В феврале морозы усилились. Бывали дни, когда столбик ртутного термометра падал до тридцати градусов. Плохо одетые, истощенные, жители мерзли и болели в неотапливаемых домах.
   Словно нарочно, в самые суровые морозы комендант затеял ремонт водопровода и канализации. На проспект Карла Маркса привели военнопленных. Одетые в летнее обмундирование, в обмотках и рваных ботинках, красноармейцы жестоко страдали от холода. Их руки примерзали к ломам и киркам, на железе оставались клочья кожи... Конвойные солдаты, закутавшись в тулупы, грелись возле костров, но не подпускали к огню военнопленных. Каждый вечер, после того как заканчивалась работа, на обледеневшей мостовой оставались трупы...
   Женщины толпились вокруг оцепления, пытаясь передать красноармейцам еду и теплые вещи, но солдаты отгоняли их прикладами.
   Однажды, проходя мимо оцепления, Юрий Савченко и Борис Сондак увидели молодого красноармейца в гимнастерке и пилотке, посиневшего от холода... Красноармеец просил начальника конвоя разрешить разжечь костер.
   - Хоть руки согреть,- услышали Юрий и Борис простуженный голос пленного.- Да и земля промерзла, киркой не возьмешь...
   - Прочь,- взмахнул немец прикладом.
   - Не могу смотреть,- пойдем,- сказал Савченко.- Сразу вспоминается Бобруйская крепость...
   - Мне это тоже знакомо,- мрачно ответил Борис.- Стыдно на свободе разгуливать, когда людей так мучают. Чувствуешь себя каким-то трусливым зайцем, спасающим свою шкуру...
   - Посоветуемся,- нахмурился Юрий.- Поставим этот вопрос на обсуждение штаба.
   В тот же вечер члены штаба собрались на квартире у дяди Юрия Савченко - Георгия Алексеевича Шепитько, жившего на Базарной улице в доме номер два. Пожилой, немногословный Георгий Алексеевич и его жена Ядвига радушно встретили подпольщиков и приняли участие в совещании. Георгий Алексеевич недавно вступил в организацию и уже успел выполнить несколько заданий Савченко. В его квартире печатались листовки, здесь ночевали подпольщики, не имевшие постоянного места жительства. В квартире был тайный склад оружия и радиоприемник.
   - Подумаем о том, как помочь военнопленным,- сказал Савченко.- Лагерь превратили в конвейер смерти. Наши, советские люди гибнут... Мы должны сделать все для их спасения.
   После долгой паузы Токмаков неуверенно предложил:
   - Напасть на концлагерь?
   - Авантюра! - отрезал Дементьев.
   - Как я понимаю, речь идет не об этом,- сказал Георгий Алексеевич.- Вступать с ними в открытую борьбу мы не можем... Силенок маловато. Мы должны поискать другие пути. Ушли же некоторые товарищи из концлагеря. Пусть расскажут, как им удалось...
   - Верно, Борис,- повернулся к другу Юрий.- Ты ведь убежал из больницы.
   Сондак коротко рассказал о том, как Евгения Георгиевна Попкова помогла ему совершить побег.
   - Мы должны наладить связь с врачами инфекционной больницы,- сказал Савченко, когда Сондак умолк.- И сделаешь это ты, Борис...
   - Я?
   - Именно ты. Ведь Попкова тебя уже знает... Всего ей не рассказывай, но дай понять, что ты пришел по поручению подпольной организации. Я уверен, вы найдете общий язык.
   
   ...Евгения Георгиевна ночевала в ординаторной на жесткой кушетке. Работы было много. Врачи сбились с ног. По ночам ее то и дело вызывали к больным...
   В сумерки девятого февраля в ординаторскую заглянула сестра-хозяйка Антонина Дмитриевна и вполголоса сказала Попковой:
   - Вас какой-то человек спрашивает. Говорит, знакомый ваш. Стоит за воротами.
   Накинув пальто, Евгения Георгиевна вышла на улицу.
   - Здравствуйте,- сказала она Сондаку.- Вы ко мне?
   - Да, к вам,- ответил Борис, с восторгом глядя на Попкову. Так вот она какая, женщина, спасшая ему жизнь. Сможет ли он когда-нибудь отблагодарить ее за все, что она для него сделала!
   - Почему вы на меня так смотрите? - в замешательстве спросила Евгения Георгиевна.
   - Простите,- смущенно отвел он глаза.- Я думал, вы меня помните... Я-то ваши слова не забуду... Вы сказали, что отпускаете меня с уговором: на печке не лежать. Так вот, пришел я доложить, что уговор пока выполняю...
   - Здесь холодно. Зайдем в больницу,- сдержанно ответила Попкова. Она узнала наконец Бориса, но была встревожена. Много недель подряд нервы ее были напряжены. Врачи инфекционной больницы вели упорную борьбу с немцами, пытавшимися насадить здесь свои порядки. Эта борьба не прекращалась ни на минуту и отнимала у Попковой и у Хохули все силы.