего бригада снялась с места и ночью направилась к латвийской границе. Железная дорога была пересечена без боя. К рассвету партизаны уже подошли к Западной Двине. Специальные группы партизан начали готовить плоты для переправы. Завязался бой, длившийся три с половиной часа.
   Партизанская разведка сумела переправиться через реку и уйти вперед. Когда плоты подошли к середине реки, по ним открыли огонь фашистские пулеметчики. Стрелы трассирующих пуль вражеских пулеметов перекрещивались у плотов. Все-таки десять плотов под огнем врага разгрузились ка левый берег. Партизаны пошли в атаку.
   А переправа продолжалась. Плоты сновали от одного берега к другому. Через два часа немцы пустили в ход артиллерию, но было уже поздно: вся бригада уже переправилась.
   Двадцать восьмого июня 1943 года, разгромив по дороге немецкий гарнизон в Миорах, партизанская бригада имени Рокоссовского ушла в Воропаевские и Смыцкие леса. По селам прошел слух, будто в Западную Белоруссию прибыло около 15 тысяч партизан. Народ встречал народных мстителей восторженно, как своих освободителей, и партизанские ряды ежедневно пополнялись все новыми и новыми людьми.
   Поступил исторический приказ из партизанского центра: начать рельсовую войну. Вся бригада имени Рокоссовского вышла на основные железнодорожные магистрали. Однажды ночью огромный участок дороги осветился цепочкой взрывов. Железная дорога была надолго выведена из строя. Такие "ночные иллюминации" повторялись несколько раз.
   В сентябре 1943 года в партизанскую бригаду имени Рокоссовского прибыли секретарь Вилейского обкома КП(б)Б Климов и секретарь ЦК ЛКСМ Белоруссии Сурганов. Решением подпольного обкома КП(б)Б и ЦК ЛКСМБ Машеров был утвержден первым секретарем Вилейского подпольного обкома комсомола.
   Машеров снова объехал все партизанские бригады Вилей-ской области. Была создана широкая сеть подпольных комсомольских организаций. К началу освобождения области их насчитывалось уже около 200. В жестоких боях с немецкими захватчиками молодежь завоевывала право называться комсомольцами.
   Изо дня в день Машеров сплачивал комсомольцев и молодежь, мобилизовал их на активную борьбу с немецкими захватчиками. В день 25-летия комсомола вилейская молодежь поклялась не жалеть сил и самой жизни ради скорейшего освобождения родной земли от немецких захватчиков.
   В дни наступления Советской Армии партизанские бригады Вилейской области вывели из строя железные дороги Полоцк - Молодечно, Молодечно - Вильнюс и Моло-дечно - Минск. Железная дорога Круглевщина - Поставы не работала до прихода частей Советской Армии.
   Второго июня 1944 года Советская Армия освободила Вилейку. Партизанские бригады Вилейской области к этому времени заняли районный центр Островцы, блокировали и разгромили ряд немецких гарнизонов. Вилейский подпольный обком комсомола вышел из подполья и начал организовывать молодежь на всемерную помощь наступающей армии, на восстановление разрушенного хозяйства, на трудовые успехи в мирном созидательном труде.
   Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 августа 1944 года Петру Мироновичу Машерову было присвоено высокое звание Героя Советского Союза.
   
   Вот все так и было: злополучный вагон товарняка в знойное лето 1941 года, казавшийся адом, а потом чистилищем, был началом того подъема человеческого духа, который превратил простого сельского учителя физики сначала в боевого партизанского командира, потом в комсомольского вожака, потом в партийного работника.
   Сейчас Петр Миронович Машеров - первый секретарь ЦК Компартии Белоруссии.