П. Брайко,
   Герой Советского Союза
   
   
МОЙ ТЕЗКА

Герой Советского Союза КУЛЬБАКА Петр Леонтьевич

   Впервые я узнал о нем в памятную для меня февральскую ночь 1942 года, в деревне Новоселки. Наше отделение, располагавшееся в одном доме, поднял по тревоге связной. Схватив оружие, мы выскочили во двор. Быстро запрягли лошадей, поставили пулемет и выехали на улицу, строясь в колонну на обочине. А по улице спокойным, размеренным шагом двигалась другая колонна саней с вооруженными людьми, одетыми в полушубки, пальто, фуфайки, солдатские шинели.
   Завывала метель, бросая в лицо снежную пыль. Мороз пощипывал щеки, подбородок, пальцы рук.
   - Глуховский пошел,- тихо, но, как мне показалось, многозначительно заметил командир отделения Петр Соколовский.
   - Да нет, это все еще путивляне тянутся,- возразили ему.
   - Открой баньки пошире! - сказал отделенный, любивший афоризмы.- Смотри, сам командир отряда Петро Кульбака едет,- указал он кивком головы на подходившие "козырьки". - Кульбаку где угодно отличишь: другого такого богатыря у нас нет.
   Я смотрел на проезжавшие мимо роскошные сани, в которых заметно выделялась огромная, в темной кожанке, фигура, и думал: "Петро... мой тезка. Интересно, кто он? Что за человек? Военный?" Мне, молодому лейтенанту, почему-то казалось тогда, что партизанскими отрядами командовали по меньшей мере майоры или полковники.
   Партизанская колонна тянулась без конца. Мы уходили или, как говорил дед Ковпак, ужом выползали из вражеского кольца. Оккупанты нащупали и к вечеру блокировали нас в деревне, рассчитывая утром разделаться с нами. Но какой же дурак стал бы дожидаться утра?..
   Лично познакомиться с Петром Леонтьевичем и узнать, кто он, довелось мне только в июне того же года, при весьма неприятной, почти трагической ситуации. Я тогда уже был у Ковпака помощником начальника штаба по разведке.
   ...Мы вели тяжелые оборонительные бои с гитлеровскими войсками, ежедневно преследовавшими нас после нашего дерзкого налета на Путивль. Однажды, после ночного марша, отряды расположились на дневку в лесу южнее деревни Дубовичи. Выставили охранение, выслали во все концы разведку, словом, предусмотрели все меры предосторожности. Но отдохнуть нам так и не пришлось. В полдень в лесу разразился страшный грохот. Запели, застучали по деревьям вражеские пули. Казалось, на лес обрушились все небесные громы. В первое мгновение, да к тому же еще со сна, трудно было понять, откуда появился этот ураган. Одно было ясно - вражеские пулеметы работали совсем близко.
   - Наверное, Кульбака проспал! - выругался комиссар Руднев, первый определивший, с какой стороны грозит опасность.
   Противник и в самом деле вел огонь с той стороны, где располагался отряд Кульбаки.
   - От морока мэни з цым торговцэм,- процедил сердито сквозь зубы Ковпак.- Розстриляю, щоб я вмер, розстри-ляю! - кипел он.- Нэ подывлюсь, що вин командир отряда...- И, подумав, крикнул:-Связной третьей роты!..
   Тот мигом появился перед командиром.
   - Бижы в роту, передай Карпенко, хай вот так,- показал он рукой,- обойдэ лисом справа и ударить противнику в тыл. Поняв?
   - Ясно!
   - Тильки быстро!
   - Есть!
   Мне тоже не терпелось быстрее узнать, что происходит у глуховчан.
   - Побегу к Кульбаке,- шепнул я начштаба,- узнаю, в чем там дело.
   - Давай, Петро,- кивнул он.
   Добрался я к глуховчанам как раз в тот момент, когда рота Карпенко ударила карателям в спину. А он, надо сказать, умел это делать мастерски. Не ожидая удара, фашисты дрогнули. Их огонь сразу ослаб. Этим воспользовался Кульбака и поднял в атаку своих людей. Огромный, как разъяренный бык, несся он впереди всех, расстреливая на бегу удирающих фашистских карателей и крича громовым голосом:
   - Ребя-ята, бей их, гадов!.. Кроши-и!.. Чтоб никогда-а... не лезли-и!..
   Расстреляв все патроны, Кульбака стал работать автоматом, как дубиной. Догнав вражеского офицера, он с такой силой ударил его прикладом по голове, что в руках остался один только ствол, и тот оказался согнутым...
   - Сво-олочи-и! - ревел он.
   - Что случилось, Петр Леонтьевич? - спросил я, догнав разбушевавшегося Кульбаку.
   - Убили трех самых лучших командиров,- с горечью ответил подошедший начштаба отряда Лисица,- командира роты Федора Голуба, его помощника Андрея Мандрика и политрука роты Ивана Андреевича Михеева. Самые лихие вояки...
   Кульбака, потрясенный горем, молчал. Ему все еще не верилось, что его боевых друзей и помощников нет в живых.
   - Услышав первые пулеметные очереди,- продолжал начштаба,- все трое вскочили. Голуб крикнул: "Рота-а, за мной!.." И, не дожидаясь, бросился навстречу гитлеровцам... Он тоже,- кивнул начштаба на своего командира,- такой же, как они, чумовой.- И, помолчав, добавил: -Вслед за Голубом бросились и мы с ротой. Но догнать его так и не удалось. Через несколько минут нашли всех троих мертвыми. Около них валялось десятка полтора гитлеровских солдат.
   - А как они к вам прорвались? Вы что, не выставляли охранения? - спросил я у Лисицы.
   - Почему не выставляли? Выставляли,- ответил тот.
   - А где же оно? Почему не встретило их? Может, уснули хлопцы и фашисты их тихонько того?..- показал я рукой, как действуют ножом.
   - Может, и так,- двинул плечами начштаба.- Пока еще и сами толком не знаем... Только не-е,- спохватился он,- там ребята толковые, среди них два коммуниста. Причем буквально перед самым боем я возвратился оттуда.
   В это время подошел со своими бойцами разгоряченный Федя Карпенко. Вместе с ними были и партизаны заставы, которых мы считали уже погибшими.
   - Спасибо вам! - тряс Федя все еще не пришедшего в себя от горя Кульбаку.- Много же вы наложили их. Ох и много!.. Весь лес трупами завален.
   - Это вам спасибо!..- гудел Петр Леонтьевич.- Спасибо, что помогли!..
   Только теперь выяснилось, что каратели, проникнув в лес между заставами, вышли прямо на глуховчан. Потому-то и удар был так внезапен. Их вел местный предатель, хорошо знавший лес и расположение глуховчан. Но и это не помогло. Батальон гитлеровцев, так надеявшихся на окружение и уничтожение партизан, попал сам в окружение и навсегда остался в лесу. Успели удрать только полтора десятка автомашин с двумя легкими пушками. Почти все вооружение гитлеровцев перешло в руки партизан.
   Узнав подробности боя глуховчан, Ковпак и Руднев сменили свой гнев на похвалу. На состоявшемся тут же разборе Руднев в своем заключении так прямо и сказал:
   - Это был экзамен на командирскую зрелость. Кульбака выдержал его блестяще!.. Но-о, покрывать беспечность лихачеством, бесшабашной храбростью, которая может кончиться гибелью, мы не можем!..
   - Верно! - подхватил Ковпак.- Именно из-за этого лихачества, если вы хотите знать, и погибли сегодня три хороших командира. Это надо всем понять на будущее. И, обменявшись взглядом с комиссаром, объявил разбор законченным.
   Все встали. Начали расходиться.
   - А кем до войны был Кульбака? - спросил я подошедшего ко мне с замшевым кисетом в руках начштаба глуховчан Лисицу.- А то промеж себя народ разное о нем толкует: одни говорят, что он майор-окруженец, другие утверждают, будто он бывший директор какого-то крупного торга, а третьи доказывают, что бывший военком...
   Лисица улыбнулся, ловко свертывая цигарку.
   - В общем,- начал он медленно,- говорят почти правильно. Был Кульбака и торговым работником, и военкомом... Не был только окруженцем.
   И Лисица кратко познакомил меня с биографией своего командира.
   Родился Петр Леонтьевич в семье батрака, в деревне Хотьминовке Глуховского района. С восьми лет он уже батрачил. В 1918 году, когда на Украину пришли войска кайзера, шестнадцатилетним мальчишкой вместе со своим старшим братом Николаем ушел в партизанский отряд Ведерникова. В 1924 году призвали в армию. Из армии возвратился в родное село коммунистом. Его избрали председателем сельсовета. С началом коллективизации он вместе с земляками создал первый в районе колхоз, став его председателем. Спустя пять лет Кульбаку выдвинули председателем райпо-требсоюза... В 1939 году его снова призвали в армию. В 1940 году комиссаром батальона он штурмует линию Маннергейма. Под Выборгом ранили. После госпиталя вернулся в родной Глухов, в торготдел... Но опять началась война. На второй же день Кульбаку вызвали в военкомат и назначили начальником моботдела. А через месяц его пригласил секретарь райкома Грабовский, предложил остаться в тылу врага, возглавить партизанский отряд. Леонтьевич согласился. Вот и вся биография...
   Лисица стряхнул с цигарки табачный пепел, задумался. В тот же вечер, вспоминал он, партизаны ушли в лес. Собралось их более 50 человек. Никто из них, кроме Кульбаки, не знал военного дела. Более того, многие и оружия-то до этого никогда не держали в руках. Все это были люди мирного труда. Они умели выращивать хлеб, строить дома, но никому не приходилось взрывать эти дома, убивать людей. Солдатами их сделала война.
   И Кульбаке пришлось немало потрудиться, чтобы за короткий срок сколотить боеспособный отряд, научить людей владеть оружием, метко стрелять по врагу.
   Как только немцы появились в районе, Кульбака заявил:
   - Я думаю, хлопци, трэба вылезать из лесу и начинать действовать.
   В тот же вечер почти половина отряда отправилась в разведку. Переодевшись в промасленный костюм тракториста, вооружившись кроме пистолета и гранаты гаечными ключами и болтами, ушел на задание и Кульбака.
   Через двое суток на минах, поставленных партизанами, подорвались две немецкие автомашины. Настроение в отряде поднялось. Люди оживились, предлагали даже устроить засаду на дороге Кролевец - Глухов, на которой было усиленное движение транспорта противника. А когда связались с партизанскими группами Горбушки и Воронцова, с партизанами Шестенского и Шалыгинского районов, то совсем воспрянули духом. Решили даже вместе отпраздновать 24-ю годовщину Великого Октября. Собрались в Ма-рицком лесу, у трофейного приемника, на мягком ковре из опавших листьев. Здесь впервые за два месяца пребывания на оккупированной врагом земле услышали родную Москву, узнали о параде на Красной площади и сразу почувствовали себя намного увереннее, сильнее. На этой встрече Кульбака предложил объединиться и создать один подвижной конный отряд. Но его не поддержали: командиры стремились действовать только в своих районах - сказывалось отсутствие опыта борьбы.
   В середине ноября в том же Марицком лесу Кульбака встретился с небольшой группой партизан. Ее возглавлял Степан Кириленко. Он сообщил, что под Путивлем, в Спад-щанском лесу, действует отряд Ковпака и Руднева.
   - Надо немедля с ним связаться,- предложил Петр Леонтьевич.
   В тот же день Кульбака, Белявский и Кириленко отправились на связь. Вернулись только на третьи сутки. Все наперебой, с восторгом рассказывали о встрече с Ковпаком, Рудневым, о смелом бое, который вели путивляне с немцами и в котором довелось им самим участвовать.
   - Теперь мы не одиноки,- с радостью говорил Кульбака.- Ковпак и Руднев ждут от нас активных действий.- И, подумав, добавил: - А все-таки, щоб понастоящему бить оккупантов, нам нужен крепкий кулак.
   Но объединиться удалось только зимой, в деревне Гутке.
   ...В январе 1943 года соединение вышло в Белоруссию, в район озера Червонного, или, как его называют полесчуки, Князь-озера, севернее Житковичей. Здесь командование получило новую боевую задачу: вывести из строя одну из главных железнодорожных коммуникаций врага: Львов - Киев.
   Ковпак с Рудневым задумали нанести удар по железке там, где противник этого меньше всего ожидал, то есть под самым Киевом. 3 февраля соединение от Князь-озера двинулось на юг. В районе Коростеня оккупанты засекли ковпаковцев. Несколько батальонов из Коростеня и Житомира вцепились в хвост партизанской колонне. На помощь немцам спешили части из Киева. По всему было видно: противник задался целью окружить и уничтожить партизан.
   Чтобы избежать невыгодных боев с крупными силами немцев и сохранить свои силы для выполнения поставленной задачи, командование соединения решило до подхода войск из Киева разгромить части, брошенные из Коростеня и Житомира. Наиболее подходящим для этого местом, по мнению штаба, был лес западнее Кодры. Надо было только заставить гитлеровцев наступать. "Партизаны,- говорил Сидор Артемьевич,- всегда остаются более слабой стороной, и их преимущество должно быть в обороне". Вот тут-то перед командованием и возник вопрос: кто должен стать непреодолимой стеной, о которую разобьются вражеские батальоны? Выбор пал на Кульбаку. Глуховский отряд отличался от остальных тем, что имел наибольшее количество станковых пулеметов с хорошо натренированными расчетами, приспособленными к партизанским боям.
   Все вышло так, как и рассчитывал Ковпак. Преследуя партизанскую заставу, передовой батальон немцев подошел к обороне глуховчан. Кульбака подпустил их вплотную к станкачам, выставленным батареей на склоне хребта, и сразу истребил до сотни гитлеровцев. Атака застопорилась. На помощь фашистам подошел свежий батальон, и немцы снова бросились в атаку. Пулеметчики прижали и их к земле. Тогда на выручку поспешил третий эшелон. В отличие от прежних боев гитлеровцы впервые применили подобную тактику эшелонирования своих сил. И Кульбаке, пожалуй, пришлось бы в дальнейшем очень туго. Противник, разведав силы и боевой порядок глуховчан, стал обходить, угрожая не только отряду Кульбаки, но штабу и обозу соединения, находившимся почти без прикрытия.
   Выручила снова рота Карпенко, вовремя брошенная Ковпаком в обход противника. В первые же несколько секунд карпенковцы скосили начисто переднюю роту немцев, во второй остались в живых только те, кого заслонили своими телами убитые. Третья разбежалась...
   После разгрома противника в лесу западнее Кодры, под Киевом, на следующий день взлетело на воздух три моста: железнодорожный - на магистрали Львов - Киев и два шоссейных - на Тетереве и Ирпене. Приказ был выполнен.
   
   * * *
   
   ...Из-под Киева соединение снова возвратилось в Полесье. Форсировав Припять, отряды расположились в селах по восточному берегу реки: штаб соединения и Путивльский отряд - в селе Аревичи Хойникского района; Глуховский отряд - в небольшой деревеньке Красноселье. От западной ее окраины к берегу тянулась шоссейная дорога, с которой как па ладони были видны и Припять, и растущий по обоим берегам молодой сосняк. На этой-то дороге предусмотрительный Кульбака и устроил свой наблюдательный пункт. "Может, по реке пойдут немецкие пароходы",- говорил он.
   И не ошибся. На третий день утром ему доложили, что по реке движется пароход. Петр Леонтьевич схватил свой артиллерийский бинокль, сехранившийся у него еще с финской войны, и помчался на берег. На реке действительно видна была темная точка. От нее кверху поднимался дымок. Сомнений не было - со стороны Киева шел пароход. Кульбака тут же доложил об этом по рации Ковпаку.
   - Уничтожить! - приказал тот.
   Всегда спокойный Кульбака вдруг начал волноваться: ему еще никогда не приходилось вести бой с противником на воде.
   Партизаны заняли свои боевые места. Сам Кульбака остался с пулеметчиками, откуда, как он считал, было удобнее руководить боем.
   - Огонь открывать после первой пулеметной очереди! - передал он команду.
   Пароход шел против течения медленно, шел не один. Он тянул за собой три баржи. За баржами следовал катер и несколько моторных лодок. Когда караван приблизился вплотную к насыпи, пулеметчик Саша Ибрагимов дал длинную очередь по капитанскому мостику парохода. В тот же миг из сосняка, тянувшегося вдоль берега, ударило полсотни автоматов, около десятка пулеметов и несколько ПТР. На борт полетели гранаты.
   Удар оказался настолько ошеломляющим, что немцы не смогли сразу открыть ответный огонь. Только спустя одну-две минуты с корабля захлебисто залаяли два пулемета. Затем к ним присоединилось несколько автоматов.
   - Бронебойщики! По фашистским пулеметам огонь! - гудел бас Кульбаки.- По пулеметам бейте!..
   Через четверть часа сопротивление немцев стало заметно слабеть. Слышались только одиночные выстрелы из винтовок и пистолетов. Видно было, как некоторые из оставшихся в живых немцев стали прыгать в воду, пытаясь спастись на противоположном берегу. Но и там их ожидала смерть.
   За полчаса все было кончено. Уничтожен пароход, три баржи, бронекатер, несколько моторных лодок.
   На следующий день с севера, со стороны Мозыря, появилась уже целая немецкая флотилия. Но ее быстро уничтожили партизаны Путивльского отряда.
   Вполне понятно, что этого оккупанты не могли простить Ковпаку. Они решили (в который раз!) разделаться с ним. Тем более что Ковпак сам оказался в ловушке, в междуречье двух таких крупных водных преград, как Днепр и Припять.
   Гитлеровский штаб разработал специальную операцию под секретным грифом "Мокрый мешок", в ходе которой захватчики намеревались, блокируя с запада и востока по рекам, мощным ударом с севера, с рубежа железной дороги Гомель - Калинковичи, зажать отряды Ковпака в междуречье и уничтожить. Руководство операцией было возложено на заместителя командующего 2-й немецкой армией.
   Узнав о готовящемся ударе противника, командование соединения предприняло попытку выскочить из "мешка" на север. Но было поздно. "Мешок" был завязан. Оставался единственный выход - прорываться из него на восток, через Днепр, или на запад - через Припять, в полесские леса. Взвесив все "за" и "против", решили прорываться на запад. Для этого надо было за ночь, самое большее за сутки, построить на реке мост. Эту задачу Ковпак возложил на Пу-тивльский отряд. Остальным отрядам приказал занять оборону и любой ценой не допустить немцев к месту строящейся переправы.
   На этот раз Глуховский отряд оказался также на самом опасном, танкодоступном направлении. Ему была придана вся артиллерия соединения и минеры. Но что они могли сделать за короткий срок на открытой местности?
   - Не удержимся, Петр Леонтьевич, маловато у нас силенок,- беспокоился начштаба Лисица.- Еще бы с десяток пушчонок...
   - Шо зря говорыть! - буркнул Кульбака.- Хто их тоби дасть, откуда?.. Лучше скажи, дэ целесообразно поставить те, шо у нас есть?.. Я думаю так: в центре, где скорее всего полизуть танки, сосредоточим всю артиллерию, впереди плотно заминируем. А пулеметы поставим на флангах. Мы так часто в Финляндии делали. Главное при наступлении - отсечь от танков пехоту...
   - Верно! - согласился бывший пограничник Лисица.
   Долго лазил Кульбака со своим начштаба по канавам и кочкам, соображая, как лучше построить оборону. И не напрасно!
   Когда утром 17 мая появились медленно ползущие вражеские танки, а за ними - серые группки пехоты, партизаны спокойно ждали, когда сработают мины. Вслед за взрывами сразу же ударила артиллерия. С флангов на немецкую пехоту обрушили огонь пулеметы, прижав ее к земле. Несколько раз за день возобновляли фашисты свои атаки. Но каждый раз, теряя танки и пехоту, откатывались назад. А тем временем путивляне заканчивали строительство моста. Утром 18 мая отряды начали переправляться на западный берег. Последними перешли глуховчане, уничтожив за собой мост. Соединение снова скрылось в обширном массиве полесского леса.
   
   * * *
   
   ...В конце сентября 1943 года отряды Ковпака снова возвратились из Карпат в Полесье, расположившись севернее Олевска, в районе хутора Конотопа, в четырех километрах от тех же Глушкевичей, откуда 12 июня начали свой третий, знаменитый Карпатский рейд. Возвратились уставшие, обносившиеся, израсходовавшие все боеприпасы, но сохранившие боевой ковпаковский дух. К тому же этот боевой дух ежедневно поднимался героическими успехами родной армии на фронтах. В эти дни советские войска как раз подошли к Днепру, форсировали его и начали бой за Киев. 6 ноября войска 1-го Украинского фронта освободили столицу Украины Киев, а вечером разведчики доложили Ковпаку, что станция Олевск забита немецкими эшелонами с боеприпасами, танками и горючим. Услышав об этом, Ковпак чуть не подскочил, глаза его оживились. По всему было видно, старик задумал что-то важное.
   - А нимцив в Олевске богато? - спросил Сидор Артемьевич.
   - Порядочно,- ответил разведчик Бережной.- По данным Олевского партизанского отряда, оккупанты готовятся к длительной обороне. Город разбит на пять секторов...
   - Гм,- крякнул недовольно Ковпак, сердито почесывая бороду.
   Он не раз втайне подумывал ударить по Олевску, наделать там "такого тарараму, щоб немци без штанив убижалы из города". Да что сделаешь, если нет боеприпасов? Услышав о скоплении на станции вражеских зшелонов, Сидор Артемьевич снова загорелся этой идеей.
   И вот разработан план операции. Он, правда, не совсем удовлетворял Ковпака, так как предусматривал не захват города, а только уничтожение немецких эшелонов на станции. Но, подумав, Ковпак его утвердил. Он понимал: голыми руками Олевск не возьмешь.
   Через два дня соединение перебазировалось в район Со-бычина. Вечером 14 ноября Ковпак вызвал в штаб командиров и поставил всем задачу.
   - Тоби, Кульбака, як самому слабому (Глуховский отряд в Карпатском рейде понес наибольшие потери), на цэй раз ставлю задачу полегче - уничтожить охрану на станции. Бона вся в одном вагоне. Поможуть тоби партизаны из местного Олевского отряда. Боны хорошо знають расположение... Начнем ровно в 2 часа ночи. Провиртэ часы.
   В два часа ночи Сидор Артемьевич сидел на своем КП, всего в каких-нибудь восьмистах метрах от станции, и нервничал: все командиры доложили о выходе на исходный рубеж для атаки и готовности к бою, а Кульбака молчал.
   И вдруг на станции фыркнула короткая автоматная очередь, а вслед за ней страшной силы взрыв всколыхнул под ногами землю. Над КП грозно прошумели осколки. На станции вспыхнуло огромное пламя. Потом снова один за другим прокатились такие взрывы, после которых оставаться на прежнем месте стало небезопасно.
   - Що вин там чудыть? - недоумевал Ковпак. Случилось же, действительно, чудо. Поняв, что успех целиком зависит от внезапности, Кульбака медленно, очень осторожно по-пластунски вел свои роты, вернее, роту (с ним было всего около сотни человек) к вагону, в котором находилась охрана, надеясь накрыть ее спящей и захватить без шума. До цели уже оставалось всего каких-нибудь полсотни шагов. Вдруг дверь вагона открылась, из нее высунулся сонный немец, соскочил на землю и, услышав приближающийся шум двигающейся к вагону партизанской цепи, выстрелил. Политрук роты Тымченко тут же дал по гитлеровцу короткую автоматную очередь. Бронебойно-зажигательные пули угодили в стоящий неподалеку вагон, оказавшийся с дополнительными зарядами для снарядов и мин. Раздался оглушительный взрыв. За ним второй, третий... Начали рваться снаряды и авиабомбы в соседних вагонах. Вспыхнули цистерны с горючим. Поднялся такой грохот, будто началось извержение вулкана. Услышав взрывы на станции, в городе подняли стрельбу партизаны местного Олевского отряда.
   Перепуганные гитлеровские вояки, видимо, решили, что русские уже ворвались в город, и в панике бежали.
   
   * * *
   
   И еще об одной блестящей боевой операции Петра Кульбаки мне хочется рассказать.
   Было это в феврале 1944 года, в деревне Шевня, недалеко от станции Звежинец. Наше соединение преобразовали в дивизию, которая выдержала здесь суровый экзамен. 1-й полк разгромил карателей еще при подходе к исходному рубеясу для наступления, в лесу, у развилки дорог, в двух километрах южнее деревни Кособуды. 3-й полк тоже встретил гитлеровцев на марше у деревни Вепшец, на ее северной окраине. Более двух фашистских батальонов почти полностью остались тогда на дороге. Подобное побоище мне приходилось видеть только раз в жизни. Особенно пришлось поработать в тот день 2-му полку, которым командовал П. Л. Кульбака.
   В Шевне, где, согласно приказу, должен был остановиться на дневку 2-й полк, вечером появилось до роты гитлеровцев. Следовавшая в ГПЗ рота Кульбаки совместно с разведчиками сходу атаковала и разгромила немцев. Почти вслед за ротой влетел в деревню на серой, в яблоках, кобылице и комполка со своим начштаба.
   - Товарищ майор,- обратился к нему ротный.- Враг разгромлен. Удрало всего несколько человек. У нас потерь нет.
   - Молодцы, ребята! - похвалил Кульбака, глядя с сожалением на аккуратные домики. С одной стороны, он был доволен успехом своих подчиненных, а с другой - тонким чутьем опытного воина понял, что это только частица успеха, что серьезная схватка еще впереди...
   Подъехали комбаты, из леса показалась колонна полка.
   - Начштаба, пошли, пожалуйста, посыльного, хай за-держыть колонну,- приказал Кульбака, затем обратился к комбатам: -Ну что, ребята?.. Деревню-то мы взяли, а погреться в ней наверно не придется,- улыбнулся он.- Не дадуть фрицы... Часа через два надо их ждать...
   - Пожалуй, да,- согласились командиры.
   - Ну, а раз так, надо готовиться к обороне.- Улыбка на его лице исчезла.- И готовиться серьезно... Думаю: в Шевню нам всем лезть опасно... Оставим в ней одну, от силы две роты. Остальными силами займем оборону по опушке леса,- обвел он рукой,- охватим село подковой. Обоз тоже оставим в лесу, на хуторах... Ясно?
   - Понятно,- ответил за всех Лисица.
   Часа два спустя, как и предполагал Кульбака, на дороге из местечка Краснобруд появилась немецкая мотоколонна. В одном - полутора километрах от Шевни она остановилась. Вскоре гитлеровцы открыли по деревне сильный минометный огонь. Затем до двух батальонов пехоты, ведя беспорядочный огонь, двинулось в атаку. И вот, когда фашисты подошли почти к домам, кульбаковцы обрушили на них огонь одновременно с двух сторон. Мечтавшие об окружении и уничтожении партизан, немцы сами оказались в окружении, прижатыми свинцовым ливнем к земле. На выручку им был брошен второй эшелон. Он пытался обойти партизан по леоу. Но его постигла та же участь. Более пяти часов длился отчаянный бой. Потеряв около 400 солдат и офицеров, гитлеровцы бежали.
   Многие тысячи километров прошел с боями со своим отрядом, а затем полком славный партизанский командир Петр Леонтьевич Кульбака по оккупированным немецко-фашистскими захватчиками Украине, Белоруссии, Прикарпатью, Польше и Восточной Пруссии, борясь за свободу и счастье трудового народа. За заслуги в организации партизанского движения на Украине, за мужество и отвагу, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками, Советское правительство наградило Петра Леонтьевича тремя боевыми орденами, тремя медалями и присвоило ему звание Героя Советского Союза.
   А когда смолкли залпы войны, он сдал автомат в арсенал и вот уже более 20 лет трудится на мирном фронте - работает директором завода в своем родном Глухове.