Мать Дуси Кулаковой была возмущена:
  - Что еще надумала! И так живем, боимся рот раскрыть, а ты еще власовцев в дом тащишь. На что они тебе? Мало без них забот?
  - Ах оставьте, мама,- устало ответила Дуся.- Я же вам объясняла. За каждого солдата будут платить пятьсот марок. Деньги нам нужны. Я не работаю, вы болеете, а жить на что?
  - Лучше камни таскать, чем портянки стирать этим продажным шкурам!-непримиримо сказала мать и, демонстративно хлопнув дверью, вышла во двор.
  Дуся грустно посмотрела вслед. Ей было жалко маму, но не могла же она объяснить, что согласилась принять власовцев по приказу штаба. Володя, узнав о Дусином решении, словно взбесился!
  - Я с тобой больше разговаривать не желаю! И если эти гады у нас появятся, я, честное слово, их ночью кипятком оболью!
  Володе исполнилось шестнадцать лет. Он вытянулся, раздался в плечах.
  Дусин выговор пошел ему впрок. Володя стал серьезнее, повзрослел.
  Он познакомился с Борисом Сондаком и Верой Хитько. Игоря Клюева Володя знал раньше. Ребята его полюбили и, по мнению Дуси, избаловали. Савченко, например, подарил Володе немецкий пистолет. Совершенно исправный пистолет, только без патронов. Братишка был счастлив, ложась спать, он клал пистолет под подушку. Дуся была недовольна - разве можно с этим шутить?
  Захар Ефимович брал Володю с собой на Запорожское шоссе за оружием. Вере Хитько Володя помогал расклеивать по городу листовки... Постепенно он сделался полноправным членом организации. Дуся очень боялась за него...
  Разумеется, она могла бы и сейчас ему сказать, зачем ей понадобились власовцы, но Юрий предупредил, чтобы Дуся помалкивала.
  - Все-таки он еще подросток,- сказал Юрий.- Сболтнет лишнее, и будет несчастье.
  ...Власовцев было трое: огромный неповоротливый сержант Иван Стеценко, похожий на медведя, и рядовые - узкоплечий, с впалой грудью Николай Плющ и добродушный, всегда чему-то улыбающийся Василий Фоменко.
  Они долго разглядывали тесную, с подслеповатыми окошками комнату, где им предстояло жить.
  - Не нравится? - спросила Дуся,- а я-то старалась, пол вымыла, потолок побелила. Честное слово, лучше вы не найдете. Мама для вас приготовит, а я могу постирать... И вообще услужить...
  - Интересно, какая же тебе радость нам служить? - покосился на нее Стеценко.
  - Люди вы хорошие, нравитесь мне,- не моргнув глазом, ответила Дуся.
  Странные они были парни. Старшему, Николаю Плющу, не исполнилось еще и двадцати пяти лет, а грузному Ивану Стеценко было девятнадцать.
  С неделю Дуся присматривалась к жильцам, а затем начала заводить с ними разговоры о войне, о будущем... Судьба у всех троих сложилась примерно одинаково. Попали в окружение, в концлагерь, а там явился русский полковник, по фамилии Лакшин, и уговорил их вступить в так называемую "русскую освободительную армию" ("РОА").
  - Пропади она пропадом, армия эта самая,- как-то откровенно сказал Дусе Стеценко.- На черта она нам нужна, просто в концлагере допекли, хуже некуда. Я в штрафниках ходил, со дня на день смерти ждал, а в Плюща эсэсовец на работе в карьере уже два раза стрелял. Кому охота погибать?
  - Это хорошо, что вам удалось от смерти спас- тись,- ответила Дуся,- но надолго ли? Не немцы, так свои же, русские, вас убьют. Только вместо честного памятника над могилой плюнут с презрением и пойдут своей дорогой...
  Стеценко промолчал.
  В другой раз, когда Дуся снова затеяла разговор о том, что всех предателей ждет позорная смерть, сержант вспылил:
  - Ну ладно, допустим ты права, и мы есть предатели, которых ждет постыдная пуля, а ты сама разве лучше нас? Сама-то ты какая? Ведь одному хозяину с тобой пятки лижем. Что ты, что я. Так уж помалкивай!
  Дуся побледнела и тихо, презрительно ответила:
  - Я? Хорошо, скажу тебе, кто я. Я комсомолка, понятно? И с тобой, дураком, время теряю не для своего удовольствия, а потому, что так нужно. Понял теперь? Как же, стала бы я вам портянки стирать, дожидайтесь! Как-нибудь нашлось бы у меня, чем вас угостить. Так угостила бы, что утром не проснулись. И уж конечно другого вы не заслуживаете... Но Родина, которую вы продали, еще на вас крест не поставила, еще пока вы свои руки в русской крови не умыли. Еще можете снова людьми стать... Потому я и позвала вас в свой дом, чтобы сказать это. Теперь одевайся, беги к своему лейтенанту, медаль за мою смерть, пожалуй, не получишь, а ручку твой хозяин, так и быть, даст тебе поцеловать. Валяй, беги, пока не поздно.
  Стеценко сидел, опустив голову. Цигарка догорела в его руке и жгла пальцы, но он не чувствовал боли.
  - Что же нам делать теперь? - безнадежно спросил он, не поднимая глаз.
  - Кончайте своего лейтенанта и уходите за Днепр к партизанам,- ответила Дуся.- Там если голову сложите, так в честном бою с врагом. А в живых останетесь - не стыдно будет людям в глаза смот- реть.
  Плющ и Фоменко молча переглядывались, в разговор не вступали, но по их лицам Дуся увидела, что они сочувственно отнеслись к ее предложению...
  Миновала еще неделя. Иван Стеценко уже не скрывал, что собирается дезертировать из власовского батальона, Плющ и Фоменко согласились уйти вместе с ним... Задача Дуси была, собственно, выполнена, ведь этого она и добивалась. Но теперь ей казалось недостаточным, что они просто дезертируют.
  - Вы говорите, к партизанам уйдете,- сказала она сержанту.- Но еще вопрос, захотят ли они вас принять? Доверие-то надо сначала заслужить!
  - Это верно,- кивнул Стеценко.- Не мешало бы устроить немцам на прощание представление.
  - Представлений никаких не требуется,- ответила Дуся,- но лучше, если вы не втроем явитесь в лес, а большой группой. Тогда весь батальон расформируют. Будет скандал...
  Дуся доложила Юрию, что ее жильцы готовы к решительным действиям. Такие же сообщения поступили и от других подпольщиков. Выяснилось, что значительная часть власовцев ждет только сигнала, чтобы дезертировать. Савченко сказал членам штаба:
  - Нужно попытаться увести как можно больше людей.
  ...15 мая 1942 года Иван Стеценко, Николай Плющ и Василии Фоменко отправились в казарму навестить своих товарищей. Двухэтажный дом на окраине города был обнесен колючей проволокой, и часовой не пропускал туда посторонних.
  Батальон только что вернулся с учений. Власовцы поужинали и готовились ко сну. В этот час в казарме обычно собирались и те, кто жил на частных квартирах. Стеценко, Плющ и Фоменко поднялись на второй этаж в комнату командира батальона капитана Щукина. В Красной Армии Щукин был младшим лейтенантом. В первом же бою он сдался в плен. Немцы "присвоили" ему звание капитана. Щукин был лично знаком с полковником Лакшиным и "самим" генералом Власовым.
  Щукин сидел за столом и что-то писал. В комнате было около сорока солдат. Они занимались своими делами: чинили сапоги, пришивали пуговицы, писали письма.
  - Встать! Руки вверх! - скомандовал Стеценко и направил на Щукина пистолет. Тот вскочил. В комнате наступила мертвая тишина.
  - Ты приговорен к расстрелу как изменник Родины!- сказал Стеценко.- Ты хотел из нас сделать предателей. Но предателями мы не будем! Получай же, собака, что заслужил! - Сержант в упор выстрелил в Щукина и крикнул: - Поднимайся, братцы! Кто с нами, собирайся во дворе.
  По лестнице загромыхали сапоги. Солдат из комнаты словно метлой вымело. Стеценко в сопровождении присоединившихся к нему товарищей спустился на первый этаж, где находилась основная масса власовцев. Он обратился к ним с горячим словом, призывая присоединиться к восставшим. Раздались крики:
  - Командуй, Стеценко! Все пойдем за тобой!
  Старшина, бывший петлюровец, националист, попытался отговорить солдат, но тут же был убит. Остальные, не решаясь присоединиться к восставшим, но и не делая попыток помешать им, сгрудились в углу казармы. Когда довольно большая группа выстроилась во дворе, власовцы направились к мосту через Днепр. Никто их не задержал.
  Дуся дала Ивану Стеценко карту. На ней крестиком было обозначено место, куда предстояло привести людей. На мосту солдат остановил эсэсовец и спросил, куда они направляются. Стеценко объяснил, что взвод следует для участия в карательной экспедиции против партизан. Пожелав успеха, эсэсовец велел жандармам пропустить людей через мост.
  Остался позади Нижиеднепровск. Вступили в лес. Ряды смешались. Сверившись с картой и компасом, сержант приказал остановиться на поляне. Оглядевшись, он присел на пенек и закурил.
  Из-за черных стволов вышел человек. Глухо спросил:
  - Есть тут Иван Стеценко?
  - Так точно,- вскочил сержант.
  - Веди людей за мной.
  ...По городу между тем уже разнесся слух о том, что власовцы взбунтовались, расстреляли командира и большой группой ушли к партизанам. Жандармы оцепили казарму, но было уже поздно. На месте оказались жалкие остатки батальона да два трупа.
  Вскоре Стеценко и его товарищи с помощью партизан перешли линию фронта и были зачислены в стрелковый полк. Многие из них участвовали в штурме Берлина и после победы, награжденные орденами и медалями, вернулись к своим семьям. Иван Стеценко жив до сих пор. У него уже взрослые дети. Но никогда не забудет он тоненькую кареглазую девушку, которая спасла его честь, никогда не забудет он Дусю Кулакову...