Письмо Василия Ивановича Левашова
директору Краснодонского музея "Молодая гвардия"
Александру Макаровичу Литвину

      Александр Макарович!
    Получил Ваше письмо. Не откладывая, пишу ответ, ибо дело срочное. Я не удивляюсь, что Вам, работникам музея, в некоторых вопросах истории "Молодой гвардии" трудно разобраться. Поэтому в письме буду описывать те события и факты, по которым, может быть, не существует полной ясности.
    Прежде всего о комиссаре "Молодой Гвардии". Комиссаром "Молодой Гвардии" с момента создания этой подпольной организации - сентябрь 1942 г. и до начала арестов - январь 1943 г. , был только один человек - комсомолец Виктор Иосифович Третьякевич. Другого комиссара у нас не было.
    Об этом знают все живые участники "Молодой гвардии". Почему же этот предельной ясный факт оказался под сомнением и в своё время был освещен по другому.
    1 января 1943 г. гестапо арестовало членов штаба комиссара Виктора Третьякевича и начальника штаба Ивана Земнухова, а также коммуниста Евгения Мошкова, который по заданию Лютикова помогал работе штаба "Молодой Гвардии". Ребят арестовали потому, что они занимали руководящие места в клубе им. Горького.
    А в здании клуба немцы обнаружили продукты, похищенные нами с немецкой автомашины и предназначенные для ухода в лес на случай перехода на положение партизанского отряда. Т.е. ребят арестовали за ограбленные немецкие автомашины. У них выпытывали - кто ещё участник ограбления автомашины. Ребята молчали. Но в это время нашёлся предатель - участник первомайской группы Г. Почепцов.
   Он передал в полицию список некоторых членов "Молодой Гвардии". Там были фамилии всех первомайцев и фамилия комиссара "Молодой Гвардии" Виктора Третьякевича. Причём, в списке было ясно сказано, что Третьякевич - комиссар.
   Немцам стало ясно, что арестованные - не уголовники, а руководители комсомольского подполья. Начались массовые аресты.
   Немцы распустили слух среди арестованных подпольщиков, что их выдает комиссар М.Г. В. Третьякевич. Этим провокационным слухом гестаповцы пытались деморализовать арестованных молодогвардейцев и в то же время скрыть имя предателя, выдавшего "Молодую Гвардию" - Геннадия Почепцова.
   Слух о мнимом предательстве Третьякевича проник за стены тюремных камер. В первые дни после освобождения города Краснодона нашими войсками трудно было разобраться в истине. Имя Виктора осталось надолго запятнанным. А когда нашли настоящего предателя - Г. Почепцова, то никто не решился проверить все материалы и установить истину.
   В 1956 г. я вместе с Г. Арутюнянцем и Лопуховым обратились к 1-му секретарю ЦК ВЛКСМ Шелепину с просьбой разобраться во всем и реабилитировать Третьякевича. Только в 1960 г. это было сделано. Но при освещении в печати допускаются неточности. Виктора Третьякевича показывают первым комиссаром "Молодой Гвардии", тем самым допуская мысль, что был кто-то второй.
   Ещё раз подчёркиваю - комиссаром был только Виктор Третьякевич.
   Теперь об Олеге Кошевом. Олег Кошевой вступил в нашу организацию несколько позже, чем другие члены штаба. Мы принимали его в организацию, когда уже были распределены обязанности между членами штаба. Олега приняли сразу и в организацию и в состав штаба. Он тоже получил обязанности и обеспечивать безопасность организации. Т.е. оградить "Молодую Гвардию" от провокаторов, шпионов.
   Что же дало повод назвать О. Кошевым комиссаром?
   В работе нашего штаба был один неприятный случай. В конце декабря 1942 г., незадолго до арестов, Олег Кошевой пытался сформировать группу комсомольцев в 15 чел. и увести в лес. Он объявил себя комиссаром этой группы, забрал у Анатолия Орлова бланки комсомольских билетов и стал вручать их некоторым подпольщикам.
   На комсомольских билетах типографическим шрифтом заделана подпись: "комиссар "Молодой Гвардии" Славин - это кличка В. Третьякевича. Кошевой чернилами зачёркивал - Славин - и на этом месте чернилами писал свою кличку - Кашук. Любому человеку в этом нетрудно разобраться, взяв в руки один из сохранившихся комсомольских билетов.
   Через несколько дней после этого случая, 27 декабря 1942 года на квартире у В. Третьякевича состоялось заседание штаба.
    Из живых участников там присутствовали я и Г. Арутюнянц. На этом заседании Евгений Машков, Иван Земнухов, Виктор Третьякевич разоблачали недостойные попытки Кошевого расколоть "Молодую Гвардию". Здесь он был строго предупреждён и за обман с комсомольскими билетами.
    Члены штаба ограничились резкой критикой и оставили Олега в составе штаба. Он извинился перед Виктором Третьякевичем.
    В конце этого заседания пришёл С. Тюленин и В. Борц и мы все вместе ушли разгружать мешки с продуктами из немецкой автомашины и носить их на квартиру к Лопуховым.
    Из живых участников "Молодой Гвардии" всё вышеизложенное мною подробно знает, кроме меня, член штаба Георгий Арутюнянц.
   О том, что комиссаром "Молодой Гвардии" был Виктор Третьякевич, а не кто другой, совершенно определённо подтвердят Г. Арутюнянц, А. Лопухов, Радик Юркин, В. Борц.
   Думаю, что знают это и Иванцовы, хотя на эту тему я с ними никогда не разговаривал, а в период работы в подполье с ними не сталкивался.
   В момент, когда комиссия из Москвы собирала материал о "Молодой Гвардии", меня в Краснодоне не было. Я не знаю, кто о ком что говорил. Но думаю, что показания некоторых оставшихся в живых молодогвардейцев в тот период наложил отпечаток слух, что В. Третьякевич будто бы не выдержал пыток и выдавал товарищей. Возможно, их убедили, что неудобно называть комиссаром человека, который будто бы выдавал товарищей, и что по этой причине лучше показать комиссаром О. Кошевого, тем более, что на билетах стоит его кличка, и тем более, что все подробности с билетами в тот период были известны только мне и Г. Арутюнянц.
   Теперь о поступках Е.Н. Кошевой. В октябре 1962 года, когда я последний раз был в Краснодоне, за многие послевоенные годы побывал на квартире у Кошевой. Она пригласила для беседы. В разговоре спрашивала меня, почему я утверждаю, что комиссаром "Молодой Гвардии" был Виктор Третьякевич, а не Олег Кошевой. Я ей стал рассказывать, как было. Она вступила со мной в спор. Короче говоря, из беседы с Е.Н. Кошевой я сделал одно совершенно определённое заключение. Если до посещения Елены Николаевны я считал, что в период работы в подполье Олег кое-что рассказывал ей о нашей деятельности, то в ходе беседы убедился, что она ровным счётом ничего не знает. О "Молодой Гвардии" она знает не больше других родителей погибших подпольщиков. Да оно и не удивительно. Олег Кошевой тоже давал партизанскую клятву, в которой клялся хранить тайну "Молодой Гвардии".
   Елена Николаевна, конечно, знала, что Олег состоит в какой-то организации. Но кто её участники, кто какие обязанности выполняет, что совершал или не совершал - этого Елена Николаевна не знала так же, как и все наши родители.
   Я не могу понять, почему она пытается присвоить себе право произвольно толковать деятельность "Молодой Гвардии".
   Ведь остались в живых 8 участников. Логичнее у них спросить, кто какие обязанности выполнял в штабе "Молодой Гвардии". Е.Н. Кошевая, как мать, имеет право написать повесть о своём сыне. Но не следует браться за освещение событий "Молодой Гвардии", коль ей они не известны.
   Тем более не следует ей вмешиваться в дела музея. Нужно только приветствовать нынешний коллектив музея, который новыми экспозициями многое из деятельности "Молодой Гвардии" привёл в соответствие с историческими фактами.
   Александр Макарович, сообщите мне фамилию, имя и отчество секретаря горкома и обкома. Я им напиши подобное письмо.
   Если этого мало - я знаю, куда обращаться.

   
   С приветом.
   
   В. Левашов
   14 ноября 1963