Б. Дружинин
ГЕРОИ "ПАРТИЗАНСКОЙ ИСКРЫ"

Герой Советского Союза ГРЕЧАНЫЙ П.К.

   В глубоком мареве маячит зеленая гряда холмов. На сотни километров раскинулись плодородные украинские поля, изрезанные оврагами и балками. Наш "газик" мчится в село Крымка. Вот показались ее белые хаты, вишневые и яблоневые сады. Около здания средней школы выстроились высокие пирамидальные тополя. В листьях акаций блестят медные струны электрических проводов. А у околицы петляет тихая река Кодыма... Таких сел много в Николаевской области на Украине.
   Мысленно перенесемся в далекий 1941 год. В памятный грозный июнь на полях Крымки дружно поднялась пшеница. Под щедрым южным солнцем наливались колосья. В садах зрели пахучие яблоки, сливы, вишни. По вечерам на улицах села звучали молодые голоса. На полянке около клуба танцевали под баян хлопцы и дивчины.
   В парке у реки часто собирались ученики старших классов средней школы. Они пели песни, спорили о книгах, думали о своем будущем. Одни хотели стать агрономами, колхозными механизаторами, садоводами, другие - инженерами. Неразлучных школьных друзей Парфентия Гречаного, Ивана Герасименко, Мишу Кравца увлекало море, романтика дальних походов. Они мечтали плавать на боевых кораблях. Даже в школу Миша Кравец ходил в костюме военного моряка, с гордостью носил полосатую тельняшку, бескозырку с ленточкой. Юноши и девушки уверенно вступали на дорогу светлого человеческого счастья. Перед ними открывались горизонты родной страны, которую они любили горячо, нежно, связывали с ней свои сокровенные надежды...
   В погожие летние дни школьники не разлучались со своим учителем Владимиром Степановичем Моргуненко. Как любили они походы по берегам Южного Буга! Собирали для школьной коллекции травы, злаки, насекомых. Путешествуя по степному Причерноморью, ребята любовались налитыми колосьями пшеницы, плантациями сахарной свеклы, яблоневыми и вишневыми садами.
   Владимир Степанович воспитывал у ребят любовь к родному краю, к людям, к труду. Он говорил:

Герой Советского Союза МОРГУНЕНКО В.С.

   - Никогда не чурайтесь, друзья, будничного труда, не будьте белоручками. Труд не только наш кормилец, он возвышает ум, волю и сердце.
   На околице села, у реки Кодымы, многие годы рос бурьян да колючая дереза. Однажды, а было это много лет назад, Владимир Степанович собрал на пустырь ребят.
   - А что если мы здесь посадим сад? - спросил он.
   Это предложение всем понравилось. Школьники дружно взялись за дело: корчевали пни, выдирали сорняки, очищали пустырь от камней. А потом посадили молодые деревца. Заботливо поливали их, подкармливали минеральными удобрениями.
   Шли годы. Подрастали мальчики и девочки, а вместе с ними поднимались клены и ясени, расцветали акации. На бывшем пустыре у реки зеленел сад. Около школы ребята посадили яблони, вишни, сливы. Как-то Владимир Степанович сказал своим юным друзьям:
   - Еще древние утверждали, что человек должен посадить хотя бы одно дерево. Человек умрет, а дерево останется. Каждый должен оставить добрый след на земле.
   В. С. Моргуненко был директором средней школы и преподавал в старших классах историю народов СССР. Преподавал он интересно, увлекательно. Особенно любили слушать ребята рассказы учителя о ратных подвигах нашего народа.
   Бывало, рассядутся на полянке кружком и слушают о сражениях под Полтавой, на Бородинском поле, о Севастопольской обороне, о легендарных героях гражданской войны. И много славных патриотов выросло в Крымке...
   В первые дни войны в Крымку пришел представитель райвоенкомата. Вместе с Владимиром Степановичем Моргуненко они создали из колхозной молодежи боевой отряд по борьбе с вражескими парашютистами. Дни и ночи молодые патриоты, вооруженные карабинами и охотничьими ружьями, наблюдали за воздухом. Немецкие самолеты бомбардировали районный центр - город Первомайск. Вражеская авиация налетала на железнодорожные станции и окрестные села. В один из таких налетов огнем зенитной артиллерии был сбит немецкий бомбардировщик. Летчик и стрелок-радист выбросились с парашютами. Отряд молодых истребителей взял в плен вражеских авиаторов.
   В августе 1941 года в Первомайский район вторгся враг. По большаку мимо Крымки, вздымая едкую пыль, тянулись обозы, автомашины, орудия. Слышалась чужая речь. На родные поля вступила нога солдата-чужеземца. На столбах, заборах, домах появились грозные приказы, в которых так и пестрели страшные слова: "тюрьма", "расстрел". В сельском клубе обосновался жандармский пост. До слуха колхозников стали доноситься ненавистные названия: "жандармерия", "префект", "сельуправа".

Герой Советского Союза ДЬЯЧЕНКО Д.С.

   Наступили дни горькой подневольной жизни. Но советские патриоты не покорились врагу. Коммунист Владимир Степанович Моргуненко, оставленный Первомайским райкомом партии для боевой работы в тылу врага, создал из молодежи Крымки подпольную комсомольскую организацию. Ее боевым вожаком был избран Парфентий Гречаный.
   Возник вопрос: как же назвать организацию? Обращаясь к членам комитета, Парфентий сказал:
   - Вы знаете, друзья, заслуги ленинской "Искры". А мы с вами внуки Ильича. Будем же в тылу врага сеять искры народного гнева, раздувать пламя борьбы. Я предлагаю назвать нашу подпольную комсомольскую организацию "Партизанская искра".
   - Хорошо, согласны,- раздались голоса. Так и назвали.
   Искровцы приняли торжественную присягу. Парфентий Гречаный, Дмитрий Попик, Ваня Герасименко, Миша Кравец и другие юные подпольщики один за другим читали слова партизанской клятвы, а затем каждый наколол булавкой палец руки и расписался своей кровью.
   Вскоре в селах начали создаваться боевые пятерки. Это были маленькие ячейки, дозоры партизанского подполья. В селе Ново-Андреевка пятерку возглавила Даша Дьяченко. От комсомольского комитета из Крымки протянулись невидимые нити в село Кумары - к Володе Вайсману, в Каменную Балку - к Наде Буревич, в село Катеринку - к Мише Клименюку и другим искровцам.
   Подпольный комсомольский комитет раздобыл несколько радиоприемников, пишущую машинку. Каждый день искровцы принимали сообщения Советского информбюро. В селах, на станциях железных дорог, в хатах люди читали маленькие листовки. За тысячи километров через линию фронта доносился голос родной Москвы.
   На полях и в лесах Первомайского района комитет установил посты, которые следили за полетами советских самолетов. Участник "Партизанской искры" Ефим Ющенко рас- сказывает:
   "Нам удавалось собирать листовки, сбрасываемые советскими летчиками. Помню, например, что в ночь на 7 ноября 1942 года около села Ново-Андреевка Даше Дьяченко удалось подобрать много листовок, в которых Родина передавала боевой праздничный привет, сообщала о героических действиях Красной Армии. Эти листовки разносились комсомольцами по селам, переписывались от руки, читались в хатах, в поле, в лесу, на базарах. На вид будничная работа, но она требовала от юношей и девушек смелости и находчивости, была сопряжена с постоянным риском попасть на растерзание жандармов. В тылу врага "Партизанская искра" стала для советских людей огоньком надежды".
   
   * * *
   
   Стояла темная сентябрьская ночь 1942 года, ветреная и дождливая. Краснозвездный самолет, поднявшись с прифронтового аэродрома, ушел по своему маршруту. Несмотря на пасмурную погоду, пилот уверенно вел машину в глубокий тыл врага. Летели над бескрайними просторами Украины. Несколько раз яростно стучали немецкие зенитные батареи, ночную темь разрубали мощные лучи прожекторов. Самолет обходил опасные зоны зенитного огня, поднимался за облака.
   Но вот летчик достиг цели. В кабине самолета вспыхнул световой сигнал: "Приготовиться".
   В раскрытую дверцу ворвался сильный ветер. Пилот скомандовал:
   - Пошел!
   Человек, сидевший до этого в кабине, прыгнул в ночную бездну. Через несколько мгновений раздался хлопок, как выстрел, и над его головой возник купол парашюта...
   Десантника встречали на земле товарищи по оружию. Это был коммунист Николай Степанович Костюк. Он прибыл сюда по заданию ЦК КП(б) Украины. Партия поручила Н. С. Костюку установить связь и объединить разрозненные подпольные группы на территории Первомайского, Савранского, Врадиевского и Кривозерского районов, активизировать их деятельность, поднимать народ на борьбу с врагом.
   В северной части Одесской области раскинулись Савранские леса, в которых обосновались партизаны. Здесь Костюку удалось собрать руководителей боевых групп, создать прибужскую подпольную партийную организацию. Побывал он и в городе Первомайске, установил связь с коммунистом-подпольщиком Федором Загубелюком. Первомайские подпольщики подрывали автомашины на большаках, устраивали диверсии на железной дороге, подбирали верных людей для партизанских отрядов, выпускали листовки под названием "Говорит Москва", завязывали связи с коммунистами и комсомольцами, оставшимися в селах. От Федора Загубелюка связующие нити протянулись и в село Крымка, к Владимиру Степановичу Моргуненко, а через него - к юным подпольщикам "Партизанской искры".
   Встретившись с Парфентием Гречаным, Владимир Степанович передал ему боевой приказ партийного подполья:
   - Усилить удары по врагу. Особое внимание уделить диверсионной работе на железной дороге, срывать движение воинских эшелонов.
   Советы и наставления Моргуненко были глубоко продуманными. Положив руку на плечо Парфентия, он говорил:
   - Пора искровцам браться за настоящие партизанские дела. Надо пустить под откос воинский эшелон. Я помогу вам подготовиться к этой боевой операции. План диверсии необходимо продумать во всех деталях: выбрать участок пути, знать время движения поездов, хорошо изучить способы минирования, места отхода, предусмотреть все до мелочей. Боевой риск неизбежен. Но мы должны действовать наверняка, без лихачества. Помните: за каждую ошибку придется расплачиваться кровью... И еще один строгий наказ: о диверсии должны знать только члены комитета. Операцию будем готовить в строгой тайне. Тебе все ясно?
   - Взрывчатка уже припасена,- после некоторого раздумья ответил Парфентий.- А минировать нас научит солдат Михаил Замурин - из лагеря военнопленных. Он сам говорил, что служил в саперном батальоне. С военнопленными мы дружим.
   - Это очень хорошо,- похвалил Владимир Степанович.- "Партизанской искре" нужны специалисты- военные.
   Когда расставались, Владимир Степанович сказал:
   - Гитлеровские холуи ходят за мной по пятам. Чтобы не навлечь подозрений на "Партизанскую искру", я буду несколько дней скрываться в Петровке и в других окрестных селах. Мои адреса держи в памяти, они, Парфуша, только для тебя...
   После встречи с В. С. Моргуненко в декабре 1942 года Парфентий Гречаный созвал заседание комсомольского комитета. Друзья-подпольщики с волнением узнали о новом задании партии. Они горячо обсуждали его, вносили свои предложения. Комитет принял план диверсий.
   К тому времени "Партизанская искра" насчитывала в своих рядах около сорока юных патриотов.
   ...Буранная зимняя ночь. Боевая группа в составе Парфентия Гречаного, Владимира Вайсмана, Даши Дьяченко, Михаила Замурина и Ивана Газизова направилась на железнодорожный перегон между станциями Врадиевка и Любашевка. Место для диверсии выбрали заранее, там, где железнодорожная колея делает крутой поворот.
   Шли медленно, ступали по рыхлому снегу след в след. Группу вел Володя Вайсман, который хорошо знал эти места. Мины несли Замурин и Газизов.
   Вдали, на фоне снежной равнины, виднелось полотно железной дороги. Метель затрудняла движение, слепила глаза. Коченели руки. Искровцы остановились. Идущий впереди Владимир Вайсман сообщил: "По насыпи проходит военный патруль". Немедленно залегли в сугроб. С тревогой наблюдали - вдали маячили два солдата с собакой. Ветер доносил их голоса. Через десять минут томительного ожидания все смолкло. Только ветер свистел в проводах, взметая сухой снег. Теперь пора... Быстрее к рельсам.
   Вперед устремились минеры. Они ловко карабкались по заснеженной, обледенелой насыпи. Парфентий, Володя и Даша встали в боевое охранение, взяли на изготовку автоматы и карабины. Прислушались к шорохам ночи: голосов не слышно, только беснуется пурга. Умело орудовал ломиком Михаил Замурин, он быстро откалывал между шпалами обледенелые комья снега. Иван Газизов саперной лопаткой сделал под рельсами ниши. Не теряя ни одной секунды, уложили в них ящики с минами, установили взрыватели. Сверху мины засыпали снегом.
   Под покровом ночи быстро ушли обратно. Молча распрощались, разошлись в разные стороны, по своим селам. А через некоторое время на железнодорожной магистрали раздался оглушительный взрыв. Фашистский эшелон с боеприпасами, наскочив на партизанские мины, пошел под откос. Гулко рвались снаряды, загорелись вагоны, багровые отблески пламени были видны далеко...
   По телеграфным проводам из уездной префектуры была передана шифровка о диверсии. Жандармы стали рыскать по селам, выискивать партизан. Остановилось движение поездов к фронту. К месту катастрофы подошел восстановительный поезд.
   Жители окрестных сел, до которых докатилось эхо взрыва, радовались:
   - Добре нынче фашистам всыпали партизаны.
   После этого оккупанты усилили охрану железной дороги, во многих местах построили пулеметные дзоты, увеличили количество постов и патрулей. Но партизаны не отступили перед трудностями. От активного и изобретательного Володи Вайсмана, вожака боевой пятерки из села Кумары, поступило в комсомольский комитет "Партизанской искры" новое предложение. Он уверял, что пустить под откос воинский эшелон можно без всяких мин.
   Парфентий Гречаный попросил Владимира изложить свой план.
   - Зачем поднимать шум, устраивать взрывы, расходовать взрывчатку? - сказал Вайсман.- Можно просто отвинчивать гайки, которыми скрепляются на стыках рельсы.
   Посоветовались с Владимиром Степановичем Моргуненко, обсудили предложение на комитете, признали его ценным. Мише Кравцу, Владимиру Вайсману и Ване Беличкову поручили осуществить эту боевую операцию.
   Несколько дней и ночей Владимир Вайсман изучал участок железной дороги за станцией Врадиевка. Узнал, что через каждые два километра установлены посты, запомнил время их смены, присмотрелся к действиям патрулей. Дома он практиковался в отвинчивании гаек на ржавых болтах. Потом Володя дал сигнал, и ночью в Кумары пришли из Крымки Миша Кравец и Ваня Беличков. Друзья бесшумно пробирались к железной дороге. Залегли недалеко от насыпи. Как только патруль удалился на несколько сот метров, Владимир Вайсман быстро по-пластунски добрался до рельсов и, лежа на боку, стал отвинчивать гайки на стыках. А Миша и Ваня дежурили, готовы были в любую секунду предупредить товарища об опасности.
   Через некоторое время Вайсман, тяжело дыша, сполз с насыпи.
   - Теперь быстрее по хатам! - сказал Владимир.
   Не успели они отойти на километр, как вдали на железнодорожном полотне показались огни паровоза. На полном ходу поезд пошел под откос.
   На другой день партизанская разведка установила:
   - Во время железнодорожной катастрофы было разбито десять цистерн с бензином и несколько вагонов с другим военным имуществом.
   Об этой диверсии доложили учителю, он от всей души поблагодарил ребят:
   - Вот это молодцы, право слово! Вы представляете, что это значит, когда враги на фронте не получат десятки тонн бензина? А ведь бензин движет моторы танков и самолетов! Это и есть настоящая помощь Красной Армии.
   Однажды на комсомольском комитете "Партизанской искры" кто-то сказал, что хорошо бы раздобыть несколько немецких военных мундиров. Юные партизаны встретили это предложение с восторгом. Но где и как добыть мундиры? Выдвигались различные варианты. В результате обсуждения решили подготовить вооруженное нападение на автомашину с немецкими офицерами. Создали боевую группу в составе Михаила Кравца, братьев Александра и Владимира Волошиных, Андрея Бурятинского.
   Вооружившись карабинами и ручными гранатами, группа ушла ночью на выполнение боевого задания. Замаскировавшись в придорожном лесу, терпеливо выжидали.
   Вот вдали показался немецкий грузовик. И как только он приблизился к месту засады, Михаил Кравец и Андрей Бурятинский бросили под его колеса гранаты. Братья Волошины мгновенно открыли огонь. Удар был настолько неожиданным и ошеломляющим, что ехавшие на машине гитлеровцы не успели оказать сопротивления. Все они были уничтожены огнем юных подпольщиков.
   В этот момент над шоссе взметнулись снопы света, вдали показалась колонна вражеских автомашин. Оставаться здесь было нельзя ни одной минуты. Схватив пять немецких карабинов, патроны и более десятка ручных гранат, группа Михаила Кравца скрылась в лесу.
   
   * * *
   
   Среди вожаков боевых пятерок "Партизанской искры" особенно радовала комитет неугомонная Даша Дьяченко. Как бы ни было трудно, она не унывала, пела любимые песни, читала стихи, танцевала. Даша часто говорила:
   - Я верю, друзья, придут наши...
   До войны Даша жила в Львовской области. Ее отец работал председателем райисполкома. Училась в средней школе. Перешла в десятый класс. А вскоре началась война. Отец ушел на фронт. Даша с матерью поехала в Первомайский район Николаевской области, в село Ново-Андреевку, где жила ее бабушка. Ночью на пассажирский поезд налетели немецкие самолеты. Рвались бомбы, горели вагоны, метались люди. Даша впервые лицом к лицу столкнулась со смертью, увидела кровь детей и женщин. Едва вырвалась из горящего вагона. Вместе с матерью скитались в степи. После долгих мытарств они приехали в Ново-Андреевку.
   А война бушевала все сильнее. Радио доносило тревожные, горестные вести. Враг все глубже врезался в живое тело Родины, занимал города, селения, железнодорожные станции. На цветущую украинскую землю, в родное Причерноморье вторглись вражеские дивизии.
   Все чаще и чаще думала Даша об отце. Мечтала тоже быть на фронте. Она видела себя то связисткой, то санитаркой на поле боя. Доставала свой комсомольский билет. Вглядывалась в дорогой силуэт Ильича. В такие минуты вспоминались друзья юности, школа, золотые деньки... Скоро ли вернутся они?
   Но больше всего угнетало бездействие. Не раз вспоминала полюбившиеся слова героя из одной книги: "Лучше умереть в бою, чем стать перед врагом на колени". А сколько раз на комсомольских собраниях, на уроках по литературе да и в семье говорилось о герое нашего времени, о счастье отдать Родине души прекрасные порывы.
   Даша присматривалась к сельской молодежи, искала товарищей, которым можно поведать свою тайну, сокровенные думы. Особенно нравился ей Ваня Васильев. Бедовый такой паренек, смелый, решительный, острый на слово. Однажды он намекнул:
   - В такое время стыдно стоять в стороне...
   Даша смотрела на него открытыми ясными глазами, поправляла упавшую на лоб прядь густых черных волос, просила:
   - Ну посоветуй же, Ваня, что мне делать?
   - А стрелять умеешь?
   - Нет.
   - Эх, вы, девчата, вам бы галушки варить,- сказал он с усмешкой.
   На этом их разговор оборвался. Ваня Васильев не сказал ничего определенного. Как член боевой пятерки "Партизанской искры", он строго хранил тайну. И в то же время разведывал, можно ли "горожанку Дашу", как называли ее на селе, вовлечь в организацию.
   Прошло немного времени, Даша стала подпольщицей. Вместе с хлопцами и девчатами училась стрелять из винтовки, бросать гранаты. В окрестных селах она завязывала дружбу со своими сверстниками. Вербовала их для боевой работы. Так познакомилась с десятиклассником Сашей Комарницким. Дашина подружка Женя Лебедева сказала о нем:
   - Ростом хотя и мал, да удал.
   Подружки знали, что комсомолец Александр Комарнкикий тайком смонтировал радиоприемник, слушает Москву, а потом распространяет среди населения рукописные листовки, в которых сообщаются новости с Большой земли.
   Через несколько дней после первого знакомства Даша сказала Комарницкому:
   - Нельзя же вести борьбу с врагом в одиночку... Давайте вместе с нашими ребятами.
   Александр посмотрел на нее пристально, спросил:
   - А вы не боитесь так открыто разговаривать со мной?
   Даша усмехнулась. В ее глазах засветились искорки. Она достала из кармана листовку и, подавая ее Саше, сказала:
   - Это же ваша работа...
   Вскоре Александр Комарницкий был принят в "Партизанскую искру". В качестве вступительного взноса он передал подпольщикам револьвер и патроны.
   
   ...Недалеко от Ново-Андреевки раскинулся лагерь советских военнопленных. В бараках за колючей проволокой томилось около двухсот человек. Уже давно у Даши зародилась мысль организовать побег пленных, вырвать их из неволи. Своей думкой она поделилась с членами боевой пятерки. Замысел был дерзкий.
   "Как же решить каверзную задачу со многими неизвестными?" - думала Даша.
   Лагерь военнопленных охранялся небольшим отрядом румынских солдат. И хотя в глубоком тылу они вели себя беспечно, все же проникнуть через колючую проволоку было трудно. Даше стало известно, что в окрестных селах жандармы мобилизовали девушек для выполнения хозяйственных работ в лагере. С этими девушками она скоро нашла общий язык.
   - Эврика! - радостно сказала Даша своему другу Саше Комарницкому.- Ниточка в наших руках. А потянув ее, мы размотаем и весь клубок.
   - Пленные солдаты работают на полях. Это уже вторая ниточка,- посоветовал Саша.
   Стало известно, что в лагере военнопленные создали боевую подпольную организацию. А возглавляет ее товарищ Дмитрий. С ним-то и удалось с помощью одной девушки установить контакт.
   О вооруженном нападении искровцев на охрану лагеря не приходилось и помышлять. Созрел иной план, о котором Даша рассказала Парфентию Гречаному. План был одобрен комсомольским комитетом и Владимиром Степановичем Моргуненко.
   Даша и ее подруги познакомились с румынскими солдатами, среди которых было несколько молодых рабочих из Констанцы. Даша несколько раз заходила к ним в казарму и выдавала себя за артистку. Под гитару исполняла народные украинские песни, задорно плясала гопак. Разучила даже небольшую румынскую песенку.
   Солдатам нравились украинские девчата. Однажды Даша предложила им "хорошо повеселиться", обещала угостить отменной украинской горилкой с перцем. Солдаты охотно согласились.
   План операции под названием "Ромашка" был сообщен товарищу Дмитрию. Готовились к ней одновременно - боевая пятерка искровцев и военнопленные в лагере.
   Однажды вечером в воскресенье Даша Дьяченко и ее подруги, одевшись в нарядные платья, пришли в солдатскую казарму. Они принесли несколько корзинок. Наверху лежали румяные яблоки. А под ними бутылки с синеватой горилкой.
   Веселье началось с концерта. Даша исполнила несколько песен. Потом девушки танцевали, водили хоровод. Больше всего они заботились о том, чтобы быстрее напоить солдат. Граненые стаканы с крепкой горилкой подносились непрерывно. Даже часовым, стоявшим у главного входа в лагерь, довелось узнать вкус горилки с перцем.
   Захмелевшие солдаты горланили в казарме песни. А в этот момент по условному сигналу военнопленные напали на пьяных часовых. В колючей изгороди прорубили проходы и хлынули на волю. Все это совершилось с такой быстротой, что пьяные солдаты хотя и открыли стрельбу, но не сумели помешать побегу. Пользуясь суматохой, Даша и ее подруги немедленно скрылись.
   Около двухсот военнопленных с помощью боевой пятерки вырвались из плена, ушли в леса к партизанам. Операция "Ромашка" - одна из самых доблестных страниц "Партизанской искры".
   - Молодец наша Даша,- сказал на комсомольском комитете Владимир Степанович.- Честное слово, друзья, настоящая героиня.
   - Красивую "ромашку" подарила она Родине,- добавил Парфентий Гречаный.
   
   * * *
   
   Жизнь в глубоком тылу врага, полная тревог и опасностей, выдвигала перед юными подпольщиками все новые сложные задачи, а порой и ставила их в тупик. Как-то Даша Дьяченко рассказала друзьям о своем личном горе. Получилось так, что она приглянулась одному парню, работавшему на полях немецкого хозяйства. Вечерней порой он (его звали Иваном) ходил за ней по пятам. Объяснялся в любви и даже предложил выйти за него замуж.
   Не раз Иван заходил и в хату, где с матерью и бабушкой жила Даша. Здесь он встречал Парфентия Гречаного и других искровцев.
   Однажды Даша высказала Ивану свою неприязнь, бросила в лицо резкие слова:
   - Я презираю тебя и не хочу, чтобы ты переступал порог нашей хаты.
   Это взбесило парня, и он пригрозил:
   - Я сообщу в жандармерию, что у тебя собираются хлопцы, да еще из соседних сел. О чем вы там балакаете?
   - Дурень этакий, это же мои друзья,- ответила Даша.- А в мою личную жизнь не лезь. Не запретят же нам песни.
   - Полицаи побачат,- огрызнулся Иван.
   Об этом разговоре Даша сообщила Парфентию. Дело серьезное. Стали обсуждать на комитете, что делать, как избежать беды.
   Кто-то даже предложил:
   - Убрать полицейского подпевалу.
   Но Гречаный выступил против.
   - Разумеется, друзья,- сказал он,- мы имеем моральное право уничтожить любого вражеского пособника. Но в данном случае это опасный и гибельный шаг. Жители Ново-Андреевки наверняка знают, что Иван ходил в хату к Даше Дьяченко. Начнется следствие. Арестуют ее. А потом ищейки могут прийти в Крымку. Нет, мы не имеем права так легко рисковать организацией.
   - Я согласен с Парфентием,- твердо сказал начальник штаба "Партизанской искры" Дмитрий Попик.
   - Но как же все-таки быть? - спросил Вайсман.
    После всестороннего обсуждения комитет решил: "Даше Дьяченко формально стать невестой Ивана".
   - Даже говорить не хочется с негодяем,- возмущалась Даша.
   Парфентий ее успокаивал:
   - Да пойми же ты! Для отвода глаз подпольщица должна навести своего недруга на ложный след. Поставь "жениху" такое условие: свадьбу-де сыграем на будущий год. А потом пусть ищет тебя как ветра в поле.
   - А все же мне не хочется разыгрывать эту комедию,- сказала Даша.
   - Но другого выхода нет. Таков приказ комитета...
   Дружная семья искровцев жила по народному обычаю "Один за всех, все за одного!". Крепко взявшись за руки, шли они опасными, крутыми тропинками на смертный бой с лютым врагом.
   
   * * *
   
   ...Над Крымкой нависла зимняя ночь. Группа юных подпольщиков, вооруженных автоматами, карабинами, пистолетами, гранатами, крадется задворками к зданию жандармского пункта. Им знакома каждая хата, каждый плетень. Любая тропинка исхожена еще босыми ребячьими ножками. А сейчас по родной земле они ступают осторожно, крадучись. Вдали на пригорке виднеется кирпичное здание клуба. Теперь тут жандармский пункт, тюремная камера, а в ней - друзья. Их надо спасти.
   Парфентий первым приближается к двери, где стоит часовой.
   - Стой, кто идет?
   - Свои, вот пропуск,- твердо говорит Парфентий.
   Часовой вскрикнул и дал короткую автоматную очередь. Парфентий отскочил в сторону и в то же мгновение выстрелил в него из пистолета, сразил насмерть. Группа ворвалась в жандармский пункт. Стреляя на ходу, подпольщики загнали перепуганных полусонных жандармов в дальнюю комнату. Миша Чернявский сбил прикладом карабина замок с тюремной камеры. Распахнув дверь, крикнул:
   - Выходите на волю, друзья!
   Навстречу ему кинулись почерневшие, исхудалые Митя Попик, Ваня Герасименко, Миша Клименюк.
   После короткого замешательства жандармы открыли из автоматов ответный огонь. Численный перевес был на их стороне.
   Парфентий крикнул своим товарищам:
   - Немедленно всем отходить!
   Один за другим юные подпольщики исчезли в ночной тьме. Встретились в условленном месте, на окраине села, у скирды соломы. Сбили металлические наручники у освобожденных.
   Пурга усиливалась, ветер гнал по небу тяжелые серые облака. Парфентий с горечью сказал:
   - Список и протоколы допросов остались в жандармерии. Мы опознаны... Не теряя ни одной минуты, надо уходить из Крымки мелкими группами. Это приказ комитета...
   Парфентий Гречаный, Ваня Герасименко и Митя Попик пошли по направлению к селу Каменная Балка. Ветер постепенно слабел. Дойдя до реки Южный Буг, группа остановилась и спряталась в прибрежных кустах. Парфентий сбегал в село. Передал Наде Буревич приказ комитета об уходе искровцев в лес. Вернулся с буханкой хлеба.
   - Надо уходить быстрее,- сказал он.- Чует мое сердце беду. Будем пробиваться к партизанам.
   Переправились на другой берег Южного Буга. Над рекой висело облачко белесого тумана. Он стлался в низинах, цеплялся за прибрежный кустарник. Становилось зябко.
   Шли овражками и балками по степи, запорошенной снегом. Выбирали путь неприметный, знали, что в любой час можно ожидать погони. А когда рассвело, облюбовали большую скирду соломы и схоронились в ней от постороннего взгляда. От тревог и волнений боевой ночи, а может быть от разлуки с родной Крымкой, было тоскливо на сердце.
   - Главное - не унывать, не падать духом, мы же подпольщики,- подбадривал друзей Парфентий. Он вспоминал своих товарищей: успели ли уйти из своих сел, выполнили ли приказ комитета?
   Когда стало вечереть, двинулись в путь. Шли с опаской, знали, что в любой момент можно встретить вооруженных жандармов. Крадучись, подошли к околице незнакомого села. В темноте с трудом прочитали на деревянной доске надпись: "Калмазово".
   Парфентий подошел к крайней хате, заглянул в окно. В горнице за столом, уставленном бутылками, сидели гитлеровские офицеры и пели под гитару. Парфентий со злостью метнул в окно гранату. Взрыв... послышались крики, стоны, распахнулись двери.
   Подпольщики бросились по завьюженному полю к реке. Вскоре они услышали за собой погоню. Несколько немецких солдат догоняли их. Парфентий крикнул Герасименко:
   - Иван, стреляй...
   Раздалось несколько выстрелов из карабина. Бежавший впереди гитлеровец рухнул на снег. Услышав стрельбу, из хат выскакивали солдаты.
   Искровцы отступили к берегу реки, засели в каменных валунах. Парфентий сказал:
   - Живыми в плен не сдадимся!
   В темноте маячили фигуры вражеских солдат и офицеров. Укрывшись за камнями, Дмитрий Попик и Иван Герасименко открыли огонь из карабинов. На сером снегу распластались еще две фигуры. Немцы залегли. Воспользовавшись замешательством врага, друзья скрылись в зарослях ивняка.
   Шли всю ночь. Ныли стертые ноги. Голод подтачивал силы. Два раза заходили в села. Отыскивали комсомольцев-подпольщиков и сообщали приказ комитета - немедля уходить в лес, к партизанам.
   Днем снова отсиживались в скирде соломы, а ночью продолжали свой путь. Недалеко от одного села нарвались на вражескую засаду, вооруженную пулеметом. В ночной тьме плясали лучи электрических фонариков. Слышался лай со- бак.
   Парфентий первым бросил гранату и крикнул:
   - За мной, на врага!
   Митя Попик и Ваня Герасименко, стреляя на ходу из карабинов, устремились за ним. Парфентий метнул еще несколько гранат.
   - А теперь скрываться, быстро! - крикнул Гречаный.
   - Я ранен в руку,- сказал Митя Попик.
   Перевязав товарища, бросились к реке. Над головами свистели пули, вдали стрекотали моторы мотоциклов.
   Добежав до реки, огляделись. У берега блестел тонкий ледок, а дальше была вода.
   - Остались ли у нас патроны? - с тревогой спросил Парфентий.
   - Кончились все,- ответил Митя.
   По приказу Парфентия карабины разбили о камни.
   - А теперь вплавь... Митя Попик сказал:
   - Я останусь на берегу... Плаваю я плохо, с раненой рукой сразу пойду ко дну... Последний патрон оставил для себя.
   Парфентий обнял Митю.
   - Чудачок ты,- шепнул он,- разве я тебя оставлю, скорей сам погибну... Я тебя буду поддерживать слева, а с правой стороны поможет Ваня.
   Студеная вода леденила тело. Плыли медленно, тяжело. Задыхались, но отчаянно боролись за жизнь. И все трое выплыли. Гречаный и Герасименко вытащили на берег обессилевшего друга. Осмотрели рану, перевязали.
   А на той стороне реки гитлеровцы все еще вели огонь. Друзья пошли овражками и через некоторое время набрели на полевой стан. Хотелось обогреться у костра, но не было спичек. Мокрые, изнуренные, посидели они под навесом, крепко прижавшись друг к другу. Теперь холод чувствовался еще острее. Коченело все тело.
   Снова двинулись в ночную февральскую темь. В сапогах хлюпала вода, одежда замерзала.
   ...Несколько дней и ночей бродили друзья по степи, побывали в селах, где имелись боевые пятерки. Не страшила смерть. Больше всего тревожила судьба товарищей- искровцев. Наконец они решили разойтись и укрыться у знакомых и родственников, достать одежду и пищу, а через пять дней собраться в лесу за Кодымой, около села Крымки, где когда-то кровью присягали "Партизанской искре", и продолжать борьбу...
   
   * * *
   
   Война взвалила на хрупкие плечи ребят груз тяжких испытаний, поставила лицом к лицу со смертельной опасностью. И когда им приходилось решать сложные партизанские задачи, они обращались к учителю. Его добрый совет ободрял, слово коммуниста вело в бой.
   Владимир Степанович скрывался и кочевал по окрестным деревням. Тактика и чутье подпольщика не позволяли ему открыто встречаться с ребятами из Крымки. Бывшие искровцы Иван Герасименко и Ефим Ющенко рассказывают, с каким упорством и бесстрашием В. С. Моргуненко держал связь с юными подпольщиками, был для них и руководителем, и старшим товарищем.
   В Государственном архиве Николаевской области обнаружены документы фашистской жандармерии, в которых говорится, что В. С. Моргуненко был организатором партизанского подполья. Не случайно губернатор Транснистрии предложил заключить его в лагерь. В одном из документов подчеркивается особая роль советских учителей в партизанском движении. В качестве примера приводится "Партизанская искра", Первомайский район, где "опознано пять учителей из разных сел, находившихся в постоянной связи между собой".
   И хотя условия конспирации не позволяли Владимиру Степановичу Моргуненко принимать непосредственное участие в боевых делах "Партизанской искры", он был всегда вблизи от своих юных товарищей по борьбе. Так было в канун налета искровцев на жандармский пост. Вот что рассказывает жена Владимира Степановича Александра Ильинична Моргуненко:
   "Однажды вечером к нам в хату пришел какой-то мальчик. Он сказал мужу несколько загадочных слов. Владимир быстро ушел. Через несколько часов он вернулся, был взволнован, задумчив, прилег на диван, но уснуть не мог. Вдруг послышалась частая стрельба. Владимир вскочил на ноги.
   - Ты слышишь, Шура ? - шепотом спросил он меня.
   Я пыталась успокоить мужа:
   - Это, наверное, пьяные жандармы дерутся между собой.
   Но муж возразил:
   - Нет, нет, это не то...
   Стрельба утихла. Через несколько минут кто-то нервно постучал в окно. Владимир Степанович быстро вышел.
   - Это школьный сторож,- с тревогой в голосе сказал муж, входя в хату.- Мне надо, Шура, уходить...
   Но он не успел. Около нашего дома затарахтела автомашина. В комнату ворвались жандармы. Они стучали прикладами автоматов, злобно бранились. У нас нашли карту Первомайского района, нарисованную на кальке, и одну радиолампочку. Жандарм вытащил из груды книг какую-то брошюру. Размахивая перед лицом мужа, кричал:
   - Вот она, большевик, твоя программа!
   Владимира Степановича увезли. Я поняла, что он связан с партизанским подпольем. В ту ночь навсегда я простилась с дорогим мне человеком".
   
   * * *
   
   Прошло два десятилетия, как смолкла военная гроза. Но народ не забыл своих боевых сыновей и дочерей. Он гордится их высоким мужеством. В нашу героическую летопись вписан ратный труд славных патриотов из подпольной комсомольской организации "Партизанская искра". Их подвиг увенчан высокими наградами страны. Учителю Владимиру Степановичу Моргуненко, Парфентию Карповичу Гречаному и Дарье Григорьевне Дьяченко посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Сорок четыре юных партизана награждены орденами Красного Знамени, Отечественной войны, Красной Звезды.
   В суровой борьбе с лютым врагом, как солдаты на поле боя, погибли многие искровцы. Их не страшили жестокие испытания. Свой последний час юноши и девушки встретили с гордо поднятой головой. Вот что известно о тех трагических днях.
   ...Камера жандармского пункта села Крымка была переполнена арестованными. Здесь томились и юные подпольщики, и их воспитатель и наставник коммунист В. С. Моргуненко. В томительные, тревожные часы ожидания допросов Владимир Степанович призывал своих юных друзей быть стойкими до конца:
   - На милость врага нам рассчитывать не приходится. Будем все, как один, мужественными. Не дрогнем перед жандармами, не покоримся им, не выдадим нашу партизанскую тайну.
   Рядом с учителем в потрепанном матросском костюме, в измятой бескозырке сидел Миша Кравец. Его юношеское лицо, открытые голубые глаза, упрямо сжатые губы как бы говорили:
   - Выдержим, право слово, выдержим...
   Арестованных часто уводили на допросы. Жандармы пытались сломить их волю обманом, подкупом, лестью, жестокими пытками. Юноши возвращались в камеру в кровоподтеках, но держались на ногах, смотрели товарищам прямо в глаза... На кирпичной стене тюремной камеры чья-то молодая рука острым гвоздем начертала слова:
   "Да здравствует Родина! Я не сказал ни слова!" Через некоторое время молодых партизан Крымки перевезли в уезд, заточили в тесную и вонючую камеру голтской тюрьмы. Сначала вызвали на допрос Владимира Степановича Моргуненко, потом Мишу Кравца, Ваню Беличкова, Надю Буревич, Мишу Клименюка. Гестаповцы требовали от них сведений о "Партизанской искре", предлагали ценой измены купить жизнь, угрожали оружием, били нагайками, загоняли под ногти ржавые иголки. Превозмогая нестерпимую боль, юные партизаны отвечали твердо, реши- тельно:
   - Я ничего не знаю.
   - Смерть мне не страшна...
   Фашисты пытались сломить волю Владимира Степановича Моргуненко угрозой расстрела. Но учитель был непоколебим. Тогда они придумали для него особый способ пытки: закрывали в тесный шкаф, стенки которого были утыканы гвоздями. Однажды после допросов и жестоких пыток жандармы втолкнули в камеру Владимира Степановича, окровавленного, в разорванной одежде. Ребята бережно подняли его и положили на нары. Он долго лежал неподвижно и безмолвно, а очнувшись, попросил воды...
   Одна из девушек горько рыдала в углу камеры. С трудом приподняв голову, он тихо сказал:
   - Держитесь, ребята... Большевики не сдаются...
   Ученики с гордостью и любовью смотрели на своего учителя. К Моргуненко подошла Поля Попик, наклонившись к нему, сказала:
   - С вами, Владимир Степанович, нам не страшно. Спасибо вам за все...
   Голос девушки дрогнул. Она хотела еще что-то сказать, но в этот момент с лязгом распахнулась железная дверь и жандарм громко крикнул:
   - Полину Попик на допрос!
   Поля вышла из камеры твердой походкой. В эти тяжкие дни ребята особенно полюбили девушку. Поле удалось захватить с собой в тюрьму маленькую аптечку. Когда после допроса окровавленные подпольщики возвращались в камеру, Поля заботливо перевязывала их раны.
   И вот теперь, когда со скрипом захлопнулась железная дверь, лязгнул засов и Поля ушла навстречу новым испытаниям, каждый думал: "Что-то станется с ней там? Перенесет ли она пытку? "
   А в это время Поля, хрупкая, стройная девушка, стояла перед жандармским офицером. Раскуривая сигару, он внимательно-испытующе смотрел на ее бледное, нахмуренное лицо и не торопясь говорил:
   - А тебе, красотка, для спасения своей жизни надо сделать очень немного: укажи нам, где скрывается ваш главарь Парфентий Гречаный.
   При этих словах Поля вздрогнула, и в ту же секунду ее обожгла радостная мысль: "Значит, он на воле!"
   - Я ничего не знаю о нем,- тихо ответила девушка.
   - Комсомолка?
   - Да, я член ленинского комсомола.
   Офицер презрительно усмехнулся:
   - Ах вот ты какая... Тогда поговорим с тобой по-другому.
   И в то же мгновение два гестаповца схватили девушку за руки, а офицер концом сигары обжигал ее лицо и шею, приговаривая:
   - Я развяжу твой язык.
   Поля вскрикивала от острой боли и снова повторяла:
   - Я ничего не знаю.
   Офицер нервно ходил по комнате, исподлобья наблюдал за своей жертвой, говорил сам с собой:
   - Видали еще и не таких...
   И тут же приказал продолжать пытку. Гестаповцы защемили кисть Полиной руки дверью. Застонав, Поля потеряла сознание. А когда пришла в себя, прошептала:
   - Вы не узнаете от меня ничего...
   Одного за другим искровцев уводили на допрос. Обливаясь кровью, теряя сознание, юноши и девушки выдержали все пытки, они не выдали ни одного товарища, не нарушили клятвы, которую дали, вступая в "Партизанскую искру".
   Около десяти дней длились в тюрьме кровавые истязания молодых партизан. Утром 28 февраля двадцать пять человек, среди них и Владимир Степанович Моргунеико, были выведены из камеры на тюремный двор. Здесь их стали фотографировать.
   - Для чего? - возник тревожный вопрос.
   Но жандармы не дали ни секунды на размышления. Они стали связывать арестованных колючей проволокой. "Может быть, в последний путь? - с горечью подумал Владимир Степанович и тут же шепнул стоявшему рядом Мише Кравцу: - Передай по цепи приказ комсомольского комитета: не поддаваться ни на какие провокации! Помнить о присяге".
   Арестованных погнали под усиленным вооруженным конвоем. Вот остались позади пустынные улицы города. Потом вышли на дорогу, ведущую в Крымку. В тревоге и надежде забились сердца - идем к дому...
   Дорога петляла среди полей, спускалась в овражки, поднималась на холмы, покрытые серым, ноздреватым снегом. Был последний день февраля. Скупо пригревало солнце, оно чуть-чуть плавило тонкий снежный покров, местами на склонах обнажилась земля.
   Сырой, липкий снег перемешался на проселочной дороге с черноземом. Колонна опутанных колючей проволокой людей двигалась медленно. Навстречу попадались селяне. Они с испугом и состраданием смотрели на полураздетых окровавленных ребят.
   Подгоняемые окриками и прикладами охранников, юные партизаны спотыкались, падали и снова вставали. Колючая проволока рвала одежду, впивалась в тело, причиняла невыносимую боль. Кровоточащие раны, голод и холод - все это отнимало последние силы. Перед глазами лежали знакомые поля, овраги и перелески, милая с детства родная сторона. А их окружили чужие, жестокие люди с автоматами, злые овчарки.
   Уже вечером, когда вдали показалась Крымка, у ребят сжались сердца: вот они, белые домики, улочки, фруктовые сады, любимая Кодыма, пирамидальные тополя у школы, знакомая холмистая гряда. Миша Кравец запел "Варяга". Торжественно и печально зазвучали слова старинной русской песни.
   Все ближе околица села. Вот уже показалась первая хата. Слева раскинулся пустырь. Ребята с тревогой поглядывали друг на друга.
   Миша Кравец шепнул Ване Величкову:
   - Вот и увидели снова родную Крымку...
   В этот момент раздалась резкая команда конвоиров:
   - Бегом!
   Юношей и девушек толкали и били прикладами карабинов и автоматов. Колонна сбилась в кучу. Падали на обледенелую землю, колючая проволока ранила тело.
   Жандармы растянулись цепью. Офицер злобно выругался, громко крикнул:
   - Огонь!
   Хлынул смертоносный свинцовый ливень. Треск автоматов слился с протяжным криком, стонами, проклятиями. Смертельно раненный, Владимир Степанович Моргуненко, собрав последние силы, привстал с земли, крикнул:
   - Прощайте, друзья, нас не забудут...
   Кровавая расправа длилась недолго. На окраине родной Крымки, сраженные пулями врага, пали смертью героев двадцать пять членов подпольной комсомольской организации "Партизанская искра".   

   * * *

      В казематах Тираспольской тюрьмы погибла Даша Дьяченко.

   * * *

       После скитаний по степи вернулся в Крымку Парфентий Гречаный. Он скрывался на чердаке кузницы. Утром жандармы окружили кузницу.
   - Сдавайся! - кричали они.
   Парфентий ответил короткими автоматными очередями, потом спрыгнул с чердака и побежал по улице, стреляя в жандармов. Он был в коротеньком пиджаке, подпоясанном ремнем, на котором висело несколько "магазинов" с патронами. Догнав крестьянскую подводу, Гречаный, укрывшись за ней, с минуту продолжал стрелять, а затем устремился к реке Кодыме, чтобы быстрее скрыться в лесу. Над головой свистели пули. Одна из них ранила смельчака. Истекая кровью, Парфентий продолжал стрелять.
   Жандармы подступали все ближе и ближе. Еще минута, и, казалось, партизан будет в их руках. Но Парфентий Гречаный не сдался врагу. Последнюю пулю он выстрелил в себя. Так 1 марта 1943 года погиб вожак "Партизанской искры"...
   
   * * *
   
   В Крымке, на берегу Кодымы, среди кленов, ясеней и акаций, воздвигнут гранитный памятник юным героям. На нем золотом написаны слова:
   "Их бессмертный подвиг будет вдохновлять многие поколения советской молодежи на великие дела во имя счастья своей Родины".