Мария Андреевна Борц.
"Сильные духом"
(дополнение)

   "...Захаров получил "повышение" по службе за раскрытие партизанского отряда. По политической части он стал самостоятельно решать дела, без вмешательства Суликовского. Ему нужен был отдельный кабинет. Ночью нас всех вызывали на допрос и вновь производили полную регистрацию. На утро вошли несколько человек из жандармерии, Суликовский и переводчик. Суликовский объяснил жандарму, кто и за что был арестован. Они вышли из камеры, взяли список и назвали фамилии тех, кого они решили отпустить домой. Из нашей камеры было отпущено человек 10. Среди них были: сестры Серёжи Тюленина, мать Лопухова. Из коридора были отпущены: мать Тоси Мащенко, мать Иванцовой Ольги, отпустили и Люсю.
   Нас перевели в другую камеру, присоединив к нам людей из коридора, а в этой камере устраивали кабинет. Поместили в сырую, грязную, вонючую и маленькую камеру. Пол был мокрый, со стен стекала мелкими струйками вода, на потолке были крупные капли воды, они доходили до размеров крупного жемчуга, затем, покачиваясь, отрывались от потолка и падали на головы то одному, то другому. Кто-то намотал на веник тряпку и снял капли с потолка. В углу стояла "параша", распространяя зловоние на всю камеру. Мы с Любой поместились в уголке, к нам присоединилась Соколова. Когда она впервые попала в нашу камеру, она подозрительно всем и всеми интересовалась, хотела знать больше, чем следовало бы, и без конца подсаживалась то к одному, то к другому, беседовала и все время курила. Она говорила: "Я знаю, меня повесят, и не боюсь этого, но я страшно боюсь порки, истязаний". Нам казалось, что она рисуется, старается от нас кое-что выудить и держали себя с ней настороже. Вечером её взяли на допрос. Мы слышали, как её били, я лично насчитала 68 ударов, но и тогда нам казалось, что это маскировка, что на самом деле её не бьют. После побоев и истязаний её поместили в коридоре. У нас снова появились сомнения, почему её оставили в коридоре? На следующий день утром мы встретились с ней в уборной, она показала нам свое тело. Вся она была в синяках, руки до локтей были синие. Я спросила: "Почему у Вас руки синие?" Она ответила: "Защищалась". Тело во многих местах было рассечено, и на ранах чернела свернувшаяся кровь. Сама потеряла голос и страшно хрипела, было похоже, что ей повредили лёгкие. Она стала сильно кашлять. На новой "квартире" мы уже не боялись её, как прежде и стали держаться вместе."